В минувший четверг, 6 августа, Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону допрашивал (не)секретного свидетеля – экс-главного редактора газеты «Черновик» Надиру Исаеву. Она выступала свидетелем обвинения под псевдонимом «Аркадий Смирнов», однако те показания, что она дала следователю СУ СКР по РД Надиру Телевову, позволили её легко идентифицировать. Видя, что нет смысла скрывать себя от общественности, Исаева заявила суду, что будет давать показания под своими настоящими данными, не секретно.
Напомним, что в данном уголовном деле, которое редакция «Черновика» считает от начала и до конца абсурдным и основанным на лжи и фантазиях следствия, в качестве обвиняемых проходят редактор отдела «Религия» газеты «Черновик» Абдулмумин Гаджиев, московский предприниматель Кемал Тамбиев и экс-учредитель фонда «Ансар» Абубакар Ризванов.
Все трое обвиняются в участии в деятельности террористической организации, организации её финансирования и участии в экстремистской организации (ч. 2 ст. 205.5, ч. 4 ст. 205.1 и ч. 2 ст. 282.2 УК РФ). По версии следствия, они это делали через фонды дагестанского проповедника, находящегося в международном розыске Абу-Умара Саситлинского (Исраила Ахмеднабиева).
Допрос Надиры Исаевой начался с вопроса председательствующего судьи Романа Сапрунова к свидетелю относительно её решения дать показания от своего лица. На стадии предварительного следствия Надира Исаева дала показания как секретный свидетель «Аркадий Смирнов».
Судья: – В связи c чем вы решили назвать настоящее имя, ведь в уголовном деле оно было изменено. Не опасаетесь ничего?
Исаева: – Опасаюсь. Очень даже опасаюсь. Но в той ситуации, в которой я была… Я приехала после 8 лет отсутствия на родине. Мне пришлось её покинуть, у меня довольно сложный был период. Я была беременна, когда вернулась, на последних месяцах. И я знала, что начнётся грязная кампания против меня. Абу-Умара Саситлинского и все его возможности в социальных сетях я очень хорошо знаю.
Судья: – Я правильно понял, что вы опасаетесь не подсудимых?
Исаева: – Да. Я попозже озвучу вам. Знаю только Абдулмумина из подсудимых.
Далее к допросу приступил государственный обвинитель Мурад Алиев:
Алиев: – В качестве кого вы узнали Абдулмумина Гаджиева?
Исаева: – В качестве коллеги по работе в газете «Черновик». Я была главным редактором, а он редактором отдела религии.
Алиев: – Знаком ли вам Исраил Ахмеднабиев, если да, то где, когда и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились? Что вам о нём известно?
Исаева: – Да, знаком. Сначала заочно был знаком, пока я была в Дагестане, я с ним не пересекалась. Наблюдала за ним, читала, анализировала, но познакомилась непосредственно уже в Стамбуле, в Турции в конце 2014 года. Я какое-то время работала в его проекте «Мухаджирун», я была одним из тех, кто запускал школу «Мухаджирун» для переселившихся в Турцию.
Алиев: – Ахмеднабиев позиционировал себя как религиозный деятель?
Исаева: – Конечно, это есть фактор его популярности, он религиозный деятель.
Алиев: – Что связывало Абдулмумина Гаджиева с Ахмеднабиевым?
Исаева: – Для меня это неизвестно. Я знаю, что впервые он в газете появился с инициативы самого Абдулмумина и для меня этот человек был неизвестен, Ахмеднабиев. Мне сказали, что есть такой молодой человек, многообещающий, он шариатский судья в вопросах брака и развода, это очень актуально, окончил Сирию, очень перспективный и интервью надо сделать с ним. Я сказала Абдулмумину, если ты делаешь – делай. Это полоса религии. В приоритете всё равно были новости, политика, экономика – то, за что у меня болела голова. Абдулмумин был достаточно самостоятельный, в силу своей определённой компетентности в этой области, и я, положившись на него, честно вам скажу, даже это интервью не читала. Ни при выходе, ни ещё несколько лет спустя даже после выхода. Хотя сразу же получила негативные реакции на персону Абу-Умара от некоторых людей, которые мне доверяют.
Ну, и были соответствующие как бы реакции. На мой взгляд, в «Черновике» это интервью сейчас переписано. Я сейчас смотрю текст интервью «Черновика», там очень выраженный… ну, не речь Ахмеднабиева. Я знаю, как он разговаривает, он не способен так разговаривать – это раз. Во-вторых, люди, которые жаловались мне на это интервью, говорили определённые тезисы, которых я в интервью не нашла, уже читая сейчас. В принципе, на сайте «Черновика», я уже неоднократно это обнаруживаю, переделки старых каких-то публикаций или исчезновения и так далее.
(От редакции «ЧК»: Ни одна публикация на сайте газеты «Черновик» не была подвергнута редактированию или «переделке», а также не была удалена. Это легко проверить, сверив вариант статьи, размещённой на сайте, с печатной версией статьи.)
Алиев: – Гаджиев работал у вас в подчинении, или вы с ним самостоятельно работали?
Исаева: – Он был редактором отдела, то есть считался сотрудником в штате и получал как редактор отдела надбавку. У нас была такая система: фиксированная оплата труда для штатных сотрудников, соответственно, у редакторов она была выше, чем у корреспондентов, и дополнительный доход от гонорара непосредственно за статьи. Несмотря на то, что он был штатным сотрудником, он появлялся в четверг, в пятницу появится - не появится. Плюс вот эта ситуация создала возможной ту ситуацию с Исраилом Ахмеднабиевым: что интервью, как бы, прошло в газету, и прошло, миновав те протоколы и те процедуры, которые характерны для газеты того времени. К интервью мы подходили очень строго и очень строго отбирали людей, которые там должны находиться.
Алиев: – О чём шла речь в этой статье? Коротко содержание можете пересказать?
Исаева: – У меня есть впечатление об интервью от людей, которые мне выразили ряд тезисов. Диалог там описывается с убитым доктором шариатским наук Муртазали, он их очень возмутил. Ещё какие-то вещи о свадьбе Абу-Умара, какие-то сюжеты. Я сейчас читаю, хотя поверьте, мне сейчас не до Абу-Умара, не до текстов. Сейчас читаю, я этих эпизодов на сайте «Черновика не обнаруживала. Еще раз говорю, я интервью не читала, оставила на Абдулмумина – это раз, и на курирующего заместителя – два, с которым они плотно работали. В оригинальном виде, в котором оно было, я это интервью не читала. А идти в библиотеку искать, это, ну извините меня, у меня с моими двумя детьми нет времени.
Алиев: – Вы как коллеги в тот период с Гаджиевым общались относительно личности Ахмеднабиева? Как он отзывался об этом лице?
Исаева: – Это очень интересная ситуация, она у меня тогда осадок и оставила, почему я это ярко и помню. Потому что Абдулмумин никогда напрямую относительно Ахмеднабиева со мной не разговаривал. Почему-то ситуацию происходила в таком ключе, что подошёл ко мне заместитель и сказал: есть такой парень. Я говорю: хорошо, мне не до этого, разбирайтесь сами.
Вторая ситуация, когда, опять же, подходит ко мне тот же заместитель и говорит: вот этот молодой человек, у него концепция такая, что нужно подходить к богатым чиновникам и у них брать деньги на благотворительность. Поэтому он хочет чтобы я его связала с одним из чиновников, допустим, высокого ранга в правительстве, с которым я тогда довольно регулярно контактировала.
Я очень эмоционально этому возмутилась, не ответила ни да, ни нет, потому что я не сразу нашла, что сказать, я посчитала это чем-то довольно наглым. Тем не менее, Абу-Умар пришёл в редакцию.
Вот эта встреча у нас, кстати, была первая. Он пришёл в редакцию неожиданно, помню, как он зашёл в мой маленький кабинет, как он был лощено одет, как он выглядел. Я даже не поняла тогда, в тот момент, зачем он пришёл. Разговор, как я помню, у нас не состоялся. Вот всё, что я могу сказать про ту ситуацию. И он ушёл. Никаких разговоров о том, чтобы его с кем-то там связывать, соединять и так далее не было.
Алиев: – Вы сказали, что стояла задача связаться с высокопоставленными лицами. Правильно мы вас понимаем, что Гаджиев этим самым хотел презентовать Ахмеднабиева как определённое лицо, или это не так?
Исаева: – Это так, потому что то, как это всё происходило и как это обставлялось, и впоследствии что из этого вышло… это однозначно так.
Алиев: – Что ещё можете рассказать о деятельности Гаджиева? В частности, о статье 2013 года, которая была опубликована под названием: «А для нас и один день без воды – это испытание».
Исаева: – В газете меня в этот момент уже не было, я уже была заграницей, по-моему. Что я могу об этом интервью сказать. Я, конечно, увидела, что продолжается это с того интервью, разрекламирована его поездка в Сирию, вот эти вот собранные деньги на лагеря беженцев. Честно, читать мне не слишком интересно было, сам контент меня не привлекал, там какая-то скорее реклама. Я эти тексты перечитывала уже, когда у Абу-Умара работала какое-то время, он считал, что я могу заниматься информационной политикой. Больше было ожиданий от меня по пиару. По-моему люди вообще не представляют, что такое информация, что такой пиар. Что такое новости, что такое газета, и что такое пиар. Мы на этом тоже не сошлись, но вот тогда я и читала эти интервью, вот в тот момент в 2014-2015 году, и была очень разочарована, особенно первым интервью. Оно не соответствует стандартам «Черновика», ни личность, ни контент.
Алиев: – Мы можем утверждать, что эти статьи были направлены как обращение к читателям с призывом принять участие в так называемой благотворительности?
Исаева: – Так и было. Потому что, по признанию самого Абу-Умара, «Черновик» надо поднимать на тот уровень популярности. Было несколько ситуаций, когда нужно было Абу-Умара выставить на этой площадке, это была очень популярная площадка, и именно у той аудитории, которая потом «сдетонировала», скажем так, для Абу-Умара, и он сам признавался, что именно это интервью стало его стартом, и сказал, что после него люди стали приходить, реагировать очень активно.
