Вчера, 30 июня, Южный окружной военный суд должен был огласить приговор в отношении Шамиля Исаева, Мурада Шуайбова, Магомеда Хазамова и Магомеда Абигасанова, обвиняемых в убийстве учредителя газеты «Черновик» Хаджимурада Камалова. Но по неизвестным причинам, заседание было перенесено на сегодня, 1 июля.
Данный судебный процесс изобиловал громкими заявлениями, противоречиями в показаниях и, можно сказать, конфузами. Один из них, к примеру, произошёл буквально в последний момент. За сутки до заседания по оглашению приговора в информационном табло у дверей зала суда было написано «Вынесен приговор».
Напомним, на предыдущем заседании гособвинитель просил суд приговорить Шамиля Исаева, Мурада Шуайбова и Магомеда Хазамова к пожизненному лишению свободы, а Магомеда Абигасанова – к 15 годам.
Но было у этого процесса ещё одна нехарактерная особенность. Брат убитого, потерпевший по делу Магди Камалов, не только не согласен с официальной версией и позицией следствия и гособвинения, но и исполнял всё это время роль адвоката троих подсудимых, убеждая суд в том, что ни Исаев, ни Хазамов, ни Шуайбов не имеют никакого отношения к убийству Хаджимурада Камалова, считая, что к преступлению имеет отношение только Абигасанов.
Поэтому в этот номер «ЧК» мы решили вынести выступление Магди Камалова, которое он произнёс на судебных прениях. Думается, в этой речи всё самое ключевое и для читателя, и, если угодно, для судьи.
Вера в правосудие ещё есть
В начале выступления Магди Камалов сказал, что ещё на этапе расследования, а именно после передачи этого уголовного дела в Центральный аппарат СК РФ, он «горел надеждой на справедливость, верил в неотвратимость наказания для реально виновных лиц и думал, что теперь по-настоящему расследуют убийство его брата, найдут убийц и накажут по закону». «Я был уверен в этом», – признался он, но тут же добавил, что по результатам двухлетнего рассмотрения дела в суде понял, как сильно заблуждался.
«То, что я вижу в настоящее время, меня поистине пугает. Меня беспокоит, что до сих пор на скамье подсудимых находятся совершенно непричастные к убийству моего брата люди», – заявил Камалов.
Вместе с тем кое-что его вновь обнадёживает – это та внимательность, тщательность и скрупулёзность, которые проявляются составом суда при рассмотрении дела по существу: «Хотя в целом из-за неправильно выбранного направления расследования, привлечения к ответственности лиц по принципу избрания пути наименьшего сопротивления, говоря простым языком – назначения виновными тех, кто уже находился под стражей, то есть под рукой, я потерял 4 года. За это время истинные организатор и исполнители этого преступления должны были быть осуждены и понести справедливое наказание, но сейчас радуются происходящему.
Я искренне надеюсь, что суд примет во внимание все представленные доказательства в этом процессе и примет правильное решение, чтобы лица, невиновные в смерти моего брата, не понесли наказание.
С таким подходом следственных органов к раскрытию этого подлого преступления поимка убийц и сбор всей доказательной базы, похоже, остаются за мною, чем я фактически и занимаюсь уже более 10 лет. И в настоящее время я не просто раскрыл преступление, а практически подошёл к обнародованию имён тех, кто заказал и убил моего брата».
По словам Магди Камалова, фактически сложившаяся ситуация лишает его возможности привлечения к ответственности настоящих преступников и подталкивает на выполнение функций следователя: «Я вынужден делать это и чётко отдаю себе отчёт в том, что если я открыто назову имена заказчика и убийц моего брата, то расследовать придётся и моё убийство. Так и случится, если это преступление не будет расследовано профессиональными следователями. И это останется на совести тех должностных лиц, которые выбрали облегчённый путь раскрытия убийства моего брата. Вот только как будут чувствовать себя эти должностные лица и так называемые свидетели, которые приложили руку к необоснованному обвинению тех, кто сегодня находится за решёткой за преступление, которого не совершали?
