(Продолжение. Начало в прошлом номере...)
…Главный вопрос, который задают нам читатели и сочувствующие: «Почему, если Абдулмумин Гаджиев ни в чём не виноват, то преследуют именно его?». И мы, редакция «Черновика», и сам Гаджиев много думаем об этом, но не можем прийти к какомуто односложному и простому ответу, объясняющему причину.
В своей эмоциональной речи, сказанной 3 июля в Верховном суде Дагестана (см. «Вписал(ся) в историю…», «ЧК» №25 от 5.07.2019 г.), Абдулмумин Гаджиев тоже задаётся этим вопросом: «Я долго думал о том, почему меня задержали, кому я перешёл дорогу. Я пришёл к выводу, что это одно из двух: либо это просто грубая топорная работа правоохранительных органов, которым надо сдавать квартальные отчётности. Либо, что более вероятно, это из-за моей журналистской деятельности, в частности по профилактике экстремизма. Возможно, кому-то выгодно распространение в нашем регионе экстремизма. И ни для кого не секрет, что на борьбу с терроризмом выделяются огромные деньги. Я не считаю, что это позиция государства. Я думаю, что это воля отдельных людей в правоохранительных структурах».
После долгих размышлений мы решили выдвинуть следующие версии...
Версия №1:
Экономическая теория
До того, как судья Верховного суда Дагестана Абдулнасир Гимбатов (запомните это имя – «ЧК») рассмотрит апелляцию Абдулмумина Гаджиева на меру пресечения, наш коллега успел попросить своих близких: «Мне не нужна еда, принесите мне книги… Теорию государства и права, макроэкономику, историю Отечества…»
Подобные просьбы характеризуют людей как стремящихся развиваться и получать знания даже в таких условиях, когда, казалось бы, не до самообразования и науки. Гаджиев, обладающий математическим складом ума и тянущийся к наукам, является не только редактором отдела «Религия» газеты «Черновик».
Он имеет репутацию эксперта, консультирующего о правилах ведения бизнеса по канонам ислама. Помимо консалта – обучение этим правилам всех желающих, преподавание отдельных тонкостей, связанных с заключением договора, закята, финансирования бизнеса, привлечения в него средств и так далее. Это сильно раздражает отдельных представителей политико-силового блока.
«Почему это должно кого-то раздражать? Что он такого запрещённого делает?» – спросите вы. Отвечая на этот вопрос, попробуем объяснить экономическую версию преследования Гаджиева.
Идёт рост исламских (не агрессивных, отрицающих терроризм) настроений на Северном Кавказе. Активная молодёжь и средний класс нуждаются в интеллектуальных авторитетах и находят их не только в литературе, но и в экспертах – людях, имеющих знания. С учётом того, что Гаджиев – салафит, ежедневно своим примером доказывающий, что постижение наук и ведение исламского образа жизни ведёт его к успеху, его авторитет, причём как исламского деятеля, тоже растёт из года в год.
Для обывателя жители Северного Кавказа – это просто люди. Для менеджеров крупных банков и представителей крупного бизнеса Северный Кавказ – это рынок определённых (банковских) услуг, а население – клиентская база. Сумеют они убедить население пользоваться определёнными услугами – оно превращается в их клиента – человека, приносящего прибыль. Привлечение новой платёжеспособной клиентуры – это их постоянная головная боль. Вопрос-то ведь не о паре сотен рублей или тысяч. Вопрос в миллионах и миллиардах рублей.
«Капитал боится отсутствия прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10%, и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживлённым, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы», – широко известная цитата публициста Томаса Джозефа Даннинга, используемая Карлом Марксом в своём «Капитале».
Известно, что существующая в России европейская модель банковского бизнеса широко применяет такой инструмент как кредиты. Они, согласно исламу, являются запрещёнными. Конфликт двух идеологий: разрешающей кредиты и запрещающей их на северокавказской почве рано или поздно завершается тем, что от кредитов отворачиваются. Банки начинают терять прибыль. Интересоваться причинами. Принимать меры, призывая на помощь маркетинг… Так, в регионах с мусульманским населением появляются банковские продукты, нацеленные на соответствующую аудиторию. А это примерно 10 млн человек. Клиентов!