Алиев: – Вам о чём-нибудь говорит название студии «Худа-Медиа»?
Исаева: – Да, конечно. Первоначально они начинали в Дагестане работать, и очень популяризировались, потому что были первопроходцами. У них были профессионалы своего дела, они качественно переводили, а сейчас я могу однозначно уверенно сказать, что люди работают по принципу: заплатили деньги, пришли на какую-то конкретную персону, они её раскручивают. Они на это живут, там нет бизнеса, не знаю даже, как это назвать. Тем не менее, они имеют очень большую аудиторию, они популярны. Но подход там не коммерческий, не менеджерский, они не менеджеры, они просто люди, которые умеют собирать деньги.
Алиев: – Статьи Гаджиева в тот период публиковались в этой студии?
Исаева: – Это очень плотный узел контактов. Надо понимать, что мы живём в век социальных сетей, и люди очень близки друг другу, контактируют. В этом смысле «Худа-Медиа», Абу-Умар Саситлинский, Абдулмумин Гаджиев – это очень тесные взаимные контакты, поддержка, всё через соцсети, через какие-то группы. Но я помню, что «Худа-Медиа» ролики делали на сына Абдулмумина, если я не ошибаюсь. По-моему, не ошибаюсь, так профессионально только они делали…
Алиев: – Появление одномоментное репортажей и статей Гаджиева и на газетных полосах, и в этой студии, по-вашему, случайное совпадение, или делалось преднамеренно?
Исаева: – Я считаю, что они очень большие мастера в продвижении в соцсетях. Я давно за ними наблюдаю, анализирую, мне очень интересно. Когда они организовывают против тебя какую-то грязную компанию, они это делают где-то анонимно. Когда вы видите их ролики, то это просто красиво и хорошо и вокруг них только цветочки и розочки. Но всегда понимаешь, откуда это идёт.
Эти люди очень профессиональны в плане соцсетей, они во многом опередили дагестанскую медиасферу и до сих пор впереди всех. Я больше, чем уверена, что в это вкладывалось большое количество денег, если посмотреть профессиональным взглядом, в это вкладываются огромные деньги. Зная Абу-Умара, и зная его подход... Я видела, как он ценил работу «Худа-Медиа», я видела, как он взял меня к себе и готов был платить большие гонорары, я видела, как они реагировали, когда только открылись соцсети: Фейсбук, ВКонтаке. Я только открыла тогда канал в соцсетях, у него перерыв был в этот период. Для них соцсети – это такие «золотые пески», они, можно даже сказать, сумасшедшие на этой теме.
Алиев: – Можно сделать вывод, что Гаджиев был знаком с сотрудниками данной студии?
Исаева: – Я думаю, что да, почему нет? Тем более, контакты очень тесные.
Алиев: – Вам что-либо говорит строительство школы хафизов в селении Новосаситли? Была ли связана профессиональная деятельность Гаджиева с функционированием этой школы?
Исаева: – Однажды, когда меня уже не было в газете, я увидела анонс. Я сейчас не буду говорить об отзывах других об этой школе, это не суть важно. В «Черновике» я увидела анонс, я очень удивилась этой ситуации, на Рамадан они объявили какие-то семинары, причём, как обычно, платные, и я увидела предварительный анонс в «Черновике». У «Черновика» были стандарты, которые он никогда не нарушал. И когда появляется анонс какого-то мероприятия - это было очень не по «черновиковски», чему я очень удивилась, это во-первых. Во-вторых, у меня это мероприятие вызвало сомнение, потому что в это время массовые рейды проходили, полицейские массово задерживали, заводили в РОВД, отпечатки брали, включали в списки, поэтому для меня это была какая-то афера. В принципе, оно тем и закончилась, чем я ожидала. Теперь же «Черновик» сообщал, что случился рейд полиции, и забрали всех, сняли отпечатки.
Алиев: – В чем выражалась эта афера?
Исаева: – В моём понимании ситуация была очень тревожная в Дагестане, очень беспокойная. Уже мечети разгоняли по пятницам. Многие собрания молодёжи заканчивались в РОВД, всеми этими автобусами, на которых вывозили. То есть собирать людей на платный семинар в тот период, объявлять, что билеты можно брать у них, собирать всю молодёжную толпу, и потом практически оставить их… Все руководство, которые собрало их, ушло. Решайте вопрос сами. Называйте это как хотите, но для меня было очевидно, чем все закончится.
Алиев: – Гаджиев анонсировал строительство данной мечети?
Исаева: – Я видела это объявление, оно по соцсетям разошлось, была масса объявлений, и меня это очень сильно удивило. В том числе, я увидела это объявление в «ЧК».
Алиев: – Правильно, что Гаджиев этим самым пропагандировал деятельность Ахмеднабиева?
Исаева: – Ну, в последующем тоже были проекты, в декабре 2018 года открылся проект «АльКифая». Непонятно, кто за ним стоял. И в этом проекте интервью первым дал Максим Шевченко. И потом интервью Саситлинского. Абдулмумин дал у себя на странице анонс. Когда интервью вышло - опять дал анонс. Там сотни тысяч просмотров, 150, по-моему. Он анонсировал и выход, и делал предварительный анонс. По мне, методичное, последовательное сопровождение происходило.
Алиев: – Вам известно, доступ на тот семинар, который состоялся, был платным или бесплатным?
Исаева: – Он был платным. Если не ошибаюсь, это были сто долларов. Это стандартная цифра в их школах, проектах, любимая бумажка, наверное.
Алиев: – Сам Ахмеднабиев принимал участие в этом семинаре?
Исаева: – Нет, у него были доверенные люди, которые это всё организовывали, там же присутствовал в составе преподавателей тот контингент так называемых мединских студентов, который впоследствии оказался в ИГИШ1, и потянул очень многих туда. Преподаватели были этого контингента. Сам Абу-Умар был где-то за рубежом, тогда в Сирии ли он был, точно не помню, но знаю, что он из-за рубежа очень тесно руководил, управлял этим процессом.
Алиев: – Где, когда, при каких обстоятельствах вы встречались с Ахмеднабиевым?
Исаева: – Он приехал в Турцию. Человек, у которого слава оказалось неожиданно, он хотел очень сильно продолжать этот успех, который к нему пришёл, то есть эти большие деньги. На тот момент, по-моему, он 5 млн долларов собрал, и он хотел продолжать. Он в это верил, себя ни в чем другом не видел. Где-то он мечтатель, где-то аферист, я до сих пор его для себя так описываю. Он видел, что в Турции он будет создавать проект - школу. Потому что есть запрос русскоязычной аудитории, контингент, который будет ходить в школу. Он фантазёр. Он, с одной стороны, верит в то, что говорит, с другой то, что он делает, для него витрина.
Я видела, как он делал эту школу. Было снято здание склада, там даже классы не были распределены. Это были бетонные полы. Мы начали учиться в ноябре, у детей стали отказывать почки, пошли болезни.
Это было здание без окон, только три кабинета были с окнами, и то их забрали себе директора. Я сразу вспомнила слова такого человека, я имя его не помню, который сказал, что Абу-Умар — это витрина. На самом деле школа стала витриной, под которую деньги собирались. Популярность у него была очень серьёзная, под него шли очень большие деньги и очень запросто, на карточки. Люди ему верили и в эту школу шли, разочарования были потом. Хотя открой он и сейчас школу — все равно придут. Это как с пирамидами, по-моему.
Алиев: – В ходе встречи с ним он сам раскрывал что-то о своей связи с Гаджиевыи, об их знакомстве?
Исаева: – Нет. Один раз он вспоминал про интервью с благодарностью, и более нет, никогда он об Абдулмумине не говорил. И в принципе мы в основном обсуждали школу, проблемы, какие-то информационные проекты. Я там не состоялась, там другие совершено ожидания были. Даже была удивлена, что Абу-Умар так тесно с ним контактировал.
Алиев: – Ахмеднабиев вам говорил о спонсорах школы, суммах, которые собирались, называл имена?
Исаева: – Абу-Умар очень осторожен, чтобы назвать имена. Всё, что касается денег, все-таки сфера закрытая. Есть какой-то очень узкий круг людей. Мы начали проект этой школы, потом мы увидели одну ситуацию, демарш, и он тут же начал пропихивать «своих». Откуда ни возьмись, как тараканы на кухне, появились все его родственники. Стали появляться люди очень сомнительные, как педагоги, очень сомнительные. И мы уже стали слышать, что в этой школе пропагандируют ИГИЛ. Люди, которые пришли, тот же двоюродный брат Абу-Умара. Там пошла эта тема. А ситуация с этим в Турции, в том регионе и микрорайоне, в котором я жила, была в какой-то момент очень страшная. Был период, когда казалось, что у тебя ИГИЛ уже вот здесь, на территории.
И большой контингент людей попали в эту ситуацию, говорили, что они обеспечивали даже квартиры, там же многие переселенцы. Для популярности своей они обеспечивали аренду, оплату коммунальных услуг. И в этой школе стали идти вот эти активные настроения, активная пропаганда. Его же людей, преподавателей имена называли. Формально начался там бунт.
Алиев: – Коротко расскажите о «Мухаджирун», кем планировалось создание?
Исаева: – У Абу-Умара есть очень хорошее чутьё на сердце, что ли, людей. Вот это название очень хорошо сыграло, потому что из Египта тогда поток двинулся в Турцию, которую увидели, как историческую родину, которая всегда давала прибежище мусульманам, особенно с Кавказа. И название «Мухаджирун» очень тонко сыграло. Абу-Умар не мыслит категориями «зарегистрировал, организовал» и так далее. Просто есть выписка, логотип, все на визуальном уровне работает. Не более чем визуализация самого себя в представлении самого себя.
Однажды он меня попросил сделать страницу в Википедии для него, я стала изучать, сделала страницу с ним. Вы представляете, эту страницу тут же удалили. Объяснение было такое: что этот человек не известен через ссылки на него других СМИ. Все, что о нём в интернете кричит – это он сам. Википедия эту страницу просто удалила, но впоследствии она как-то восстановилась. Вот что нужно понимать в этом смысле, это смешно, конечно, было.
