[ Лезгинка поющего Дон-Жуана ]

Получаю смску: «Я возле красно-синего справочного устройства. На мне белый шарф. Если не найдёте, наберите мой номер. Селим». Как же тут не найдёшь! Захочешь не найти – всё равно найдёшь. Приближаюсь. Стоит рослый красавец-юноша, возвышается над всеми. А шарф?! Вы бы видели этот шарф! С каких это пор дагестанские пацаны для поездок в московском метрополитене надевают кипенно-белые шарфы?

– Мне говорили, что ты в Гнесинском учишься? Актёром будешь?
– Да, в Гнесинке, только я вообще-то на оперного певца учусь.
– Что? А я же думала, что к актёру иду… Басковых в списке редакционных заданий не было.
– Может, вы что-то напутали? Но если и так, думаю, что в своём деле я если не лучше, то, по крайней мере, не хуже Баскова.
– Для начала: ты симпатичнее и стройнее и вроде ещё не поёшь из каждого утюга. А это уже импонирует.
– Может, мы поднимемся на поверхность, а то как-то шумно в метро разговаривать?
– Нам желательно дождаться фотографа: материал обычно иллюстрируют, не будем изменять традиции.
– У меня есть фотографии с показов, профессиональные. Я дам вам их. Пойдёмте, пойдёмте, а фотограф пусть нас догоняет. (Инициативность – бонус к шарфику)
– С каких ещё показов?!
(Сконфуженно) Ну, ещё я иногда хожу по подиуму. Работаю моделью у Славы Зайцева. Но это неинтересно, лучше поговорим о музыке.
– Ладно, уговорил. В какой стороне эскалатор?
 
Когда Селим Алахяров начал петь, он точно не помнит. Слишком давно поёт. Так давно и хорошо, что после окончания школы у него не было никаких сомнений, что музыкой он хочет и будет заниматься всю жизнь. А у музыки не было никаких шансов быть брошенной Селимом. С радостью и гордостью он может рассказывать о том, как участвовал во всех детских дагестанских конкурсах и как родителям в конце концов пришлось переехать в Махачкалу из родного Дербента из-за его постоянных выступлений и поездок. Увлечение музыкой закончилось тем, что сейчас Селим Алахяров первый студент-дагестанец факультета сольного академического пения Государственного музыкального колледжа имени Гнесиных.
 
– Как это первый? И больше никто-никто из дагестанцев в Гнесинке не учился?
– До сих пор из Дагестана были только музыканты, чаще всего пианисты, а оперный певец я, действительно, один-единственный. Во-первых, сюда очень сложно поступить. Когда я поступал, то на бюджетное отделение был конкурс 5 человек на место, а всего было 800 мест. Во-вторых, не менее сложно здесь задержаться. Требования к студентам очень высокие, и взятки не помогут: в этом учебном заведении нет взяточничества вообще. Мне, наверное, повезло, я попал в эту пятёрку счастливчиков. А потом меня одного со всего моего курса выбрал сильнейший преподаватель вокала – Дмитрий Вдовин. Помню, как все хотели к нему попасть на учёбу. Занимаются же вокалом со студентами по одному. Это как писать диплом – у каждого свой руководитель. Так, все мои однокурсники старались попасть именно к нему. А выбрал он меня. Это тоже своего рода признание моего труда и таланта. Хотя я боюсь называть свой голос талантом – это для меня просто подарок Всевышнего.
– А что в твоём голосе такого особенного, раз тебя выбрал лучший учитель?
– Особенного ничего нет. У меня лирико-драматический баритон, достаточно редкий; в нашем училище, кроме меня, ещё только один студент с таким же.
– Наверное, приходится исполнять только лирические партии?
– Да, я теперь пою только героев-любовников. (Смеётся)
 
Герои-любовники в исполнении Селима все сплошь Дон-Жуаны и Фигаро. Только главные партии во всех классических постановках на сцене родного училища, знаменитого на весь мир. Не потому, что сам так выбирает, а потому, что его выбирают так. В конце апреля– конкурсные гастроли в Австрии. Алахяров порадует глаз и поласкает слух иностранцев, которые уже неоднократно признавали его талант на международных конкурсах оперного пения.
 