Я не испытываю никакой симпатии к подсудимым. Каждый из них заслуживает наказания за свои поступки, но никак не за убийство моего брата. Сегодня, к моему огромному сожалению, вместо того чтобы поддержать государственное обвинение, я вынужден выступать как адвокат подсудимых. Я вынужден это делать, иначе настоящих преступников никто не будет устанавливать и не накажет в соответствии с российским законом».
Подробнее потерпевший остановился и на тех обстоятельствах, которые, уверен он, явно говорят о непричастности Шамиля Исаева, Магомеда Хазамова и Мурада Шуайбова к убийству Хаджимурада Камалова:
– Согласно позиции государственного обвинителя, мотивом Исаева для организации убийства моего брата послужила его общественная и иная политическая деятельность, открытая критика в публикациях и выступлениях действовавших в Дагестане политиков, государственных и общественных деятелей, руководителей различного уровня, в том числе объединившихся по принципу землячества, стремившихся к наращиванию своего политического авторитета и распространению своего влияния на различные сферы общественно-политической жизни республики, в число которых входил Исаев Ш., что затрудняло достижение этими лицами и, в частности, последним их политических целей и создавало для них значительную политическую конкуренцию, вызывающую недовольство указанных лиц.
Конечно, сформулированное обвинение является не просто абстрактным, но и универсальным. Вопреки материалам дела, оно не содержит ссылки на конкретные обстоятельства, то есть его можно было бы предъявить практически любому должностному лицу органов госвласти Дагестана, находившемуся на службе в 2010–2011 годах.
Однако анализ материалов уголовного дела, собранных в процессе расследования, а также документов и показаний свидетелей, подсудимых, допрошенных в ходе судебного следствия, однозначно говорит о том, что следствие вполне чётко определило мотив Исаева – статья негативного характера в отношении него и членов его семьи, в частности, о проекте «Немецкая деревня», опубликованная в газете «Черновик» весной 2011 года, на почве которой между ним и моим братом якобы случился конфликт.
То есть речь идёт о ссоре между ними на почве профессиональной журналистской деятельности моего брата. Об этом прямо указано в показаниях обвиняемого Магомеда Абигасанова, свидетелей Газиева Гаджи, Камаловой Наиды, а также об этом высказались допрошенные в суде свидетель Камалов Али и другие уроженцы Согратля.
Вместе с тем я, как родной брат Камалова, общавшийся с ним ежедневно на все без исключения темы, касающиеся его и моей жизни, никогда не слышал от него, в частности в 2010–2011 годах, о ссоре с Шамилём Исаевым. Он не рассказывал мне, что между ними происходили какие-либо конфликтные ситуации. Хотя если бы что-то такое было в действительности, то он бы обязательно рассказал мне об этом, поскольку мы делились друг с другом всеми нашими проблемами, тем более, в данном случае речь идёт о конфликте с односельчанином, с которым у Хаджимурада всегда имелось взаимопонимание.
Кроме того, как лицо, принявшее на себя руководство газетой «Черновик» после смерти брата, я лично проверил все архивы газеты на предмет наличия в них негативных публикаций в адрес Исаева, членов его семьи и его родственников, а также относительно проекта «Немецкая деревня». Я не обнаружил негативных статей про Исаева , членов его семьи и его родственников, но нашёл две публикации об этом проекте:
1) Статья «Guten tag, деревня!..» в выпуске №16 от 20.04.2007 подготовлена корреспондентом Надирой Исаевой. Данная статья представляет собой интервью с родным братом подсудимого – Ризваном Исаевым – и освещает предстоящий масштабный инвестиционный проект «Немецкая деревня». По своей сути данная статья является рекламой этого проекта.