Алиев: – Этот фонд был связан с именем Ахмеднабиевым?
Исаева: – Да, его имя работает очень магически. Если не будет его имени, не будет персонификации каких-то его проектов... он так работает.
Алиев: – Что вам известно о знакомствах Ахмеднабиева с высокопоставленными должностными лицами? Он к этому стремился?
Исаева: – В Турции, он, конечно, пытался это сделать, но это такое непростое государство. Я даже знаю, что местная крупнейшая благотворительная организация была очень недовольна. Возможно, это была одна из причин, по которой он в тюрьму попал. У него обязательное было стремление на новом месте закрепиться, но изначально формат его личности, то, как он подходил проектам, вызвало массу ... это вопрос репутации.
Алиев: – Скажите, пожалуйста, вам что-либо говорит фамилия имя Халид Ясин?
Исаева: – Да, конечно. Он проекты… начал в Турции. Какие-то совершенно сумасшедшие цены на билеты и сумасшедшие расходы на этого Халида Ясина, на его раскрутку. Кафир, не кафир там… Опять же это очень характерный приём и «Худа-Медиа», и Абу Умара. Они подсели на него потому, что он имел хорошую поддержку в Дубаях. Они видели в нём копейку, грубо говоря. Я знаю, что они как-то разошлись. Тут тоже не всё так просто. Но тратились опять же сумасшедшие деньги на раскрутку. На что, на что – на это они не пожалели денег. Всё лопнуло, не помню, на каких конфликтах. И все видео, я знаю, Худа-Медиа с Халидом Ясином удалили.
Алиев: – Можете сказать, гражданином какого государства он являлся, чем он занимался? В двух словах.
Исаева: – Я знаю, что он родился, вырос, жил в Нью-Йорке, в Гарлеме. Потом соответственно гражданин США, а дальше что… в Дубаях пять лет гражданства. Вот, что я знаю. И, по-моему, в Нигерии помогал ему связываться, выходить на нигерийские какие-то там… Сомали, Судан в какой-то из территорий африканских. Сейчас не помню… Судан что ли. Он выходил через него в эти контакты, чуть ли не до президента, какие-то видео появлялись.
Алиев: – Скажите, пожалуйста, известно ли вам, кто из близких сподвижников Ахмеднабиева находился вместе с ним на тот период в Турции?
Исаева: – Ну, смотрите. Я знаю, что он очень полагается на своих родственников. Называю того же Мустафа – двоюродного брата. Понимаете, я, когда с ними общалась, всегда был со мной младший сын моего мужа. И, как правило, я не отвлекалась на мужчин. Ты общаешься. Делаешь своё дело, приходишь, уходишь. Здесь я вам много рассказать не могу. Действительно не могу. Да в школе были какие-то люди. Появлялись ...сельской скажем так… если надо вытащить руководительницу этой школы, которая работала в медресе…
Алиев: – Я немного переиначу вопрос. По поводу студии «Худа-Медиа». Руководитель данной студии вам известен? Можете назвать его фамилию и имя?
Исаева: – Алиев Карим, если я не ошибаюсь. Фамилия вам, так или иначе, известна. Ну, никак мы не пересекались. На тот момент у них были немного напряжённые отношения. Потому что кто-то считал, что ...отмывал деньги, то есть, помог раскрутиться. Другой считал, что он его растиражировал. То есть, у каждого были свои какие-то личные претензии друг к другу. Они очень сильны профессионально, скажем так, съемка, это всё. И Абу-Умару, я понимала, всего этого очень не хватало. На тот момент очень сильно не хватало такого видеосопровождения.
Судья: – На тот период известно ли вам что-либо о том, что в процессе создания этого благотворительного фонда и строительства школы, этот Алиев Карим, руководитель студии, находился в Турции или не находился? Вам что-либо известно об этом?
Исаева: – На момент создания какой школы, «Мухаджируна»?
Судья: – Нет, когда вы встречались с Ахмеднабиевым, в Турции?
Исаева: – Да, да, он находился. Он на тот момент был уже в Турции.
Судья: – И в продолжение этого вопроса коротко, пожалуйста, вам известно, с какой целью, в связи с чем, он там находился? Буквально двумя словами можете сказать?
Исаева: – Я не знаю. Я могу только полагать, что на него было возбуждено уголовное дело. Обычно так бывает. И что он хотел продолжать свою деятельность, которая ему приносила … к той модели, которую он себе видел. Я не могу знать. Однозначно не могу вам ответить. Но в Турцию тогда многие переезжали, и видели для себя какую-то нишу, которая открывается. Хотя это не так просто.
Судья: – Понятно. Скажите, пожалуйста, в продолжение темы Ахмеднабиева – известно ли вам, что-либо о какой-либо связи указанного лица, вот вы как-то говорили в своих показаниях, с террористической организацией Исламское государство. Чуть поподробнее с этого места, пожалуйста. Скажите, пожалуйста, что вам известно. Если - да, то, что вам известно и что еще можете добавить к сказанному вами?
Исаева: – Смотрите, ближайшее окружение, помимо тех людей, о которых я говорила … студентах… это одна ситуация. Ближайшее окружение … я не могу назвать по именам, даже лиц не назову, потому что, ещё раз говорю, у меня со зрением проблема.
Эти люди переходили границы… очень упорно …. Было очевидно, что люди Абу Умара из ближайшего окружения – все присоединяются к ИГИЛ. И симпатизируют ИГИЛ, и пропагандируют ИГИЛ. Одного я вам уже назвала. Это так называемый Умусав. Я не знаю его имени и фамилии. Знаю, что он его двоюродный брат. Соответственно, они пропагандировали это. Открыто это выражали. Тогда все так себя вели. И когда они возвращались в Турцию, они, как правило, попадали в депортационные тюрьмы. Несколько человек таких попали.
И в этом смысле, я хочу сказать, когда возникает вопрос, финансировал ли он или нет. Ну, во-первых, я сама напрямую не разговаривала с этими мужчинами. Разговаривал мой супруг. С одним человеком, который сказал, что он знает про то, что убитый где-то там ИГИЛ Чамсулвара (Чамсулвараев, борец вольного стиля, убит в 2016 г. в Мосул, Ирак – «ЧК»), что он как бы заставил Абу-Умара собирать для них деньги.
Второй момент, я хочу сказать, что никогда из ИГИЛовских, никто не критиковал Абу-Умара. Я считаю, что это тоже вас должно, нууу… я считаю, что это более чем яркий признак, потому что они не оставили никого, по кому не прошлись. Я считаю Абу-Умара человеком, хотите слово «конъюнктурным», хотите «человеком компромиссов». Он финансировал, помогал «и нашим, и вашим», условно говоря.
О том, что он ИГИЛ финансировал, я знаю от своего пасынка. То есть, он приехал в лагеря беженцев… он, одновременно, заходит и туда, и, соответственно, покупает обмундирование, и так далее, и тому подобное. Теперь с ИГИЛом ситуация такая, что здесь уже больше косвенных признаков. Их достаточно много. В том числе, то, о чем я вам говорила. Что касается ИГИЛ, я ещё раз говорю - это ближайшее окружение - раз. Это его нежелание никогда … а они очень жёстко себя на тот момент вели. Даже людей, которые не поддерживали ИГИЛ. Просто были такие случаи, когда они просто вынуждены были выехать из этого микрорайона в Стамбуле. Соответственно там этот человек не оказался под давлением.
Я прямо скажу, под давлением, потому что этот человек ... соответственно не оказаться под ситуацией. Ещё там такой момент, очень многие люди приезжали туда с проданными домами, имуществом, то есть с деньгами. И они очень легко отдавали свои деньги. Миллионные суммы могли быть. Здесь Абу-Умар, с его предпринимательской жилкой, ну, не быть посредником, не оказаться в середине он просто не мог. И скорее всего, я не считаю, что он финансировал, я думаю, что он сумел и заработать на этом. Это моё мнение.
Судья: – Скажите, пожалуйста, вам известно что-либо о том, как сами участники ИГИЛ относились к самому Ахмеднабиеву?
Исаева: – Можно сказать, симпатизировали. Там у нас есть Абдулла Костекский (дагестанский проповедник, проживающий в Турции – «ЧК»). Хотя он тоже контактировал, довольно плотно. Но, тем не менее, он получил жёсткую какую-то реакцию... Абу-Умар не получил. Некоторые симпатии к нему были. Я больше чем уверена, что симпатии имели, скажем так, эквивалент монетизированный. А другого объяснения, я вам не назову, потому что он никогда явно в их защиту не выступил, никогда они против него они не выступили. Хотя он сам (Ахмеднабиев) считал, что ИГИЛ, по его убеждениям, это неправильно.
Но, тем не менее, тут не стоит вопрос в правильности или неправильности. Для Абу-Умара это вопрос неконфликтности. Это человек, который не любит конфликтов и благодаря неконфликтности живёт. Это его способ заработка.
Судья: – Понятно. Скажите, пожалуйста, в продолжение этого вопроса, отношение членов МТО к самому Ахмеднабиеву, можно ли как-то связать с его так называемыми конвоями с гуманитарной помощью в Сирийскую Арабскую республику?
Исаева: – Да, да, да я думаю это однозначно. Здесь денежный фактор… и они в этом как бы становились лояльными. Здесь взаимный интерес. Я думаю, что это был способ его заработка. На тот период, учитывая, какие потоки денег люди готовы были отдавать, я сама лично на стороне людей наблюдала, то здесь хороший способ заработка, а для Абу-Умара, ну, как бы it's okay...
Судья: – Скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, Абу-Умар делился о своих планах с кем-либо из своего окружения, в том числе и с подсудимыми, в том числе и с Гаджиевым?
Исаева: – Я ни о каких планах, о том, что он финансировал… Он мог просто считать, ну по определению, деньги у меня – я делаю то, что считаю правильным, и делюсь с теми, с кем считаю нужным. Я вообще считаю, что здесь не обязательно, чтобы Абдулмумин был в это, скажем так, посвящён. Он мог действительно внешне подавать одну ситуацию, а что там внутри это уже… Я не думаю, что так однозначно он мог быть в курсе. Тем более ситуация с ИГИЛом. Это уже, как сказать, не такая простая ситуация.