«Не морочьте голову! При чём тут Абдулмумин, и какое он имеет отношение к банкам?» – нетерпеливо спросите вы. Отвечаем: в декабре 2018 года Абдулмумин Гаджиев дал интервью видеоресурсу alKifaya. Его спросили, как он относится к такому распространённому явлению как «исламские кредиты». Гаджиев был категоричен.
– В мусульманских республиках набирают всё большую популярность «исламские кредиты», когда магазин или банк выкупает желаемую покупателем вещь и перепродаёт ему по другой цене. Говоря о подобных схемах в Махачкале, ты заявил о том, что они являются запретными. Мог бы ты это разъяснить поподробнее, потому что многие неправильно поняли твои слова.
– Я назвал запретными не эти финансовые схемы, которые сегодня реализуются такими исламскими организациями, появившимися в Махачкале, как «ЛяРиба-Финанс», «Масраф». Я назвал запретными те схемы, которые реализуются в обычных магазинах, с привлечением обычных банков. Человек приходит в магазин, желает приобрести какой-либо товар, который продаётся за наличные деньги. Желает приобрести в рассрочку. Что происходит? Банк за него выплачивает (магазину) полную сумму за этот товар. Фактически там заключается договор о кредите. Досконально и скрупулёзно люди документы не читают… Фактически банк выплачивает за покупателя кредит, за который, к примеру, покупается телефон, а потом клиент возвращает в течение определённого срока эту сумму с надбавкой банку.
Вот эта сделка с привлечением банка, в которой три стороны участвуют, она является запрещённой. Потому что то, что выдаёт банк – это есть обычный ростовщический кредит. Магазины используют те или иные слова, под которыми они маскируют своё ростовщичество, и дают людям понять, будто бы предлагаемое ими – соответствует нормам ислама.
…Что касается исламского банкинга, то я не вижу, как он может быть реализован в России… Об этом говорят уже лет пятнадцать, и были какие-то робкие попытки какого-то определённого банка в сторону «исламизации», скажем так… Но они тоже были пресечены, и банк закрылся. Основная проблема в том, что сам по себе исламский банкинг не соответствует российскому законодательству.
Если обычный российский банк занимается тем, что берёт кредит и даёт кредиты, то исламский банкинг этим не занимается. Исламский банк не выдаёт кредитов и не берёт кредит. Он фактически занимается торговой деятельностью. Он покупает и продаёт, он инвестирует в бизнес и принимает инвестиции в свой бизнес. Он несёт риски за те операции, в которых участвует.
А подобная деятельность для банков, согласно законам Российской Федерации, является запрещённой. Постоянно говорят, что поменяют законодательство, что оно будет подстроено для привлечения больших инвестиций из арабских стран… Но это всё остаётся на уровне разговоров.
Ещё об одной несостоятельности исламского банкинга в России сказал зампред Александр Трошин: при исламском банке или другой исламской финансовой организации должен быть Шариатский комитет. То есть обязательно должна быть коллегия исламских правоведов, которая анализирует какие-то сделки, схемы и даёт им правовую оценку. Он выносит постановления о дозволенности или запретности тех или иных сделок. Трошин говорит, что этот механизм противоречит сути светского характера государства. Как он выразился, невозможно, чтобы отдельная конфессиональная группа стояла во главе исламского банкинга и выносила какое-то решение, которое будет обязательным для исполнения.
– Ты с ним солидарен?
– Ну как солидарен? В ближайшем обозримом будущем исламский банкинг точно не будет в России.
С учётом того, что вокруг Гаджиева собралось ядро молодых, но перспективных предпринимателей, у которых другое понимание, какие финансовые инструменты можно использовать, а какие нельзя, то можно предположить, что в банковских кругах и у их кураторов в погонах возникли серьёзные опасения: потеря прибыли.
