10 февраля в Пензе Приволжский окружной военный суд приговорил семерых человек по делу «Сети» к срокам от 6 до 18 лет. Военная юстиция посчитала доказанными утверждения обвинения и следствия о том, что подсудимые создали запрещённое в РФ террористическое сообщество «Сеть», охватывающее несколько городов, и собирались устроить теракты, приуроченные к выборам президента РФ и чемпионату мира по футболу в 2018 году.
В конечном итоге фигуранты дела были осуждены на следующие сроки:
– Дмитрий Пчелинцев – 18 лет лишения свободы в колонии строгого режима;
– Илья Шакурский – 16 лет колонии и штраф в размере 50 тыс. руб.;
– Андрей Чернов – 14 лет колонии строгого режима;
– Максим Иванкин – 13 лет колонии;
– Михаил Кульков – 10 лет колонии;
– Василий Куксов – 9 лет колонии общего режима;
– Арман Сагынбаев – 6 лет колонии.
Дело «Сети» вызвало широкий резонанс в федеральных СМИ, соцсетях и обществе, так как журналисты и правозащитники смогли убедительно показать, что почти всё обвинение строится на так называемых признательных показаниях фигурантов, часть из которых неоднократно заявляла, что подверглась пыткам со стороны сотрудников ФСБ.
Несмотря на многочисленные и подробные заявления подсудимых о пытках, а также на следы пыток (следствие их называло «следы от укусов клопов»), суды и прокуратура не стали на этом заморачиваться…
Вот, к примеру, рассказ о пытках Дмитрия Пчелинцева, который приводит издание Meduza:
«У одного из них руки были в белых медицинских резиновых перчатках, он достал динамомашину и поставил на стол, канцелярским ножом зачистил два провода, сказал мне, чтобы я оттопырил большой палец ноги. Другой потрогал мне на шее пульс рукой, в дальнейшем он делал это не раз, он контролировал моё состояние. Он удивился, что пульс спокойный и у меня нет волнения, – это было оттого, что я вначале не понимал происходящее. Затем (человек) в перчатках стал крутить ручку «динамомашины». Ток пошёл до колен, у меня стали сокращаться мышцы икровые у ног, меня охватила паралитическая боль, я стал кричать, начал биться спиной и головой о стену, между голым телом и каменной стеной они подложили куртку», – рассказывал журналистам Пчелинцев.
Можно ли поверить в этот рассказ? Можно. Дагестанский обыватель, тем более тот, который столкнулся с судебноследственной машиной, знает истории и пострашнее. Разница лишь в том, что эти дагестанские истории редко попадают в федеральные СМИ и их не комментирует пресссекретарь президента страны Дмитрий Песков. Поэтому среднестатистический российский обыватель не может ужаснуться происходящему на южных окраинах России и не сможет провести параллели между делом «Сети» и делом «буйнакской четвёрки»1, или же понять весь кошмар произошедшего с «дагестанской восьмёркой»2, дело которой рассматривается в Верховном суде Чечни.
Дело Абдулмумина Гаджиева – это тоже аналог дела «Сети», только без широкого распространения пыток. Им, пыткам и принуждению, подвергся пока что только один Кемал Тамбиев, протокол допроса которого лежит в основе обвинения Гаджиева. (Тамбиев был избит и принуждён подписать протокол допроса, в котором, со слов третьих лиц, заявляется о причастности Абдулмумина Гаджиева и Абубакара Ризванова3 к финансированию запрещённого в России ИГИЛ4.)
Глядя на происходящее, задумываешься, как правильно передать словами увиденное и услышанное. Чтобы читателю было всё ясно, понятно. С первого слова. С первого слога…
Необоснованное насилие со стороны силовых структур страны достигло таких высот, что журналистам, на мой субъективный взгляд, срочно необходимо менять лексикон.