2) Статья «Муху и “немцы”» в выпуске № 25от 20.06.2008 фактически является стенограммой совещания, проведенного 17.06.2008 президентом РД Муху Алиевым с участием инвесторов проекта «Немецкая деревня» Ризвана и Шимиля Исаевых и иных ответственных лиц. В этой статье, которая, несомненно, показывает некомпетентность на тот момент властных структур республики, приведены оба мнения: инвестора Ризвана Исаева и власти – в лице Муху Алиева. Эта статья однозначно критического характера в отношении действовавшей в 2008 году республиканской власти, которая даже не смогла на законных основаниях предоставить землю инвестору, который собирался вложить в развитие республики огромнейшие средства.
Получается, что в 2011 году Шамиль Исаев просто не мог читать в «Черновике» никаких негативных статей в свой адрес или про членов его семьи.
В связи с этим показания Абигасанова, Газиева, Камаловой, Камалова Али и других явно не соответствуют действительности и их нельзя принимать как достоверные, поскольку они противоречат вышеприведённым мною объективным и установленным в суде данным.
А что касается причин дачи таких показаний Абигасановым, Газиевым, Камаловой Н. и Камаловым Али, то я сегодня расскажу более подробно.
Кроме того, как я и говорил, между моим братом и Исаевым Ш. не происходило конфликтов, между ними не было никакой конкуренции, они являлись представителями совершенно разных сфер деятельности, временами общались между собой по вопросам нашего села, иногда даже помогали друг другу. Профессиональная журналистская деятельность моего брата никаким образом не препятствовала, ничем не мешала Исаеву Ш. А., но сильно будоражила тех должностных лиц, которых Хаджимурад Камалов открыто критиковал в своих публикациях. Например, руководство МВД Дагестана, главу Махачкалы Саида Амирова и его подчинённых.
Поэтому я считаю, что никакого мотива для организации убийства моего брата у Исаева Ш. не имелось, а тот, который указан в обвинительном заключении, в категоричной форме противоречит имеющимся в материалах уголовного дела и исследованным судом доказательствам.
В ходе этого судебного процесса, – продолжил Магди Камалов, – не нашло подтверждения ещё одно существенное обстоятельство, касающееся действий, инкриминируемых Исаеву, Шуайбову и Хазамову. В частности, описанный в обвинительном заключении способ вознаграждения исполнителей преступления – якобы передача Исаевым принадлежащей ему АЗС «Согрнефть» в Махачкале либо прибыли от её деятельности. Это, – подчеркнул потерпевший, – опровергнуто свидетельскими показаниями сотрудников данной АЗС, а также документами, подтверждающими принадлежность данной АЗС структурам Исаева и по сей день.
Да и по характеру взаимоотношений между Исаевым, Шуайбовым и Хазамовым понятно, – говорит Камалов, – что эти лица не имели друг к другу никакого отношения в рассматриваемый судом период.
«Так, из показаний допрошенного в судебном заседании Абдурахманова Исы следует, что в 2012 году, то есть уже после убийства моего брата, Мурад Шуайбов через него обращался к Шамилю Исаеву с просьбой разместить на АЗС «Согрнефть» по проспекту Акушинского в Махачкале, как раз на той, про которую указано в обвинительном заключении, газовоз для организации продажи газа. На эту просьбу Шуайбов получил решительный и категоричный отказ от Исаева.
Здесь следует задуматься и ещё раз вернуться к обвинению. Как мог Исаев, якобы передавший эту АЗС исполнителям преступления, в том числе Шуайбову, запретить последнему разместить фактически на своей территории газовоз? Вывод следствия никак не поддаётся логическому объяснению», – считает потерпевший.
Он задался ещё одним не менее интересным вопросом: «А как объяснить установленный в судебном процессе факт наличия конфликта между Абигасановым, – с одной стороны, Шуайбовым и Хазамовым с другой летом 2011 года, после которого они перестали общаться между собой? Как поссорившиеся люди, прекратившие общение между собой, могли встречаться для обсуждения деталей преступления и впоследствии совместно совершить его?»