«Прессануть» тех, кто авторитетно говорит об исламской экономике, не так уж и трудно: достаточно показать судье бородатых парней, сказать, что они финансируют террористов и что у ФСБ есть «секретный свидетель» и… всё. Ни судья, ни прокурор не будут вникать в детали. А общественное мнение, разогретое в первых числах июня «эксклюзивом» от близкого к силовикам телеграм-канала «Незыгарь» (@russica2), воспримет работу силовиков как должное.
Этот канал выдал целую серию публикаций, в которых безапелляционно, без ссылок на факты, сообщил, что на Северном Кавказе «расширяется влияние радикального исламизма», поэтому «финансирование боевиков и террористических групп через различные фонды» приобрело «массовый характер» и затронуло Дагестан, Чечню, КБР и КЧР.
Последний штрих к этой версии: дагестанец Гаджиев учил, как надо вести бизнес по исламу, а задержаны в один день с ним уроженец Карачаево-Черкесии Кемал Тамбиев – предприниматель из Москвы – вёл бизнес по исламу.
Версия №2:
Борьба силовиков
С другой стороны, может быть, мы переоцениваем интеллектуальные возможности тех, кто стоит за задержанием Абдулмумина Гаджиева, Кемала Тамбиева и Абубакара Ризванова. Может быть, на самом деле тут просто топорная работа, помноженная на желание побыстрее сдать в архив хотя бы часть этого громкого уголовного дела и, получив положенные за это награды и повышения, строить карьеру дальше?
Или, может быть, прав Абдулмумин, когда говорит о том, что «кому-то выгодно распространение в нашем регионе экстремизма, и ни для кого не секрет, что на борьбу с терроризмом выделяются огромные деньги»?
Давно ли вы слышали новости о том, что «Полковника ФСБ обвинили во взятке на 55 миллионов рублей», «У арестованных полковников ФСБ нашли 12 миллиардов рублей», «Восемь офицеров ФСБ скрылись на Кавказе после обвинений в разбое»?
В настоящее время в стране, где в ближайшем будущем должен произойти трансферт власти от Путина к кому-либо, идёт война одних силовых структур с другими. Война идёт даже внутри тех или иных ведомств. На кону вопрос сохранения должностей, ресурсов, полномочий. Где-то даже личной, физической выживаемости. Идёт нешуточная борьба политиков и близких к ним силовых групп за стартовые позиции в ближайшем будущем.
Прекрасный анализ происходящего, совпадающий с мнением «Черновика», выдал телеграм-канал «Кремлёвский безБашенник» (@kremlebezBashennik). Приводим пост полностью, без купюр:
«Ставшие всеобщим достоянием факты откровенного бандитизма и разбоя со стороны сотрудников элитных подразделений ФСБ – службы, где проверка кандидатов осуществляется до самых «корней» – это не просто мощный удар по репутации спецслужбы в общественном сознании.
Да, все уже вроде как смирились с тем, что «лучшие» выходцы из этой структуры, наряду с бандитами из 1990-х, с давних пор подминали под себя весь лакомый бизнес в стране, занимали и продолжают занимать ключевые должности в госструктурах и госкорпорациях, а также – в бизнесе поддерживаемых Кремлем олигархов. Но тут вроде теплилась некая общественная надежда – мол, «эти-то – всё же – государственники, пусть и гребут временами под себя, но, глядишь, и страну не обидят».
Случившийся разбой на 140 миллионов (и, надо полагать – явно не единственный) развеял этот миф. Нет у нас государственников ни в одной структуре, кроме как в частном персонализированном виде. Хуже того, он в значительной степени подорвал общественное восприятие «Альфы», «Вымпела» и всей ФСБ как тех, кто когда-то проводил уникальные операции по всему миру и в самой России, будь то штурм дворца Амина в Афганистане или же – спасение захваченных террористами людей на территории нашей страны, или же – предотвращение новых терактов.