– Как обычно попадаешь на конкурс?
– Гнесинское училище часто получает приглашения. Потом уже преподаватели отбирают сильнейших студентов и посылают выступать от училища на международных конкурсах.
– А какой из них самый престижный в вашей среде?
– Конечно, классическая опера – это Италия, и очень важно хорошо выступить там, но мне нравятся соревнования и в Португалии, и в Санкт-Петербурге. У меня вообще с Питером связаны хорошие воспоминания. В прошлом году там проходил конкурс оперного пения памяти Рубинштейна. Туда съехались все самые сильные оперные школы мира, среди которых и итальянцы, и греки. Я очень долго и серьёзно готовился к этому мероприятию, но перед самым конкурсом слёг с гнойной ангиной. Заливал себя антибиотиками, но ничего не помогало. Меня уже хотели снять с конкурса, но я всё равно решил участвовать. Перед выходом на сцену я за кулисами стал отплясывать лезгинку. Не знаю, что на меня нашло. Сам себе поднимал боевой дух. Все смотрели на меня даже не с жалостью, а просто как на сумасшедшего. Но ничего, помогло, я вышел, спел и в итоге занял первое место. Лезгинка подарила мне победу.
– Так, певец, танцор, модель. Какие ещё в тебе таланты?
– Всегда увлекался спортом. Я фанат восточных единоборств. Но для меня спорт – это, скорее, хобби. Надо же уметь драться. А если серьёзно, то, кроме певческой карьеры, я себя больше ни с какой другой не связываю; это единственное, что меня интересует в жизни. Для меня петь – это как дышать. И спасибо родителям, которые меня в моём выборе поддержали. А работа моделью – это временное занятие. Это дополнительный заработок и ещё одна возможность поездить по разным городам. Я очень люблю путешествовать. Ну и приятно, конечно, когда тебя одевают в красивую одежду и вокруг вьются стилисты и визажисты.
– Кстати, о заработках. На что существует среднестатистический оперный певец, который, кроме пения, больше ничем заниматься не хочет?
– Когда закончу училище в Москве, то хочу продолжить обучение в Италии. Надеюсь, что там и останусь и родителей заберу с собой туда обязательно. Оперные певцы во всём мире очень хорошо зарабатывают. Талант и трудолюбие всегда высоко оплачиваются. До того как поступить в Гнесинское, я год проучился на дирижёрском отделении музыкального училища имени Готфрида Гасанова в Махачкале. У меня в тот период была ломка голоса, и я не мог петь. Так вот: я надеюсь, что мне не придётся в старости завидовать своим однокурсникам по махачкалинскому училищу, которые сейчас все до единого играют на свадьбах. 
– Но, играя на свадьбах, можно быстро и легко зарабатывать деньги, и не надо идти на такие нечеловеческие жертвы, как отказ от семечек, мороженого, алкоголя, чипсов и т. д., чтобы сохранить голос. Об этом уже догадалось пол-Дагестана, поющую половину я имею в виду, а тебе что мешает похалтурить?
– Вот вам смешно, а на самом деле это – проблема, с которой никто не борется. По пальцам же можно посчитать хороших исполнителей на дагестанской эстраде. Все жалуются на то, что даже не успевают запоминать всё новых и новых исполнителей. При этом включите любой дагестанский музыкальный канал: на всех вырезках из концертов – толпы народа.
– Может, ты просто завидуешь эстраде, признайся?
– Каждая моя поездка в Дагестан сопровождается приглашением выступить на подобном концерте. Однажды я даже согласился. И «пел», как и все остальные, – под «фанеру», потому что среди целого букета микрофонов ни одного рабочего не оказалось. В Гнесинке я отвык от всего некачественного. Поэтому мой опыт «эстрадника» можно считать завершённым. Я не против всех этих свадебных концертов, ведь у них тоже много поклонников. Просто за всей этой мишурой не надо забывать и истинную дагестанскую культуру. У нас же прекрасная этника. И у каждой дагестанской национальности своя культура. Мы уже даже забыли, с какими традициями, обычаями и песнями играли раньше те же свадьбы.
– А сам почему не поёшь народные песни?
– Я как раз над этим работаю. А вообще в моём репертуаре есть несколько лиричных лезгинских песен, которые я исполняю на оперный манер.
 
И тут он неожиданно начинает петь вполголоса на лезгинском языке песню про маму. Не забыв, разумеется, про «оперный манер». Оказывается, может быть красиво и без привычных «умц-умц тру-ляя». Окружающие с любопытством оборачиваются...
Селим Алахяров. Запомните это имя. В Риме и Мадриде его уже знают. Теперь
наша очередь.
Номер газеты