Ещё одним просчётом следствия, как выразился Магди Камалов, при «подгонке» показаний так называемых свидетелей обвинения являются показания бывшей супруги Хазамова Камаловой Н. и подсудимого Абигасанова о том, что в процессе подготовки к убийству Хаджимурада Камалова, а именно в вечернее-ночное время 14.12.2011 г., состоялась встреча младшего брата подсудимого – Исаева Омаргаджи, Абигасанова, Шуайбова, Абдурахманова и Хазамова возле дома последнего в Махачкале:
– Стараясь всеми силами привязать этих людей к совершению преступления, следователем были запротоколированы показания о присутствии на указанной встрече Исаева Омаргаджи. Однако следствие не удосужилось даже проверить, находился ли он в указанное время в Махачкале.
А в ходе судебного процесса было объективно установлено, что из-за угроз Исаеву О. А. убийством от представителей незаконных вооружённых формирований в августе 2010 года он покинул Дагестан, переехав на постоянное место жительства в Краснодарский край, и не возвращался в Дагестан несколько лет. Этот факт подтвердили допрошенные в судебном заседании подсудимый Исаев, свидетели Исаев О. А., Чураев А. Г., Кукаров О. М. и другие. А само событие встречи опровергли подсудимые Хазамов и Шуайбов, а также свидетели Исаев О. и Абдурахманов И. Получается, что четверо участников этой вымышленной встречи опровергают это событие вопреки непоследовательным, изменчивым и лживым показаниям явно заинтересованных лиц – подсудимого Абигасанова и свидетеля Камаловой.
Весьма неудобным для версии следствия, уверен Магди Камалов, оказался и просчёт с описанием показаний Камаловой Н. о передвижениях подсудимого Хазамова на автомобиле «Субару Форестер» в декабре 2011 года. Как позднее выяснилось, с ноября 2011 года по конец декабря 2011 года данный автомобиль фактически находился на штрафной стоянке ГИБДД в Пятигорске. И, стало быть, приобщённые к материалам уголовного дела подтверждающие данный факт документы никуда теперь не «убрать».
Для большей объективности, считает потерпевший, необходимо проследить хронологию показаний свидетеля Камаловой Н. за весь период расследования и рассмотрения уголовного дела по существу.
– Камалова Наида приходится мне дальней родственницей, её неоднократно допрашивали в 2012–2014 годах. Она указывала на непричастность её супруга Хазамова к убийству моего брата. При этом она досконально описала день 15.12.2011, когда у неё случился выкидыш и супруг никуда от неё не отходил, в том числе когда они вернулись домой. При этом сам Хазамов даже отказался отвезти домой находившуюся с ними родственницу, мотивируя это необходимостью оставаться со своей супругой из-за её плохого самочувствия.
В подтверждение данных показаний в материалах уголовного дела находится распечатка переписки Камаловой Н. с мужем во время его нахождения в федеральном розыске, которая была исследована в суде. Из этой переписки следует, что Камалова была осведомлена о непричастности своего супруга к совершённому преступлению и даже обсуждала с ним возможность его незаконного привлечения к уголовной ответственности.
Ещё одним подтверждением достоверности показаний Камаловой о непричастности Хазамова к убийству моего брата является проведённая в отношении неё в 2014 году психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа.
Согласно заключению эксперта, она не располагает информацией о деталях убийства. При этом Хазамов о своей причастности к убийству Камалова ей ничего не сообщал.
Вместе с тем, по моему убеждению, показания Камаловой Н., данные ранее, а также спутанные и непоследовательные показания, данные ею в ходе судебного заседания, – это слова явно зависимого, заинтересованного и необъективного лица, которые представляют собой обобщение и «подгонку» под версию следствия всех несостыковок. Они являются недостоверными и также не могут лечь в основу обвинения Исаева, Шуайбова и Хазамова.
