На днях актив «Скалы» встретился с заместителем председателя Совета при президенте РД по развитию физической культуры и спорту Магомед-Эмином Гаджиевым. Встреча носила отчётный характер. Камиль Атаев рассказал присутствующим о достижениях клуба в течение прошлого года.
Но данное собрание было интересно и тем, что советник президента дал руководству клуба ряд советов, следуя которым можно ускорить решение вопросов оказания ему помощи — положенной по закону или обещанной по личным каналам — с помощью здорового бюрократизма: фиксировать каждое обещание, протоколировать все свои заседания, грамотно оформлять обращения и претензии. «Вы должны использовать все свои рычаги. А они у вас есть, и немалые. Если сам президент сказал, что надо всячески поддерживать инвалидный спорт в Дагестане, то большего рычага и быть не может...».
Говорили и про СМИ, мол, неохотно откликаются на события, связанные с деятельностью «Скалы», с инвалидным движением в целом. Гаджиев и тут предложил идти бюрократическим путём: сообщать в нужные инстанции имена журналистов, проявляющих халатность в отношении людей с ограниченными способностями… Не знаю, не знаю. Если уж «насильно мил не будешь», то «насильно добр не будешь» вдвойне! Вид чужого увечья не у всех вызывает сочувствие — у большинства он вызовет смущение и боязнь. Помните, как тонко подметил Печорин: глядя в неподвижные бельма слепого, испытывает суеверный страх… Тут уж не до сочувствия, совладать бы со своей душой. Но сегодня мы видим буквально благотворительный бум в отношении инвалидов. Некоторые уже договорились до слова «мода», «стиль жизни»… Проявлять доброту — мода? Но ведь нет ничего быстротечней моды! А что будет с инвалидами завтра, когда эта мода пройдёт? Впрочем, не будем преувеличивать масштабы заботы о них в Дагестане, он не так и велик. Просто раньше её не было совсем.
«Невидимые люди» у нас и у них, за рубежом, — это две большие разницы: там они невидимы потому, что созданы все условия, чтобы они могли пользоваться всеми благами наравне со здоровыми, а у нас, наоборот, они не могут показаться на люди из-за отсутствия этих условий. Весь вопрос в том, чтобы, как это часто у нас бывает, хорошее дело не оказалось в руках ловкачей и дельцов, готовых из всего сделать инструмент для карьерного взлета...
Логичен и такой вопрос: а что на самом деле испытывают те, кто идёт к инвалидам, кто всем своим видом показывает, что они не замечают их увечий и неизлечимых болезней, твердят, что они такие же, как мы, а мы такие, как они? Ведь это не просто увечья — это трагедия человека. Выходит, мы не замечаем их трагедии, их горя? Не бестактно ли такое поведение? Может быть, попадая к инвалидам, как раз надо всем своим видом показывать, что мы видим их трагедию и единственное, что можем сделать для них, — это просто помолчать рядом с ними, отдавая дань их непоправимому горю… Может быть, такое отношение — это есть настоящее сочувствие к ним?! С чего мы взяли, что инвалидам приятнее с людьми, весело болтающими с ними о вещах, которые им в принципе недоступны? Вот эта двусмысленность ситуации, скорее всего, и сдерживает энтузиазм журналистов. Как относиться к инвалидным фестивалям и праздникам? Как к простым информационным поводам, т. е. с чисто профессиональных позиций, или как чужому горю, которое завтра может настигнуть и тебя?
Ведь в нашем обществе инвалидность — в силу разных причин — стала реальной перспективой не только для власть имущих и охраняющих их полицейских, но и для рядовых, ни в чём не повинных граждан. Но если с истиной «помни о смерти» человек ещё как-то мирится, то с истиной «помни, что в любой момент ты можешь стать инвалидом» мириться он ещё не готов. Потому что смертны все, а инвалидность — беда избирательная… От мыслей: почему же она выбрала именно меня, почему именно я стал её мишенью? — можно сойти с ума. А жить с мыслью, что ты — потенциальный инвалид, психологически невыносимо. И самочувствие инвалидов в Дагестане, как мне кажется, напрямую зависит от того, как мы развяжем эти психологические узлы и вопросы.
А. Заманов
- 4 просмотра