Судья: – Ну, теперь, пожалуйста, если что-то желаете добавить к сказанному.
Исаева: – Я хочу сказать, смотрите. Я делаю довольно жёсткие заявления и делаю открыто. Первоначально, почему. Я была беременна – первый момент, когда приехала с Украины. В прошлом я проходила очень сложные дискредитационные компании в свой адрес. В том числе – это Абу-Умар. И при всём том по ситуации, когда мой супруг выступил в защиту одного из тех людей, у которых Абу-Умар собирал деньги – там долго рассказывать. (Не исключено, что Исаева подразумевает под этим лицом, «про которого долго рассказывать», фигуранта статьи «Черновика» – «Театр юного следователя» – Руслана Кисловодского. – «ЧК».)
Но вот эти дискредитационные кампании, которые ни один их тех людей, которые меня до сих пор поливают, не проходили. Я знаю, кто такой Абу Умар. Я уже видела в 2016-17 году у нас уже был с ним публичный конфликт… И тонны грязи до сих пор на меня льются. Извините, его отец называет меня косоглазой. В этом смысле, я знала что начнётся. Поэтому я просто должна была родить спокойно моего ребёнка. Поэтому, я прошу и Абдулмумина, пусть обратится ко всем, кто поддерживает и анонимно грязью меня поливает, пусть остановит эту кампанию. Я вам сейчас хочу включить одно аудио, чтобы вы понимали, что происходит.
Почему этот человек не скрывается, этот человек Абдурашид Абдурахманов. Он практически натравляет. Я считаю, что это направление на убийство неопределённого круга лиц, потому что Абу Умара поддерживают, Абдулмумина поддерживают тысячи и тысячи лиц.
Звучит голос неизвестного человека на аудиозаписи: – Уважаемые братья и сестра, я хочу обратить внимание на один интересный момент. Вчера, 1 июля 2021 года, как многие знают Джаузи Абу Усман и Абдулхалим (супруг Исаевой – «ЧК») сделали взаимное проклятие в прямом эфире. Уже сегодня на личной странице жены Абдулхалима, Надиры Исаевой, которая более известна, как Аркадий Смирнов – один из главных свидетелей по делу Абдулмумина Гаджиева, Абубакара Ризванова и Кемала Тамбиева – выходит целый пост, посвящённый тому, что брат Джаузи якобы отрабатывает деньги Абдуллаха Костекского и действует по его указке и вдобавок по указке Абу Умара Саситлинского. Первое, на что хочу обратить ваше внимание, сама стилистика текста, общая наполненность, ошибки и манера речи не похожи на текст, который написала женщина, а тем более главный редактор целой газеты. Я думаю, что на странице жены пишет сам Абдулхалим. Но это не точно. То, с каким цинизмом написана эта груда помоев, тоже указывает на богатый внутренний мир автора в кавычках, который намеренно коверкает псевдоним Абу Умара, так что это напоминает писанину в духе Калпресс.
Второе, Абдулхалим и его супруга занимаются намеренной клеветой, которая на святой Руси является достаточной для уголовного преследования, так что называть это стукачеством можно с натяжкой. Это, скорее всего, вредительство.
Любой, кто это читает, кто это слушает, понимает, что если сегодня, человек, находящийся дома, будет просто обвинён в связи с Абу Умаром или Костекским – этого достаточно, чтобы его, как Абдулмумина и других братьев, держали под арестом и возили по судам до скончания века. Такие заявления, которые делают Абдулхалим и его жена – это на сегодняшний день не просто слова, это, как заказное убийство. Поэтому, всем, кто мне писал, где доказательство, что он и его жена стукачи, вы либо дегенераты, либо лицемеры, либо силовички.
Лично для меня – это свидетельство полной научной и академической беспомощности для разного рода сектантов, которые как во времена имама Ахмада, так и во времена Ибн Таймии прибегали к подобной клевете и попыткам упрятать оппонента в тюрьму или убить его, так как разговаривать на доводах они не могут. И… мубахаля – это только подтвердил. Поэтому я прошу всех братьев и сестёр, распространяйте эту статью, которую я сейчас читаю, и это голосовое сообщение, которое я записываю, где только можно. И делайте дуа, чтобы козни этих кафиров обратились против них самих!.. (Конец аудиозаписи.)
Исаева: – Это аудио стало причиной того, что я сейчас прямо всё говорю. Это поддержка Абдулмумина! Чтобы вы понимали, что это радикальный – вот люди, которых вы поддерживаете. Кто такой кафир? Кафир – это в отношении меня. Если грубо, это означает неопределенный круг из этих сотен тысяч, которые их слушают. Завтра кто-то из них в любой момент может начать нас убивать. Это заставило меня сегодня говорить всё то, что я раньше в показаниях не давала.
Судья: – В связи с этим, у вас с Абдулмумином, когда вы работали вместе, отношение какие были?
Исаева: – Идеальные, для меня он был одним из моих любимых сотрудников.
Судья: – А сейчас? Для чего спрашивает суд. Чтобы убедиться есть ли у вас основания сказать неправду. Есть какие-либо обстоятельства, которые позволяют вам сказать неправду?
Исаева: – Ну, смотрите, в денежных делах у нас никогда никаких отношений не было. Вот, как редактор я всегда относилась к нему более чем хорошо, поэтому, что значит неприязненные отношения, в чем они формулируются? В том, что я неоднократно вижу, что человек игнорирует ситуации, в которых нужно проявить какую-то позицию. Причём, я это видела неоднократно. Конечно, накапливаются неприязненные отношения, потому что я вижу, что человек, довольно меркантилен. Я однозначно пришла к этому убеждению. У человека есть какое-то собственное видение целей… И он, знаете, вроде бы мусульманин, а манера поведения больше макиавеллевская. Начитался – такое ощущение.
Соответственно, у меня могут быть претензии к этому человек, потому что лично я по своим профессиональным качествам профессионально …. пострадала, поэтому я считаю, что его сейчас ситуация к журналистике не имеет отношения.
Судья: – Есть основания у вас оговаривать Гаджиева или говорить неправду суду?
Исаева: – Смотрите, смотрите. Здесь не просто Абдулмумин. Здесь люди, которые через соцсети занимаются дискредитацией с 2015 года. Абу-Умар, Абдулмумин – это же одна компания. Они с 2015 года занимаются дискредитацией. И непросто дискредитации. Конечно, я не могу равнодушно смотреть на то, как Абу-Умар обманывает людей. Он не расходует на те цели, о которых говорит, он обманывает. И Абдулмумин здесь…
Между прочим, эти проблемы мы поднимали неоднократно с моим супругом. Я не слышала Абдулмумина. Поэтому я не могу быть равнодушной к человеку, который проходит мимо там, где реально социально значимые, серьезные раковые опухоли есть. Я бы назвала Абу-Умара как раковую опухоль. И, соответственно, человек с этой опухолью общается рядом, близко.
Скажите, какое у меня приязненное отношение может быть к нему? Я лично знаю Абу-Умара, я его видела, я знаю, что он делает с деньгами. Я знаю, какие тысячи, миллионы к нему идут. Это видно. И я вижу, что он ни о чём. Если человеку даже не приходит в голову регистрировать организацию, он этими категориями не размышляет. Получил сегодня деньги, завтра …. Там абсолютно не тот герой, которого вы видите на экранах. Ну, абсолютно, поверьте мне. Лично я, когда начала с ним близко общаться, была шокирована. Я была шокирована абсолютному несоответствию тому образу, который есть, и реальностью. Поэтому, в этом смысле у меня, конечно, претензии. Поэтому я удивляюсь тому Абдулмумину, которого я знала, и тому, что я потом обнаружила. Для меня это шок. Поверьте, мне, пока меня не допрашивали, я сомневалась, что, ну не может Абдулмумин общаться с Абу Умаром, это что-то разное. Хотя, вы видите, картина, картина, картина. Она у меня… пока мне не сказали. Вот здесь у нас есть ноутбук и личная, очень близкая их переписка. Там уже как бы всё – клеится.
Судья: – Вы на вопрос суда так и не ответили. В итоге то, что вы сказали, влияет каким-либо образом на правдивость ваших показаний или…
Исаева: – Смотрите…
Судья: – (вскипая) Да, не надо смотреть! Дайте чёткий ответ и всё.
Исаева:– Смотрите… Я хочу обратить внимание на одну вещь, когда я в феврале 2020 года давала показания, я там не сказала о том, что Абу-Умар финансировал. Про Абдулмумина, смолчала эту ситуацию. Именно из уважения, с какого-то ещё внутреннего, но когда это полтора года, я то что вижу, какая приязнь? Вы о чем? Я молчала и до тех пор, пока вот его группа поддержки… Вот их уровень, какая тут приязнь. Нормальный человек не хочет, чтобы в их обществе было вот это...
Суд предоставляет защите возможность задать вопросы. Адвокат: – Уважаемый суд! Разрешите сторона защиты ходатайство заявит, чтобы допрос свидетеля продолжить в последующих судебных заседаниях, потому что вопросов очень много.
Исаева: – Смотрите, как вы меня сейчас просите, коротко, так и я прошу по существу. У меня двое детей. Я приехала сюда из села, я не хочу сюда ещё раз приезжать. Двое детей в машине, в истерике, вчера ночью приехали. Поэтому.
Адвокат (в интересах Гаджиева): – Скажите, пожалуйста, с какого периода вы знаете Гаджиева?
Исаева: – Смотрите, мне казалось всегда, что с 2008, но мне следователи говорят, что он заявляет о том, что он появился в газете в 2009 году.
Адвокат: – Когда он появился в газете, вы там работали? Если – да, кем?
Исаева: – Главным редактором.
Адвокат: – Вы всё время главным редактором работали?
Исаева: – Да, при нём да.
Адвокат: – Скажите, пожалуйста, а на какие темы он писал статьи?
Исаева: – Религия.
Адвокат: – Вот эти вот статьи, которые он писал про Ахмеднабиева, интервью с ним – его самостоятельная инициатива была? Или вы давали указания поднимать эти темы?