Одной из причин такого кардинального изменения показаний Камаловой Н. является её зависимость от органов предварительного следствия и суда поскольку она имеет судимость и отсрочку исполнения приговора. Именно поэтому она оговорила всех в угоду версии следствия. Она сообщила о наличии у неё информации, имеющей значение для следствия, во время нахождения в СИЗО, а более расширенные показания дала уже, когда её беспрецедентным образом освободили от отбывания наказания за мошенничество и покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах. Полагаю, что в нынешней судебной практике не получится отыскать такие случаи. Всё это в совокупности, а также факт нахождения Камаловой Н. под государственной защитой явно указывают на выполнение ею условий освобождения от отбывания наказания – дачи показаний в объёме и редакции, которые требовались стороне обвинения.
Второй явной причиной оговора Камаловой Н. М. подсудимых является её стремление отомстить своему бывшему супругу Хазамову М. за его измену, уход в другую семью, а также нежелание отдать ей общих детей, что сама она не скрывает. А это говорит о её заинтересованности и необъективности.
Выдуманными и грубо натянутыми являются показания Камаловой Н., согласно которым она, женщина (не военнослужащая), единожды увидевшая оружие у своего супруга в руках, спустя 6–7 лет по памяти идентифицировала его модель при помощи сети интернет, распознав переделанный пистолет системы «Макарова» из травматического в боевой, а также пистолет «ГШ-18», не находящийся на вооружении у сотрудников органов МВД. Вроде Камалова Н. никогда не числилась в специальных силовых подразделениях, откуда у неё такие познания?
У меня не укладывается в уме, как молодая женщина, перенёсшая выкидыш и подвергнутая хирургической манипуляции, могла проявить интерес и запоминать события того же дня, происходившие через несколько часов после случившейся у неё трагедии, с поминутной фиксацией перемещения своего супруга и его знакомых, детальным запоминанием и восстановлением в памяти незадолго до этого увиденного узко ограниченного в обороте даже силовых структур оружия и якобы имевших место разговоров, а также конспектировании всего с этим связанного в своём блокноте?
Да, ещё очень важно обратить внимание на вопиющую фальсификацию Камаловой и её матерью, как я полагаю, с согласия следствия, блокнота, выданного в ходе выемки 22.01.2020 г., и из содержания которого подсудимых «привязали» к закрытой группе абонентских номеров, работавших в месте преступления.
Как было установлено в судебном заседании, те записи, которые сама Камалова датировала 2011 годом, давала об этом показания, фактически не могли быть сделаны в указанный период времени. Например, записанный на листах её блокнота на страницах с записями 2011 года адрес аккаунта в социальной сети Instagram – karina_arakelova (социальная сеть появилась в России не ранее 2014 года), а также номер телефона медицинского центра «Целитель», который появился только в 2017 году.
Камалова Аминат – мать Камаловой Наиды – неоднократно допрашивалась в ходе следствия, но никогда не упоминала про этот блокнот, сама Камалова Н. также неоднократно допрашивалась в ходе следствия и впервые сказала об этом блокноте спустя 8 лет.
В подтверждение данных о фальсификации блокнота стороной защиты в распоряжение суда также представлены и копии материалов уголовного дела по обвинению Камаловой Н., в частности, протокол обыска, который вопреки её показаниям был проведён не в с. Гуниб, а в квартире в Махачкале. А содержание данного протокола чётко отражает невозможность сокрытия данного блокнота от органов следствия Камаловой Аминат.
Таким образом, показания свидетеля Камаловой Н. М. являются недостоверными, противоречивыми, опровергаются объективными доказательствами, представленными стороной защиты и собранными в ходе предварительного следствия, исследованными в судебном процессе.