Вот, к примеру, ставшее устойчивым выражение «из него были выбиты признательные показания». Что оно, по сути, означает? Что когото били, пытали и получили нужную информацию. О том, что человек, которого пытали, мог и не знать нужной следствию информации, читателю приходится догадываться. Как правило, содержание соответствующего текста даёт это ясно понять.
Тем не менее, несмотря на подтекст, это выражение означает, что, вопервых, некое лицо обладало некими сведениями о том, что ктото (или он сам) совершил преступление (кто, когда, где, каким способом и пр.). Вовторых, в силу того, что у следствия нет иных доказательств преступления или возможности, позволяющей на законных основаниях добиться у этого лица необходимых и объективных показаний, его пытают и… получают необходимые сведения.
Кстати, мировая юриспруденция, в том числе и российская (как в период СССР, так и сейчас), запрещает считать законными доказательствами сведения, полученные при помощи пыток. Весь цивилизованный мир сознаёт, что «обоснованное насилие», даже если оно позволяет обличить убийцуманьяка, недопустимо. Позиция закона такова, что нельзя, совершая преступление (пытки), раскрывать преступление. Но, как известно, строгость законов компенсируется их неисполнением…
Поэтому писать, что какието показания были выбиты, можно только тогда, когда преследуемое в уголовном порядке лицо чтото знало о преступлении.
К примеру, мы, «Черновик», когда описываем роль и участие Кемала Тамбиева в обвинении Абдулмумина Гаджиева, стараемся не писать, что «он дал признательные показания под пытками». Дать можно чтото только тогда, когда ты этим владеешь. В данном случае, сведения, интересующие следствие.
Вбить , а не выбить
По отношению к Тамбиеву это будет в корне неверно. Когда читаешь то, что указано в протоколе допроса Тамбиева, и сопоставляешь эту информацию с объективными данными, которые есть в открытом доступе, видно, что не мог он дать хоть какихто показаний. Он мог только под принуждением соглашаться с фантазиями следователей и в конце концов поставить свою подпись в нужных местах протокола.
Очевидно (и это прекрасно видно из содержания протокола допроса Тамбиева в качестве подозреваемого), что он ничего не знает. Поэтому мы, говоря о Тамбиеве, пишем, что «он ранее под принуждением ПОДПИСАЛ протокол». Ни больше ни меньше.
Современная юридическая практика, отражаемая в СМИ и соцсетях, ставит новые вопросы: а как быть с теми, кто ничего о вменяемом им или комуто ещё преступлении не знает, но волею судеб и силовиков является обвиняемым? Ну, или лицом, которое принуждают дать свидетельские показания на когото? Ровно так же, как по делу «Сети» или Абдулмумина Гаджиева. И можно ли, описывая их злоключения, применять выражение «из них были выбиты признательные показания»?
На мой взгляд, нет. Мы – журналисты – должны говорить в таких случаях (естественно, предварительно досконально и всесторонне изучив вопрос), что «в них соответствующие показания были ВБИТЫ». Как в документ Word. Как в табличную базу Excel. Как на флешку.
«…Всё это (пытки током – «ЧК») продолжалось примерно 10 секунд, но во время пытки мне это показалось вечностью. Они стали твердить: «Ты лидер». Чтобы они остановили пытки, я отвечал: «Да, я лидер». – «Вы собирались устраивать террористические акты». Я отвечал: “Да, мы собирались устраивать террористические акты”», – это тоже фрагмент рассказа Пчелинцева, который приводит Meduza, о том, как он стал террористом.
А вот, для сравнения, показания, данные уже в Дагестане, нашими земляками, которых хотят обвинить в участии в ИГИЛ. Как говорится, найдите 10 отличий…
«Чтобы выбить ложные показания, нас пытали электрическим током, подвязывая провода к пальцам рук и ног, ушам и интимным местам. Нас раздевали догола, подвешивали руки и ноги к железным прутьям и в таком положении засовывали электрические провода в интимные места. При этом мы слышали крики и стоны своих друзей и знакомых из соседних кабинетов. Пытки сопровождались психологическим давлением в виде угроз применения извращений, связанных с мужским достоинством, а также угроз родственникам. После пыток нас повезли к следователям. По дороге в машине оборотни из ЦПЭ предупреждали, что мы должны повторить выбитые из нас ложные показания следователям, иначе они угрожали продолжить пытки и сделать нас если не трупами, то инвалидами».