Исаева: – Нет, нет абсолютно. Понимаете, на религии почти не появлялись интервью. И тут вдруг нежданно-негаданно – интервью. Это была инициатива самого Абдулмумина.
Адвокат: – Вы как главный редактор перед тем как напечатать смотрели, рецензировали, обсуждали с ним эту тему? Мог он написать интервью без вашего ведома?
Исаева: – Я очень доверяла Абдулмумину и к заместителю было очень положительное отношение. У меня работы было много и, соответственно, есть курирующий заместитель. Я сказала: «Что там?». Он сказал: «Всё нормально». Я ничего такого не читала, не ожидала.
Адвокат: – Что вы не читали? Статьи не читали, которые выходили в вашей газете?
Исаева: – Именно интервью вот это, я не прочитала, потому что я считала, что он сделает грамотный текст.
Адвокат: – Вы не читали, прекрасно!
Исаева: – А что вас удивляет, что вас удивляет?
Адвокат: – Скажите, пожалуйста, что вы знаете о взаимоотношениях Ахмеднабиева и Гаджиева? Как они познакомились?
Исаева: – Я вам ещё раз говорю, я ничего не знаю о том, как он появился, откуда. У Абдулмумина была своя сфера деятельности. У нас редактора достаточно самостоятельны. Религия, религия – тем более они мужчины. В религии они стараются по гендерному признаку, условно говоря, отделяться.
Адвокат: – Скажите, пожалуйста, перед тем как взять интервью у Ахмеднабиева, Гаджиев вам говорил о своих намерениях?
Исаева: – Мне об этом сказал мой заместитель Артур Мамаев, что очень … У нас есть газета, которая выйдет, и мы на неделю вперёд знаем, что мы хотим, потому что мы обсуждаем в редакции. Но ситуация с Абдулмумином была немного другая, потому что он в редакции не часто присутствовал. И здесь мне сказали «интервью». Я подумала, интервью – это не статья, тезисов обсуждать не нужно. Представили, что есть такой-то человек молодой, имени не назвали. Соответственно – всё, делай. Я не придала тогда значения восьмой полосе газеты «Черновик».
Адвокат: – Скажите, пожалуйста, вам известно об отношении Гаджиева к террористическим организациям, в том числе ИГИЛ?
Исаева: – Я знаю, что публично он осуждал эту организацию и что ему вынесли те такфир, что очень характерно для этой группы людей… Смотрите, я находилась заграницей. У меня период с 2011 года… я видела, как эти организации Ахлю Сунна, как они собирались… то есть там был такой междусобойчик, группа своя, что там дальше было… я не плотно за этим следила: я изучала английский в Америке, потом арабский в Египте. Я эмоционально отключилась. Не вдавалась в прочерновиковскую ситуацию. Я не следила. Кроме тех вещей, которые совершенно случайно попадались …
Адвокат: – Вам известно о фактах перечисления денег Гаджиевым террористическим организациям?
Исаева: – Поверьте мне, я про Гаджиева совсем забыла на 8 лет. Ну, не то, чтобы совсем – да, вижу, что-то. Нет, абсолютно. Как я могу об этом что-то знать?
Адвокат: – В своих показаниях вы говорили, что после того как появились статьи в газете, где главным редактором являлись вы, финансирование вот этой школы хафизов улучшилось. Откуда вам это известно? Это ваше предположение? Или ваши выводы после общения с людьми, которые финансировали?
Исаева: – Слушайте, это признание самого Абу Умара уже. Абу Умар мне говорил «Мне дали три миллиона» Он не назвал имён. Кто-то три, кто-то 100, в общей сложности школа получила 50 млн. Он собрал 50 млн на школу. А в совокупности 150 млн в тот момент. Устраивает?
Адвокат: – Нет, не устраивает. Я задал вопрос. Это ваше предположение?
Исаева: – Да, Абу Умар лично мне признавался, что благодаря интервью к нему стали приходить люди. Потому что интервью в «Черновике» дорогого стоило.
Адвокат: – Скажите, пожалуйста, эта школа строилась инкогнито, никто не знал об этой школе?
Исаева: – Все знали. Этот проект привлёк большую позитивную реакцию. Это открытый проект.
Адвокат: – Если все знали, все были в куре, что строится школа, в чем тогда вина Гаджиева, что он брал интервью, что финансирование увеличилось. Можете объяснить?
Исаева: – Я думаю, это не ко мне вопрос.
Судья: – Суд снимает данный вопрос, потому что не по адресу задан.
Адвокат: – Нет, я может не так выразился. Она постоянно говорит, что после этого интервью финансирование увеличилось. Я спрашиваю, что не так?
Судья задаёт вопрос Исаевой: – Если знали правоохранительные органы, органы местного самоуправления, тогда что было не так с эти интервью?
Исаева: – Это не ко мне вопрос. Я ещё раз говорю.
Судья: – С ваших слов, со слов Ахмеднабиева после интервью люди откликнулись – правильно? Я правильно вас понял, что все эти слова о том, что вы так думали, возможно, предполагаете, что финансирование увеличилось. Это ваши предположения, а не факты, которые вы установили, работая редактором этой газеты?
Исаева: – Я вопрос не поняла.
Судья: – Вопрос такой: ваши предположения о том, что после интервью… Суд правильно услышал, что лично от Абу Умара вы это узнали?
Исаева: – Это слова его родного брата, который сначала мне признался, что благодаря газете выстрелило.
Судья: – Какого родного брата, что за брат? Фамилия, имя? Родного брата Ахмеднабиева – правильно?
Исаева: – Они ко мне довольно позитивно относились в семье из-за всей этой ситуации…
Судья: – Как зовут родного брата?
Исаева: – Сааду.
Судья: – Он сообщил вам, что после интервью Ахмеднабиева люди принесли деньги, откликнулись?
Исаева: – Они почему-то относили это на мой счёт. Говорили «благодаря тебе у нас так».
Судья: – Скажите, пожалуйста, вы говорили про какой-то семинар, для участия в котором люди платили по 100 долларов. Вам известно принимал ли участие в этом семинаре Гаджиев?
Исаева: – Да, я знаю со слов людей, которые принимали участие, что он там был.
Судья: – То есть вы знаете со слов людей.
Исаева: – Конечно, со слов участников.
Судья: – Вы там были сами?
Исаева: – Я видела, что Абдулмумин разместил анонс о семинаре в Ново-Саситли в «Черновике». Была очень удивлена, потому что для «Черновика» это не характерно.
Адвокат: – Вы знали об этом? Без вас это делали?
Исаева: – Конечно без нас. Это был 2013-й год. Меня с марта 2011 года там (в Дагестане) не было.
Адвокат, представляющий интересы Абубакара Ризванова: – Вы в своих показаниях сказали так: «Я пожалела Абдулмумина, не сказала, что Абу Умар финансировал». А причём тут Абдулмумин? Можете ли вы утверждать, что Абдулмумин был в курсе того, что Абу Умар что-то финансировал? И на чём основаны ваши утверждения?
Исаева: – Смотрите, есть следствие, у следствия есть материалы, которые утверждают, что они тесно контактируют. Я об этом ничего не знаю. Соответственно не зная, могу навредить человеку. Я сама говорю, не знаю.
Адвокат: – Откуда вы знаете, что у следствия есть какие-то материалы? Вы ознакомились с этими материалами?
Исаева: – Я просто предполагаю, что следствие делает свою работу по этому уголовному делу.
Абдулмумин Гаджиев: – Уважаемый свидетель, скажите, пожалуйста, вы сказали, что к вам подходил сотрудник «Черновика» и просил презентовать Абу Умара чиновникам. Как я видел, прокурор понял, что этим человеком был я. Он правильно вас понял ?
Исаева: – А, да. Кто сейчас говорит?
Абдулмумин: – Гаджиев.
Исаева: – В смысле попросил Артура? Да, ты попросил, это рабочая ситуация.
Абдулмумин: – Нет. Вы говорите, что я подошёл…
Исаева: – Да-да. Я поняла это только так. Я помню, где-то в коридоре стояла, подходит ко мне Артур и как правило какие-то просьбы … А что это Артуру надо? Объясните мне, это Артуру надо? Я так поняла.
Абдулмумин: – Я простой вопрос задаю. Сам знаю, что этого никогда не было. Я об этом от вас слышу…
Исаева: – Ну хорошо, объясни, почему …
Судья, обращаясь к Исаевой: – Не реагируйте на его комментарии. Задавайте вопросы точечно, не перебивайте, когда отвечают. Начинаете дебаты устраивать.
Абдулмумин: – Уважаемый свидетель, вы сказали, что к вам подошёл сотрудник «Черновика» и стал вас просить, чтобы вы презентовали Абу Умара чиновникам. Вот этот человек, который имел с вами конкретный разговор, это был я или нет?
Исаева: – Смотрите. Сначала вы вытащили интервью. Заместитель редактора говорит, что у тебя есть интервью с этим человеком. Это первая ситуация – ты не подходишь сам. Посылаешь почему-то этого человека (Артура Мамаева). Для меня это было неожиданно. После этого человека почему-то следующей стадией получается «подведи этого человека к тем контактам, которые у вас есть». Тот же самый Артур… Ты знаешь, как к нему отношусь, он был заместителем. Больше рабочих контактов с ним. Соответственно подходит Артур и говорит: «а теперь вот так, вышло интервью, нужно следующую стадию разворачивать». Я так это поняла, соответственно…
Абдулмумин: – То есть…
Исаева: – Зная Артура, я не думаю, что он проявил инициативу.
Абдулмумин: – То есть подходил к вам не я, а другой человек? Правильно?
Исаева: – Тот, кто тебя курировал, с кем тесно общались.
Абдулмумин: – Скажите, пожалуйста, уважаемый свидетель, вы говорите, что видели в газете «Черновик» анонс о каком-то семинаре, который проходил в Ново-Саситли?
Исаева: – Да, видела.
Абдулмумин: – Этот анонс был подписан моим именем?
Исаева: – Да-да, я очень удивилась. Потому те ребята пишут большие статьи, а тут маленький анонс.