Противоречивые и изменчивые
Кроме того, Магди Камалов убеждён, что существенные противоречия содержат и «выдавленные», по его мнению, показания из подсудимого Абигасанова. Потерпевший проанализировал все показания, которые он давал, в частности, 6 июля 2020 года:
– Эти показания не только противоречат показаниям других фигурантов уголовного дела в части обстоятельств совершения преступления, подготовки к его совершению, мотива, вознаграждения, якобы обещанного за убийство моего брата, но и опровергаются объективными данными.
Абигасанов указал, что накануне убийства Хаджимурада Камалова, а именно 14 декабря 2011 года, Хазамов и Шуайбов в его присутствии в Махачкале встречались с Исаевым О. А. (родным братом Исаева Ш. А.), от которого потребовали возместить им денежные средства, потраченные на приобретение оружия. Вместе с тем с лета 2010 года Исаев О. не проживал в Дагестане.
В ходе очной ставки, проведённой 4 июля 2019 года между Исаевым Ш. и Абигасановым М., последний признался, что оговорил его и тот никогда не предлагал ему организовать и совершить убийство Камалова. Свои показания, данные в ходе очной ставки, Абигасанов уверенно и последовательно подтвердил в ходе его дополнительного допроса 10 октября 2019 года, то есть спустя 3 месяца после вышеуказанного следственного действия. А при его допросе в ходе судебного процесса Абигасанов не смог указать, какие именно свои показания он подтверждает, заявив, что убивать Камалова ему никто не поручал.
Абигасанов в ходе предварительного следствия восемь раз давал показания об обстоятельствах убийства Камалова. Стороной защиты суду предоставлена полученная в соответствии с требованиями УПК РФ и ФЗ «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» видеозапись его опроса, произведённого до ареста. Данная запись отражает обеспокоенность Абигасанова его принуждением, в том числе физическим, к оговору других лиц в совершении убийства моего брата, в случае, если он будет арестован.
Изучение всех вышеуказанных показаний, нежелание Абигасанова отвечать на вопросы стороны защиты и суда позволяют прийти к следующим выводам:
а) Абигасанов в своих показаниях путается относительно даты встречи с Исаевым Ш. (то ли май 2011 года, то ли октябрь 2011 года), в ходе которой последний предложил организовать убийство Камалова за публикацию негативной статьи про проект «Немецкая деревня»;
б) Он явно лжёт относительно недовольства Исаева статьёй негативного характера «Немецкая деревня», якобы опубликованной Камаловым в газете «Черновик» в 2010 или 2011 годах, поскольку такие статьи не публиковались;
в) Абигасанов путается относительно круга лиц, в присутствии которых Исаев якобы предлагал ему совершить убийство Камалова Г. М.;
г) Абигасанов несколько раз менял свои показания, путаясь относительно содержания предложений Исаева Ш. (то ли он предлагал подыскать лиц, готовых убить Камалова, то ли просил избить его, то ли предлагал облить кислотой Камалова Али, то ли был согласен на примирение с Хаджимурадом Камаловым, то ли Исаев вовсе не предлагал совершать какие-либо противоправные действия в отношении издателя «Черновика»);
д) Абигасанов явно лжёт относительно встречи с Исаевым О. накануне убийства Камалова.
В совокупности с вышеизложенным о недостоверности и лживости показаний Абигасанова от 6 июля 2020 года также свидетельствует и его отказ от очных ставок с Шуайбовым и Хазамовым якобы ввиду наличия угрозы физической расправы от указанных лиц.
Хотя в любом СИЗО Москвы имеется возможность рассадить участников следственного действия в разные помещения, исключив их физический контакт, а УПК РФ вообще не предусматривает отказ от производства следственного действия в виду испуга одного из фигурантов.
При таких обстоятельствах противоречивые, изменчивые, непоследовательные показания Магомеда Абигасанова никак не могут являться доказательством причастности Исаева, Шуайбова и Хазамова к убийству моего брата и не могут лечь в основу обвинения.
«Услышьте меня..!»