Эти подонки в погонах (судя по имеющимся данным – включая и генеральские) вернули нас в атмосферу государства, где по-прежнему живут «по понятиям», но только – «избранные». Две морали: одна – для всеобщего пользования, другая – для силовой псевдоэлиты, которой можно «многое». Про офицерскую честь, сами понимаете, разговора не стоит.
Произошедшее станет одной из главных проблем, которую придётся решать лично Владимиру Путину в рамках трансфера-2024, для которого это оказалось ударом ниже пояса. Адаптация силовой системы к новым реалиям обернулась издержками в виде ломки лучших её традиций...»
На таком фоне, когда идут такие войны силовиков, каждый её участник желает показать результат: либо участвуя против кого-то, либо (что безопасно) концентрируясь на внутренней работе. Дело Ивана Голунова (завершившееся провалом), а теперь и Абдулмумина Гаджиева именно из такого ряда: инициаторы преследования хотели (хотят) выслужиться, дать показатели. И, как вариант, решить свои проблемы. Но о личном – чуть ниже…
Поэтому, возможно, кто-то, расследуя дело Гаджиева, желает показать своим начальникам в Москве, что они ещё нужны там, в «горячей точке». Что нужно сохранить им безграничные полномочия (безотчётность), финансирование, зарплаты, премии, звания… Что не все они ещё стали полковниками и генералами… Не успели, понимаешь. А тут вот, под боком, понимаешь, выявлена целая ОПГ, «финансирующая ИГИЛ1», куда входят салафитские проповедники, бизнесмены и журналисты. И в этом деле Гаджиев – не основная фигура, а только жертва, нужный следствию для демонстрации масштабности деятельности ОПГ пазл…
Кремль, к сожалению, легко поддаётся на уловки региональных силовиков, выдающих желаемое за действительное. А Система просто пожирает людей, перемалывая виновных и невиновных через парализованную от страха перед ФСБ прокуратуру, суды и военные гарнизонные суды, рассматривающие подобные дела в ускоренном порядке и без вникания в объективность доказательств.
Версия №3:
Заложник и «Черновик»
А теперь о личном… Конечно, глобальные процессы, идущие как в стране (версия №2), так и в регионе (версия №1), напрямую связаны с делом Абдулмумина Гаджиева. Но есть ещё одна причина, по которой он сегодня находится в СИЗО-1 Махачкалы в качестве своего рода заложника. Эта причина – газета «Черновик».
Рассказывать о том, как республиканские власти и связанные с ними силовики пытаются закрыть «Черновик» чуть ли не с момента его основания (с 2003 года), смысла нет. Пересказывать о попытке силовиков, сделанной в 2008 году, привлечь сотрудников газеты к уголовной ответственности за якобы выявленный в публикациях экстремизм, тоже нет смысла. Внимательный читатель помнит об этом. Но это не значит, что попытки закрыть газету силовиками прекращаются.
В 2018 году начался очередной раунд противостояния редакции и отдельных представителей силового блока республики. На этот раз отдельные полковники возмутились тем, что «Черновик» в числе прочих изданий вступился за родителей убитых в 2016 году братьев-чабанов Гасангусейновых из Гоор-Хиндах Шамильского района Дагестана.
«Черновик» писал и про то, как убитые юноши были объявлены боевиками, и им (мы приводили эту версию), после того как их расстреляли сотрудники ФСБ, полиция подбросила автоматы. Писали про пикеты, на которые выходили убитые горем родители Гасангусейновых, про бессердечность следствия, отказывавшегося признавать их потерпевшими.
В одной из публикаций «Черновик» выдвинул версию о том, что к убийству Гасангусейновых причастны командированные сотрудники ЦСН ФСБ России, а также назвал ряд должностных лиц, закрывших глаза на произошедшее. Публикация вызвала сильную реакцию в УФСБ РФ по РД. Сказать, что там были рассержены, ничего не сказать. И с того момента редакция стала подвергаться давлению: ей неофициально обещали, что газета, если не перестанет писать на эту тематику, гарантированно закроется.