Абдулмумин: – Вы сказали, что я участвовал в организации какого-то главного семинара в селе Ново-Саситли. Потом, насколько я помню, в ходе семинара возникли какие-то проблемы, и он отменился, и я оттуда сбежал. От кого конкретно вы получили эту информацию? На чём основывается утверждение, что я там присутствовал?
Исаева: – Во-первых, анонс был от твоего имени. Во-вторых, с Абу Умаром интервью, и сирийское интервью. Это уже понятно, что есть группа. Тогда на тот момент Ахлю Сунна, все очень тесно контактировали. То есть это была группа, в которой ты довольно активно участвовал. Соответственно обойтись без тебя не могли, информационное сопровождение за тобой. И говорить, откуда информация, я обязана следователю. Я понимаю, вы скрываете, это тот сказал, мы знаем этого, того, это ваша манера такая. Вы считаете всех лжесвидетелями, поэтому я даже отвечать на этот вопрос не буду. Вот это ваша манера: на свидетеля лжесвидетель говорить, это ваши пропагандистские дела. Здесь я отвечать на этот вопрос не буду.
Судья: – Если вы можете сослаться, откуда вам известно, что Гаджиев сбежал с семинара…
Исаева: – Сбежал не только Гаджиев. Была группа Ахлю Сунна, организация…
Судья: – Мы не говорим об организации. О семинаре...
Исаева: – Он сопровождал информационно раз. Второй момент – ушли все, остались только слушатели. Это говорит Руслан Алиев (Руслан Кисловодский, экс-помощник Саситинского, главный герой статьи «Театр юного следователя». – «ЧК».). Это был один из тех, кто какое-то время работал с Абу Умаром и собирал с ним деньги. Парень из Кисловодска, переехал в Дагестан, впечатлился Абу Умаром, какое-то время вместе с ним собирал деньги. Потом спустя какое-то время его обвинили, что он агент ФСБ. И стали, в том числе, на Украине угрожать ему убийством. Люди Абу Умара Саситлинского угрожали ему убийством. Если вы хотите знать, чтобы не переворачивали, что он агент ФСБ.
Абдулмумин: – Уважаемый свидетель, скажите, пожалуйста, когда Руслан Алиев сообщал вам, что с этого семинара сбежали все, кроме слушателей, сообщил ли он вам конкретно, что среди сбежавших был Абдулмумин Гаджиев?
Исаева: – Да, сообщил. Мне было очень интересно, потому что мне нужно было понимать, что там вообще с Абдулмумином. Да, он мне сказал, что ты тоже там был. Это его показания, это его слова.
Абдулмумин: – Всё понял, спасибо.
Абубакар Ризванов: – Вы сказали, что познакомились с Ахмеднабиевым в Турции в 2014 -2015 году…
Исаева: – Да, где-то сентябрь или август 2014 года.
Ризванов: – Скажите, пожалуйста, он в 2014 году содержался в миграционной тюрьме в Стамбуле, и потом он в мае 2015 года был депортирован в другую страну. Что вы можете сказать по этим обстоятельствам и как вы с ним общались во время его нахождения в тюрьме?
Исаева: – Смотрите, что… в сентябре… Его посадили… Школа открылась в ноябре, пока он был, мы активно с ним пересекались, потому что школа только-только запускалась. Вот. Он пошёл в миграционную службу. Я знаю, что его там взяли, в Турции это характерная ситуация. Не знаю, тогда на нём уже были уголовные дела.
Ризванов: – Скажите, пожалуйста, после того как его задержали, его депортировали, либо выпустили? Вы можете это подтвердить?
Исаева: – Смотрите, в Турции бывает так, если ты не хочешь долго сидеть в тюрьме, добровольно соглашаешься на сделку и сам покидаешь страну.
Ризванов: – То есть его депортировали?
Исаева: – Да-да.
Ризванов: – Вы сказали, что во время интервью в 2009 году лицо, которое к вам обратилось, сообщило, что Абу Умар является шариатским судьёй и закончил учёбу.
Исаева: – Да.
Ризванов: – Но есть такой момент, что согласно показаниям свидетелей, Ахмеднабиев закончил учёбу в 2011 году, до этого в 2009 и 2010 уехал в Арабские республики, в Дамаске заканчивал обучение. Как можете это объяснить? Фактически он не заканчивал?
Исаева: – Вы как раз против Абу Умара задаёте вопрос. Для него характерно красоваться исламским образованием, а на самом деле больше работа на публику. Он то учился то в Египте, то … Говорить, что он получил обучение, это на людей действует. Тем более на меня, на человека далёкого от таких вещей.
Ризванов: – А это вам сказал именно Артур Мамаев или другой человек?
Исаева: – Да, он сказал, что есть такой перспективный молодой человек. По-моему, я даже так услышала и ли не услышала. Не помню. Да-да так сказал.
Ризванов: – Вы утверждаете, что на сайте статья (интервью с Ахмеднабиевым) переписана, а вот в изъятой подшивке «Черновика» 2009 года там она практически такая как вышла. Правильно я вас понимаю?
Исаева: – Да. Ну, смотрите, когда вышло интервью, мне сказали что там. Вам объясняю, почему у меня сомнение. Я за сайтом «Черновика» слежу и я вижу, что какие-то вещи там выпали, я понимаю в силу каких-то причин, какие-то интервью пропадают. Поэтому я вам объясню ещё раз, там действительно исчезают статьи. Я сделала вывод из того разговора, который в последствии мне люди предъявляли претензии. О том, что там прочитали, там был шариатский судьи Муртазали, он не упоминается. Они описывают диалог с Абу Умаром, дискурс, почему тот не согласился с этим. Вот такие какие-то вещи. О семье Абу Умара. И соответственно читая, я этого не увидела. Не могу понять.
Гособвинитель: (подсказывает) – В силу своего профессионализма, вы сразу видите…
Исаева: – Ну да, интервью, которое я…
Ризванов: – Вы сказали, что на сайте удалили различные статьи Абдулмумина. Вы не это имели ввиду?
Исаева: – Нет. Смотри, почему получается, такая путаница с интервью, потому что я его не читала. Потому что люди отреагировали очень негативно и говорили о тезисах, которые они оттуда вытащили. Я помню, что в 2014 году при Абу Умаре опять открыла это интервью, оно опять меня очень разочаровало. Сейчас читаю и считаю, что это другой текст.
Ризванов: – Я задаю другой вопрос: на сайте Худа-медиа удалили статьи Абдулмумина и какие? Какие были размещены или нет?
Исаева: – Поверьте, вы меня сейчас удивляете. Мне на самом деле эти вопросы уже задавал гособвинитель. Я честно сказать, не знала об этом худа-медийском сайте и что там были его статьи. Я об этом слышу впервые.
Ризванов: – Вот вы сказали, что открыли страницу в соцсети для Абу Умара Саситлинского и он начал пользоваться ей. Какая эта страница была и в какой соцсети?
Исаева: – В Вконтакте, Фейсбуке, Одноклассниках – это не его личные страницы, а благотворительной организации «Мухаджирун». Открыла страницы и всё, дальше это всё очень быстро закрылось. Я ещё в проект не зашла и что дальше было с этим проектом … Честно скажу, таких вещей у Абу Умара много. Это очень характерно для него – начинать и забрасывать.
Ризванов: – Где именно была размещена информация о том, что семинар будет платным?
Исаева: – Нет, о том, что семинар платный – это слова Руслана Алиева. Речь не о том, что семинар платный, а об анонсе, откуда возникает объявление. Я сейчас не помню, в соцсетях я это видела, но от Руслана это точно слышала.
Ризванов: – Какую именно должность вы занимали в школе «Мухаджирун», какие ваши функции, какую именно работу там выполняли?
Исаева: – Я преподавала примерно пять предметов. Я обучала детей.
Ризванов: – В каком направлении?
Исаева: – Математика, русский язык, английский язык…
Ризванов: – Вы были знакомы с участниками фонда «Мухаджирун»? Лично знакомы, или знали кого-то?
Исаева: – Смотрите, понятие фонда, это просто группа людей, которая очень хорошо организовала поток денег.
Ризванов: – Вы были знакомы?
Исаева: – Ну, там были в основном родственники Абу Умара.
Ризванов: – Говорят ли вам о чём-либо эти фамилии: Мансур Даудов, Ровшан Алиев, Рафик Шабанов…
Исаева: – Это ещё раз свидетельствует о том, что я … Смотрите, есть школа и всё. Деньги – это совершенно почти интимная сфера. Поэтому я не знаю таких фамилий.
Ризванов: – Когда вы разошлись с Ахмеднабиевым и что было причиной?
Исаева: – А… в этой школе просто был близкий к нему человек, возможно, он участвовал в этих ситуациях, не знаю. У его супруги, его семьи было очень много предметов. Жена сирийка и она преподавала арабский язык с 1 по 5 класс, не говорила на русском, была грубая и очень крикливая, и дети её очень боялись. Из её класса всегда доносились крики. И мы поднимали вопрос о её компетентности, что ничему не учатся эти дети, а только страху. Она дала оплеуху одному ученику и он в шоке выскочил, был растерян. Она выбежала за ним и хотела ещё раз ударить. Все наши просьбы он игнорировал, когда просили убрать её. После этого инцидента мы объявили: либо мы, либо она. Соответственно Абу Умар посчитал нашу просьбу шантажом, собрали собрание и мы вышли из школы. Там не было менеджмента. Это не школа. Там невозможно создавать какую-то организацию.
Ризванов: – А в каком это году было?
Исаева: – Где-то в январе 2015 года.
Ризванов: – Вы с Ахмеднабиевым работали два месяца?
Исаева: – В школе всего 2 месяца работала, на этом конфликте мы разошлись.
Ризванов: – Вы назвали Абу Мусра близким к Ахмеднабиеву. Кто это такой? Что вы о нём могли бы сказать?
Исаева: – Я знаю, что это человек настолько агрессивно симпатизировал ИГИЛ, что это … и в соцсетях он выступал, и в школе о нём говорили. Человек, у которого даже лицо неприятное.
Ризванов: – Он родственник Абу Умара?
Исаева: – Он двоюродный брат Абу Умара, насколько я слышала. Он был очень близок ему.