Внимание суда потерпевший обратил и на то, что обвинение подсудимых строится и на показаниях свидетеля Газиева Г., который является одним из ближайших друзей Абигасанова и его семьи. Само появление Газиева как свидетеля обвинения в данном процессе и ещё на стадии расследования уголовного дела в СК РФ, его поведение и суть данных им показаний (особенно в суде) вызывают, по мнению Камалова, множество вопросов:
– Однозначно могу утверждать, что Газиев был полностью подконтролен следователям, оперативным сотрудникам и Абигасанову. Ни для кого не секрет, что супруга последнего регулярно общалась по телефону со своим супругом во время его нахождения в СИЗО. При этом она была полностью подконтрольна оперативным сотрудникам Центра государственной защиты МВД РФ, сопровождавших ход расследования дела. Да и сам Газиев приезжал на очные ставки с подсудимыми в сопровождении оперативников и непосредственно перед их производством разговаривал по телефону с женой Абигасанова, которая его и инструктировала.
Следователи и оперативники, можно сказать, взяли Газиева в заложники, обнаружив в ходе обыска в жилище его родителей боевое оружие. Полагаю, что это сыграло роль, когда ему необходимо было просто повторить показания своего близкого друга Абигасанова, не имеющие ничего общего с правдой. Ещё и пистолет, который якобы Хазамов М. приобретал у Газиева в 2010 или 2011 году. Как обнаружили данный пистолет – вообще не поддаётся никакой критике.
Во-первых, в своих показаниях Газиев упоминает ориентир – надгробный крест золотистого цвета. А в ходе проведённого адвокатами осмотра установлено, что в 2011–2012 годах данный крест был окрашен в совсем другой цвет. Это говорит о том, что ориентир Газиеву подсказали, либо о том, что пистолет он туда принёс гораздо позже, чем указал в показаниях. И в том и в другом случаях данные обстоятельства вызывают большое сомнение.
Во-вторых, в своих показаниях Газиев называет маршрут, которым необходимо следовать к месту обнаружения пистолета, который не соответствует фактическому месту его изъятия.
О подконтрольности Газиева следственному органу и оперативным сотрудникам, а также о предварительном согласовании его показаний и действий свидетельствует факт его инициативного появления у меня в редакции якобы для получения совета и реализации им желания объясниться передо мной. Фактически его появление было необходимо следственному органу лишь для дальнейшего воздействия на меня за то, что я постоянно озвучивал им установленные мною обстоятельства совершения убийства брата, которые противоречили их версии. Об этом также говорит факт проведения между мною и Газиевым очной ставки в целях моей дискредитации и фабрикации в отношении меня материалов о якобы моём давлении на свидетеля.
Получается, Газиев явно говорит неправду, исходя из изложенных мною выше обстоятельств. Поэтому я считаю, что его показания являются недостоверными и не могут лечь в основу обвинения.
Принимая за основу обвинения сфальсифицированный блокнот Камаловой Н., следствие случайно или умышленно не обратило внимания на детализацию переговоров и места расположения базовых станций операторов сотовой связи при осмотре данных о телефонных соединениях подсудимых Хазамова и Шуайбова.
Эти детализации, которые были детально исследованы судом, однозначно указывают на то, что ни Хазамов, ни Шуайбов не принимали никакого участия в слежке за моим братом, а во время его убийства вообще не находились на месте преступления. Практически в момент совершения преступления подсудимые разговаривали с использованием своих постоянных абонентских номеров, находясь у себя дома. Как государственное обвинение собирается объяснить этот ничем не опровержимый факт?
Уважаемый суд. Конечно, я понимаю, что признательные показания, полученные явно не процессуальным способом от Абигасанова и Шуайбова, могут использоваться как доказательства вины подсудимых. Но не стоит забывать, что в судебном процессе мы исследовали видеозапись общения оперативного сотрудника с Шуайбовым после его задержания. По ней совсем не скажешь, что он что-то рассказывает по собственной инициативе. Оперативник явно манипулировал им и за него проговаривал обстоятельства.