«Видеодопросы время от времени прерывались в связи с тем, что мы забывали ход последовательности этих выдуманных историй. В перерывах сотрудники ЦПЭ нас либо поправляли, либо совали нам подготовленный текст, чтобы «освежить память». После окончания этого спектакля нас отправили сначала в ИВС, а затем в СИЗО. ИВС и судмедэкспертиза зафиксировали раны и ссадины на телах и пальцах. В уголовном деле был обнаружен ряд фальсификаций, связанных с протоколами допросов, протоколами обысковых мероприятий, экспертизами и др. Кража из вещдоказательств патронов и детонаторов, уничтожение взрывчатых порошков во время предварительного следствия без разрешения судей и многое другое указывают на то, что сотрудники ЦПЭ и следователи СЧ, СУ МВД по РД работают грязно, подло и непрофессионально, абсолютно не считаясь с законодательством РФ».
Приведённое выше – это фрагменты статьи «Следствие ведёт Зульпукарова», опубликованной в «ЧК» №5 от 7.02.2020 г.
«На повторном допросе с участием адвоката обвиняемые заявили, что их похитили, вывезли в лес и под дулами автоматов заставили прочитать присягу лидеру террористической организации (ИГИЛ), а также выбивали признательные показания, пытая током. После записи на видео присяги силовики заставили парней лечь в спальные мешки, а затем приехали сотрудники ОМОН, которые инсценировали их задержание со стрельбой в воздух. Закарьяев рассказал адвокату, что похитители били его по голове, пока везли до здания ЦПЭ МВД в Махачкале, требовали признаться в попытке убийства полицейского, совершении теракта, в причастности к НВФ и финансировании террористов. Задержанный также заявил, что после отказа его пытали током. Татарханов рассказал адвокату, что похитившие его силовики говорили ему об убийстве его брата Рамазана и приятеля Али Рамазанова и угрожали, что его ждёт та же участь, если не признается в связях с НВФ. Затем его заставили позвонить другу Даниялу Загирову и назначить встречу. Когда Загиров пришёл, представители силовых структур отвезли их в здание ЦПЭ, где их пытали током, и инсценировали попытку убийства Татарханова. По словам Али Рамазанова, его не пытали, но сильно запугали. В результате молодые люди были вынуждены признаться во всём, что от них требовали силовики», – это выдержка уже из другой статьи – «Постановочная присяга».
P. S. Эти факты, о которых говорят подсудимые по различным делам, живущие в различных географических точках страны, разные по возрасту и идеологическим установкам, прокуратура и суды могут легко проверить. Следствие легко может привлечь к ответственности тех, кто пытает, кто вбивает нужные оперативникам показания в людей. Но этого не делает. Мы – журналисты и общественность – не должны молчать об этом. Мы, к сожалению, пока можем только одно: с дотошностью историков фиксировать то, что сейчас происходит, в надежде на то, что рано или поздно правоохранительная система отвлечётся от наказания генералов с миллиардами в чемоданах и начнёт карать тех, кто пытает ради зарплаты и звёздочек. ]§[
__________________________________
1«Постановочная присяга?», «ЧК» №20 от 30.05.2019 г.
2«Мёртвые точки», «ЧК» №22 от 9.06.2017 г.
3«Дело Гаджиева: фантазия или «воздух»?», «ЧК» №43 от 8.11.2019 г.
4 «Исламское государство», ИГИЛ, ИГ, ИГИШ – организация, деятельность которой запрещена на территории РФ...
- 2 просмотра