Ризванов: – Вы сказали, что гуманитарный конвой на территории Сирии Ахмеднабиева был связан с деятельностью ИГИЛ, финансированием. Скажите, откуда вам это известно, кто вам об этом сообщил? В 2012 году вы находились в другой стране.
Исаева: – Моего мужа сын находился там. И был убит там. Соответственно, до убийства я с ним общалась. Он убит в Алеппо в марте 2014 году. Его звали Муххамад.
Ризванов: – Он вам лично сообщал или как-то связывался?
Исаева: – Я была в Турции соответственно и какое-то время несколько месяцев мы общались.
Ризванов: – Лично или по связи?
Исаева: – Нет, лично. Мы какое-то время снимали вместе квартиру. Он один раз выехал, приехал, потом второй раз выехал туда.
Ризванов: – После того как разошлись с Ахмеднабиевым, «были жёсткие заявления» с вашей стороны. Что вы под этим имеете ввиду, и в адрес кого были эти жёсткие заявления?
Исаева: – Смотрите, может, эпизоды путаете. В Турции, со школой – одна ситуация. Вторая ситуация была в начале 2017 года, когда мы переезжали в Украину. Мы там контактировали с журналистами. Они нам говорят, что здесь один молодой человек, у него была ситуация с Абу Умаром, он не знает, куда себя деть, где ночевать, из Турции приехал. Соответственно он появляется в нашем доме. Он говорил, что собрал для Абу Умара 8 млн рублей. Сказал, что сотрудники заставили его подписать, что он готов сотрудничать с ними. Это Руслан Алиев. В течение трёх лет вокруг этого парня была очень негативная среда, вся тусовка Абу Умара распространяла информацию, что он агент ФСБ. Он пытался оправдаться, искал тех, кто выступит в шариатском суде.
Не получилось. В Россию боялся ехать, родители за него переживали, он единственный сын. Со всем этим сюжетом, угрозами со стороны людей Абу Умара, он приходит и рассказывает моему мужу. Я увидев эту ситуацию, сказала, единственное что можно сделать это публичное заявление вместе с моим мужем о том, что его избили и пытались избить. Это было резонансно и слава Богу, что он смог вернуться в Россию. Это заявление было сделано на моей странице в Фейсбуке, после этого на меня грязь полилась тоннами и до сих пор льётся тоннами, тоннами. Поэтому кто такой Абу Умар и его информационная компания я очень хорошо на тот момент представляла. Это очень тяжёлое испытание и нужно просто собраться с силами. И до сих пор этот негатив в наш адрес. Нас кяфирами называют. Отлично просто.
Ризванов: – Это запись есть в соцсетях?
Исаева: – Есть. Она очень сильно разошлась. «Бандитские выходки Абу Умара Саситлинского». Для него это было очень неожиданно и он очень возмущался. Факт, что после этого Абу Умара с Украины выжили, для Украины это было резонансной ситуацией. И по Абу Умару ударила больно.
Ризванов: – Я правильно понимаю, что в связи с этим у вас с Ахмеднабиевым возникли неприязненные отношения и на вас льётся грязь?
Исаева: – Ну на меня, да льётся активно. Она просто не прекращается.
Ризванов: – После интервью на НТВ (см. «О деле Абдулмумина Гаджиева. Подробно. Письмо 4», «ЧК» №3 от 29.01.2021 г.) вы размещали на своей странице в соцсетях разъяснительные видео?
Исаева: – Я размещала.
Ризванов: – В этом интервью вы говорите, что Абдулмумин Гаджиев был с теми людьми, кто лил на вас грязь и из-за этого у вас неприязненные отношения. В каком ключе вы говорите эти слова?
Исаева: – Я разъяснила их подходом к информационной политике. Это соцсети и это информационная политика, на довольно хорошем профессиональном уровне делается. У мусульман есть такой принцип: если ты видишь, как оскорбляют другого, ты не можешь молчать. А тут человек методично оказывается в компаниях тех людей, которые открыто поливают меня грязью.
Ризванов: – Какое именно отношение к поливанию грязью имел Абдулмумин Гаджиев? Лично, а не люди.
Исаева: – Я ещё раз хочу сказать, мы живём в эпоху соцсетей и троллинга, анонимности. Если мы видим, что это тесные контакты, медийные контакты. Вот тут против меня организуется, вот здесь мой бывший коллега, вот здесь близкий тебе человек и все те, кто его поддерживают, все льют грязь.
Ризвванов: – Какое отношение по вашему Ахмеднабиев имеет к представителям так называемого ваххабизма?
Исаева: – Ну он и есть ваххабист. Есть ролики, где он говорит, что нельзя называть ваххабистом, это как оскорбление, он сам признаёт, что он ваххабист.
Ризванов: – Ваше отношение к этой группе так называемых ваххабистов?
Судья: – Вопрос снимается, не имеет к делу отношение. Нам всё равно...
Ризванов: – Кто организатор компаний по обливанию вас грязью?
Судия уточнил вопрос Ризванова: – Ну, Гаджиев является организатором? Вот у нас Гаджиев, Тамбиев, Ризванов – вот они является организаторами?
Исаева: – Ризванова и Тамбиева сразу исключим, я не знаю.
Судья: – Гаджиев является?
Исаева: – Нет-нет… Я считаю, что да, так как это его сторонники, это все близкие к нему люди.
Ризванов: – Следствие в ноутбуке Гаджиева обнаружило от вашего имени на электронной почте переписку с ним в 2009 году, когда вы были редактором и в последующем. Вы подтверждаете, что такая переписка имела место быть?
Исаева: – Однажды была переписка, но на самом деле мы с ним редко общались. Помню только эпизод, когда я была в Москве в критичном состоянии и контактировала с Максимом Шевченко, Ириной Гордиенко, Орханом Джемалем. И вот тогда мне написал Абдулмумин, что я не должна контактировать с этими людьми, потому что они шииты. Вот это я запомнила, вот такой совет был.
Ризванов: – Вы можете вспомнить с какой почты?
Исаева: – Нет, по-моему это в соцсети было написано. В Фейсбук. И какие-то почтовые письма тоже были.
Ризванов: – Вы можете сказать, где сейчас находится Руслан Алиев?
Исаева: – Мы с ним не контактируем. Мы с ним не контактируем. Смотрите…
Судья: – (поспешно) Понятно, понятно. Вы ответ дали.
Кемал Тамбиев: – Вы сказали, что в школе начали пропагандировать ИГИЛ. В какой школе?
Исаева: – В школе «Мухаджирун». Говорили, что туда пришли люди, ближайшие Абу Умара. Тот же Абу Мусра преподавал там. О нём говорили. Там и женская аудитория такая.
Тамбиев: – В чём выражалась это пропаганда?
Исаева: – Что вы не знаете как это бывает? Он нахваливает. Аудитория специфична – это дети-сироты, чьи родители убиты в спецоперации, и вот в этой аудитории начинается выражение симпатии. Эти вопросы были очень обсуждаемы на тот момент. Мы эти вопросы не обсуждали, а потом приходят люди, которые это очень открыто рассказывают и расхваливают.
Тамбиев: - То есть детям нахваливали ИГИЛ?
Исаева: - А что вас удивляет?
Тамиев: – Я в таком плане говорю, что когда человек пропагандирует…
Надира: – Он …. разговаривает. Он говорит. Там аудитория довольно таки специфичная. Это дети–сироты, дети, чьи родители были убиты в различных спецоперациях… и вот в этой аудитории начинается вот это вот, скажем так, выражение симпатии… Вообще при нас, когда вы говорите, что эти вопросы… это настолько было всё популярно в той среде, что у нас в школе была установка, чтобы этот вопрос закрыли. Что бы ни дети, ни родители этот вопрос не обсуждали. Потому что эти было очень обсуждаемо на тот момент. Это 2014 год. И когда тебе… после нас приходит среда людей, которые очень открыто ……
Тамбиев: – То есть он детей настраивал на то, чтобы они симпатизировали ИГИЛ?
Надира: – А что вас удивляет?....
После активного допроса Надиры Исаевой, сторона защиты обратила внимание на некоторые противоречия между показаниями, которые были в протоколе допроса свидетельницы и тем, что она огласила в суде.
Судья, обращаясь к Исаевой, сообщил, что её допрос был 25 февраля 2020 года, что допрашивал следователь Телевов. «В целом ваши показания в допросе соответствуют тому, что вы сказали суду, но есть отдельные моменты, которые сторона защиты считает существенными…» – сообщил он и быстро стал оглашать содержание протокола допроса Исаевой.
Завершив оглашение, судья обратился к Исаевой: «В своих показаниях, которые вы давали нам, на неоднократные вопросы гособвинителя и защиты о том, читали ли вы статью, интервью Гаджиева с Ахмеднабиевым (с Абу-Умаром Саситлинским), вы ответили отрицательно. Вы не читали. В показаниях (протокол допроса), которые сейчас были оглашены, вы показали, что да, читали…»
Надира: – Да, я читала интервью впервые в 2014 году…
Адвокат: – Суд задавал вам этот вопрос, вы заявляли, что читали, а потом заявляете, что не читали…
Надира: – Вы меня не так поняли…
Судья: – Вопрос снимается. Она поясняет, что перед публикацией статью не читала. А в первый раз прочитала в 2014 году. И тогда она была поражена. Пожалуйста, следующий вопрос.
Адвокат: Следующий вопрос. На неоднократные вопросы о взаимоотношения Гаджиева и Ахмеднабиева, вы говорили, что как Гаджиев, так и Ахмеднабиев, они не обсуждали при вас строительство центра хафизов. В показаниях, которые вам зачитали, вы указываете, что Ахмеднабиев называл Гаджиева братом, а Гаджиев хвалил его, называл шейхом. Почему такое несоответствие
Надира: – Да, один раз Абдулмумин сказал при мне «наш брат Абу-Умар», раз… Вообще, обращение к друг другу в этой среде очень характерно… Они все друг другу шейхи-шейхи…
Адвокат: – Но вопрос о другом. На вопрос, что говорили Гаджиев и Ахмеднабиев, вы ответили, что ничего при вас не обсуждали. То же самое про Ахмеднабиева: он ничего про Гаджиева не говорил. Почему такое расхождение?