Очередным всплеском негодования силовиков в адрес «Черновика» послужили публикации, посвящённые уже не Гасангусейновым, а… братьям Ашиковым. Выступления полковника Зиявудина и подполковника Раипа Ашиковых – в своё время авторитетных сотрудников полиции, очень близких к ФСБ – в суде показывали, что в правоохранительных структурах интриг и внутренней борьбы (за должности, полномочия, власть), не всегда законной, практически столько же, сколько в каком-либо среднестатистическом дагестанском министерстве, находящемся под крышей какого-либо криминального клана. Это тоже не понравилось представителям силового блока республики. Там посчитали, что Ашиковы выносят сор из ИХ избы, а «Черновик» им в этом помогает.
Теперь уже в адрес редакции (на неофициальном уровне) заявляли, что «‘‘Черновику’’ то, что вы пишете про Гасангусейновых и Ашиковых, не простят» и что есть команда искать любую возможность закрыть редакцию.
В этом плане задержание Абдулмумина Гаджиева вполне логично: он салафит, когда-то брал интервью у Абу Умара Саситлинского, занимается вопросами исламских финансов. Представить его виновным, хотя бы в общественном сознании, будет легко. А что касается доказательств, то какой-нибудь «засекреченный свидетель» легко соврёт, что слышал что-то про Абдулмумина… Большего и не надо.
«Отсутствие судимости – это не ваша заслуга, а наша недоработка». Такие плакаты, цитирующие Дзержинского, висят в кабинетах у многих оперативников и следователей. Как зеркало сложившейся практики работы…
P. S. Почему суд закрывает глаза на отсутствие доказательств у следствия и оставляет Гаджиева под стражей? Апелляцию защиты Гаджиева в Верховном суде РД рассматривал судья Абдулнасир Гимбатов. Мог ли он вынести иное, не устраивающее СУ СКР по РД и ФСБ решение? Нет. Защита Раипа Ашикова ещё в конце марта заявляла о том, что задержанный ФСБ Омар Абдурашидов подвергался пыткам: его хотели заставить оговорить Зиявудина Ашикова и… Абдулнасира Гимбатова. А зачем судье Верховного суда РД, в прошлом возглавлявшем суд в Хасавюрте, имеющем родственников в силовых структурах, ссориться с ФСБ? Тем более по таким пустякам как судьба человека?
P. P. S. На этой неделе была озвучена фамилия Раисат Садуллаевой, которую, как предполагает «Черновик», следствие может использовать в качестве засекреченного свидетеля. Она – человек сложной судьбы. Если верить её объяснительным, была замужем за боевиком, который в 2013 году уехал воевать в Сирию. Три раза в 2014-м и один раз в 2015 году она виделась с ним на территории Турции. Отметим, что в 2014 году она была поставлена на профучёт Хасавюртовским ГОВД по категории «Экстремист». В последнюю (в 2015 году) поездку она, если верить рапорту за подписью полполковника ФСБ Штибекова, встретилась с находящимися в розыске людьми, которые сказали ей, что Абу Умар Саситлинский создаёт благотворительные фонды, чтобы финансировать боевиков.
Этим показаниям можно было бы поверить, если бы не одно но… В 2018 году она была свидетелем по уголовному делу по некоему центру вербовки террористов. И в своих показаниях она снова вспоминает 2015 год и что некое лицо ей сообщило сведения, полностью подтверждающие версию следствия… Есть риск, что эти несколько дней, проведённых в Турции Садуллаевой, снова могут пригодиться, но уже в деле Гаджиева или других фигурантов. А там кто уже проверит, правду она говорит или нет… ]§[
__________________________________
1 ИГ, ИГИЛ, «Исламское государство» – организация, запрещённая на территории России.
- 1 просмотр