Я уверен, что видеозапись проверки показаний на месте Шуайбова М. странным образом исчезла из материалов дела только потому, что она ещё объективнее указала бы на то, как его заставляли давать нужные следствию показания.
Про Абигасанова хочется сказать отдельно. Мне ясны его мотивы, мотивы оговора Исаева, Хазамова и Шуайбова. Он, как я считаю, действительно занимался совершением различных преступлений, об одном из которых стало известно правоохранителям.
Думаю, нести ответственность за похищение ребёнка гораздо сложнее и опаснее, чем за убийство журналиста. Да и оговорённые Абигасановым люди не смогут ему ничего сделать, в отличие от влиятельных родственников похищенного и впоследствии выданного родителям ввиду определённых условий (получение широкого общественного резонанса, негласные поиски ребёнка влиятельнейшими в Дагестане и Чечне людьми и как следствие – испуг организаторов и исполнителей преступления) ребёнка.
Да, я получил такую информацию, как Абигасанов с уже названным мною в одном из судебных заседаний человеком, ещё и под покровительством лидера Гимринского НВФ Омаргаджи Ибрагимова – Омара Хиндахского – совершил похищение малолетнего сына владельцев торгового центра «Аризона» и «Миркато» в Махачкале. Зовут похищенного Алиев Мирза Дагирович.
Абигасанов прекрасно знает, о чём я говорю. Он был уверен, что информация об этом страшном преступлении никуда не уйдёт, но она, к его сожалению, осталась в памяти не только у преступников, но и тех, кто усиленно искал похищенного ребёнка. Теперь она станет известна и его родственникам. Думаю, что правоохранительные органы много чего имеют в отношении Абигасанова и его друзей, которые сегодня здесь не находятся. Поэтому склонить его дать любые необходимые следствию показания не составило никакого труда.
Следственным органом совершенно не дана оценка возможности исполнения убийства моего брата Сулейбановым Халилом Иммамирзаевичем, 1981 года рождения, об участии которого в убийстве моего брата изначально говорил Шуайбов. Он также говорил и о возможном заказчике этого преступления – мэре Махачкалы Амирове С., деятельность которого мой брат активно критиковал в своих публикациях.
А ведь в подтверждение этого в материалах уголовного дела содержатся данные о соединениях абонентского номера Сулейбанова, согласно которым его абонентский номер постоянно перемещался совместно с абонентскими номерами закрытой группы, которых внаглую привязали к Хазамову и Шуайбову.
Я могу ответить, почему эта версия отвергалась и всячески обходилась следственным органом. Сулейбанов – это один из реальных исполнителей убийства Камалова Г. М. Это жестокий убийца, который, не скрывая, рассказывал, что работает на Амирова. Спустя некоторое время после убийства моего брата Сулейбанов был расстрелян неустановленным лицом.
Результат следствия в виде установления причастности умершего человека не принесёт такого поощрения в службе, как обвинение в адрес известного в республике должностного лица. Этим всё и объясняется. Но сегодня на свободе остаются другие участники этого преступления.
Исаев, Шуайбов и Хазамов не совершали убийства моего брата. Это обстоятельство непреодолимо препятствует привлечению к ответственности настоящих виновных в этом подлом преступлении. Моя семья, мой род тем самым лишены права на восстановление справедливости.
Пожалуйста, уважаемый суд, услышьте меня, речь идёт об убийстве моего родного человека, моего брата, с которым я вырос и прожил большую часть жизни! Я не нуждаюсь в галочке в виде формального осуждения кого-нибудь! Я добьюсь привлечения к ответственности убийц, даже если это будет стоить мне жизни. Не допустите этого!
И в завершение Магди Камалов просил суд оправдать Исаева, Хазамова и Шуайбова. ]§[
- 1 просмотр