Судья: – Да. Объясните, какие показания боле правильные? Которые на допросе сказали? Или которые озвучили сейчас?
Надира: – Смотрите. Я объясню ситуацию. Если следователь записывает текст моих слов… Ту мою ситуацию я вам объяснила… Я вижу что у них что-то общее информационно. Но как они общаются, я не знаю.
Судья: – Так какие показания правильные? Те. Что в протоколе? Или те, что вы сейчас озвучили?
Надира: – Те, что сейчас.
Судья: – Значит, Ахмеднабиев Абдулмумина брат не назвал?
Надира: – Называл. Он как-то сказал при мне «Наш брат Абдулмумин». Но для меня тогда (будучи за границей) эти слова ничего не значили.
Адвокат: – Скажите, вам работа Гаджиева нравилась, как главному редактору газеты?
Надира: – Знаете. Мне казалось. Что он работает в полную силу. И как мне казалось…
Адвокат: – Так нравилась или нет?
Надира: – И нравилась, и не нравилась одновременно… Он, с одной стороны. Был самостоятельный. Сам всё планировал. Быстро и грамотно писал. Такие сотрудники меня радуют. Но было ощущение. Что он занят в чем-то ином больше. Мне казалось, что не было некоей яркости, что ли. Он не настолько был увлечён (работой в «Черновике»).
Адвокат: – Последний вопрос. Вы, как главный редактор, имели возможность уволить Гаджиева, если он вам не нравился, как работник, вы могли его уволить?
Надира: – У меня должны были бы быть основания. Я сама была избираемым редактором. И у меня был учредитель, перед которым я несу ответственность. Поэтому это не допустимая ситуация.
Суд: – Вопросы. Пожалуйста.
Абдулмумин: – В своих показаниях вы говорите, что на приезд Халида Ясина было потрачено 60 тысяч долларов, был нанят лимузин для его встречи… Вы в это время находились в Турции?
Надира: – Да. Да. Я была в то время в Турции.
Абдулмумин: – В показаниях в протоколе допроса вы также сказали, что Исраил Ахмеднабиев (Абу-Умар Саситлинский) был в конфликте со студией «Худа-Медиа». В показаниях, которые вы дали здесь, вы огласили, что «Худа-Медиа» обеспечивало съемку и распространение в сети интернет видео о деятельности БФ «Мухаджирун». Как это расхождение понимать?
Надира: – У АбуУмара до этого был фонд «Ансар». Но это всё не важно. Это вывески… Но, допустим, проект по Сирии, Худа-медиа показывала репортажи о фонде и обеспечивала ему успех.
Абдулмумин: – Я не спрашиваю про Ансар. Я спрашиваю про Мухаджрун.
Надира: – Это 2014 год. Тогда не было Худа-Медиа. Это был бы невозможно…
Судья: – Они обеспечивали видеосъемку уже не как Худа-медиа, а как просто персонал?
Надира: – Да нет! Пока освещали Халида Ясина, они были вместе.
Абдулмумин: – Как вы объясните то, что вы сказали, что у вас. Когда вы работали с Абу-Умаром, был конфликт?
Надира: – Халид Ясин был в Турции…
Абдулмумин: – Халид Ясин был в Турции в 2013 году. Это я узнавал. Вы в 2014 году начали работать с Ахмеднабиевым. Тогда же вы начали работать с фондом «Мухаджирун». В тот период Худа-медиа обеспечивала фото-видеосъемку это деятельности?
Надира: – Нет, «Мухаджируна» нет.
Абдулмумин: – Всё. Спасибо! Вот еще. После депортации в 2015 году из Турции, вы утверждаете, что Ахмеднабиев уехал в Нигер и находится там по настоящее время. Правильно ли я понимаю, что с того времени и вплоть до вашего допроса, в 2019 году, он туда не возвращался?
Надира: – До того периода, да. Он не был в Турции. Насколько я могу знать.
Абдулмумин: – Спасибо. Следующий вопрос: в своих оглашенных показаниях вы утверждаете, что «у Гаджиева много родственников и знакомых в правоохранительных органах, которые скрывают его преступную деятельность». Скажите…
Надира: – (перебивает) …смотрите, это чуть-чуть, по-моему, не совсем мои показания… Я таких вещей не могла сказать…
Вмешался судья и Абдулмумин был вынужден переформулировать вопрос: – Скажите, вы знаете каких-либо родственников Гаджиева, близко знакомых с Абу-Умаром?
Надира: – Нет, нет… Я не могла…
Судья перебивает и поясняет, что слова о том, что у Гаджиева есть родственники в силовых структурах, свидетелем приводились для того, чтобы обосновать её секретный статус. Так как статус секретности отпал, то и сама эта формулировка (о родственниках) не имеет значения и не требует объяснения. Судья предложил задать следующий вопрос.
Абдулмумин: – Еще один вопрос про 25 млн рулей, которые, по вашим оглашенным в суде показаниям, Ахменабиеву передал некий человек в Дагестане. Он, по словам Ахмеднабиева, ему лично передавал?
Надира: – Смотрите, речь шла о том, что какая-то сумма шла на его (Ахмеднабиева) раскрутку и на это были вложены деньги. Тут не идет разговор о том, откуда, что и как были получены деньги, кто кому передавал. Разговор о том, что в раскрутку были вложены деньги. Вот и все.
Судья: – Вопросы, Надира Рашидовна, идет только по вашим показаниям… Вот я ещё раз читаю… «он рассказывал на русском языке, что кто-то из жителей Хасавюртовского района передал ему имущество в размере 25 млн рулей. А также передал…»
Надира: – (перебивая судью) Опять таки формулировка не правильная! Речь шла о том, что на раскрутку человека были брошены деньги. Я так понимала вопрос… Это фундамент, с которого Абу-Умар пошёл дальше…
Абдулмумин: – Вы читали эти показания, прежде чем их подписали?
Надира: – Да. Я проглядывала. Я глазами проглядела… Я, как другой свидетель, переписывать ничего не заставляла, просто так просмотрела…
Абдулмумин: – В своих показаниях вы указываете, что после моей публикации в 2009 году, по словам Ахмеднабиева, на счета его благотворительного фонда стал поступать денежные средства. Но как это возможно. Если первый благотворительный фонд Ахмеднабиев зарегистрировал в 2013 году?
Судья снял этот вопрос, заявив, что до этого тоже были фонды, и они были фикцией.
Абдулмумин: – В ваших оглашённых показаниях прозвучало выражение «исламист». Как вы объясняете это слово?
Исаева вопрос не поняла: – Какое слово?
Абдулмумин: – Исламист.
Исаева снова не поняла, поэтому судья стал зачитывать фрагмент её показаний: – «У него было лояльное отношение к Ахмеднабиеву, так как на тот момент исламисты которые практически всем выносили такфир (это слово далось судье с трудом – «ЧК») – обвинение в неверии – как будто не замечали Ахмеднабиева.
Исаева: – (говорит быстро, пытаясь перекричать судью) Эта формулировка, которую вы видите... Эти формулировки не мои. Это не мой сленг.
Судья: – Всё-всё… Это не ваши слова… Ясно.
Абдулмумин: – Уважаемый свидетель. Скажите, пожалуйста… В тех показаниях, что вы давали следователю, вы говорили, что Ахмеднабиев финансировал деятельность так называемого Исламского государства (организация запрещена в России), подробно обосновываете это. А в конце говорите, что «о делах и планах Ахмеднабиева не мог не знать Гаджиев, так как он был с ним близок, а Ахмеднабиев называл его братом». А сегодня, в оглашенных показаниях, вы неоднократно сказали, что Ахменабиев не делился с вами своим отношением со мной. И даже сказали, что я (Гаджев) «не был, скорее всего, посвящён в его планы» и даже если было бы какое-то отношение Ахменабиева с ИГИЛ, то я вряд ли бы об этом знал.
Надира: – Я думаю, относительно ИГИЛ, я тут не могу ничего знать. Кто зал?.. Что знал?.. Я объясню… Абу-Умар находился в розыске за финансирование терроризма… И спустя несколько лет человек продолжает показывать, и очень уверенно это делает… Почему? Вот эти вопросы… Я считаю. Что всё таки… Ааааа… Как минимум, тут нужно было задуматься: почему это происходит? Да, конечно! Уголовное дело – этого вполне достаточно, чтобы задуматься и остановиться…
Абдулмумин: – Я хочу из этой формулировки… Это самая важная часть формулировки. Их неё словно «следует», что как бы указание, что я будто принимал непосредственно участие в ИГИЛ. Вы (обращаясь к Исаевой – «ЧК»), тем самым, как бы подтверждаете ваши показания, данные сегодня в суде.
Надира: – Относительно ИГИЛа… Хорошо. Если есть уголовное дело, если есть преследование, то почему происходит дальнейшее общение…
Абдулмумин: – На тот момент, когда вы работали с Абу-Умаром Саситлинским, вы знали, что он находится в розыске? Что на него заведено уголовное дело?
Надира: – Тогда было только дно уголовное дело, если не ошибаюсь… Если честно, когда живешь в Турции, то словно попадаешь в информационную яму… И. смотрите, уголовные дела там… это же 2014 год? Они возбуждаются очень закрыто. То есть… Как-то вот ты слышишь: а, говорят, что возбудили… Вот это слышишь, но, как-то…
Судья: – (подсказывая) … официально об этом не знали. Понятно… Следующий вопрос.
Абдулмумин: – Вот исходя из нашего с вами знакомства… тех отношений, которые у нас с вами были… На данный момент, можете ли вы сказать: мог ли я иметь отношение к такой организации, как ИГИЛ, в финансировании которого меня обвиняют?
Надира: – К ИГИЛ… я думаю, нет.
Судья: – Вопрос снимается. Почему? Потому что… Оценочное, да… суждение. Поэтому… Всё. Спасибо большое! Спасибо, что нашли время и прибыли в суд. Всего вам доброго и до свидания…
1 ИГ (ИГИЛ, ИГИШ) – запрещенная в России террористическая организация.
- 947 просмотров