Когда все инстанции, куда можно пожаловаться или обратиться за помощью, пройдены, остаётся лишь записываться на приём к Главе Дагестана или писать ему письма. Записаться на приём проблематично, учитывая его напряжённый график работы и большую очередь из желающих прорваться к нему. А вот написать письмо, в надежде на то, что руководитель республики обязательно его прочтёт и поставит визу «Разобраться!», — это не сложно. Главное, чтобы обращение было по существу и изложено понятным языком. Остальное — дело техники: специалистов, помощников, руководителей министерств и ведомств, которым будет перенаправлено ваше обращение. Главное, не молчать и говорить о своих проблемах первому лицу Дагестана от первого лица…
Уважаемый Рамазан Гаджимурадович
Главе РД
Абдулатипову Р. Г.
Второе открытое письмо
Рамазан Гаджимурадович.
Очередной вопрос, с которым считаю необходимым обратиться к Вам, опять же может быть решён только вами, поскольку никто иной в республике не располагает достаточными для этого полномочиями.
Речь пойдёт не о глобальном потеплении или борьбе с международным терроризмом, а о (будете смеяться) топонимах.
Почти пять лет назад я уже писал об этом, но то осталось гласом вопиющего в пустыне. Возможно потому, что «глас» не был адресован никому конкретно – ни власти, ни Дагестанскому научному центру РАН.
Предметом исследований топонимии, как известно, является происхождение географических названий.
Речь не только о названиях морей-океанов или стран-континентов, но и какого-либо холма, родника, поляны, переулка... То есть любого объекта, имеющего имя собственное.
Если кто-то считает, что это мало кому нужное занятие для чудаковатых «ботаников», тот глубоко заблуждается. «Топонимия – своеобразный продукт длительного исторического развития, её можно образно представить как необычный код человеческой истории, отражающий и исторические события, и особенности ландшафта, и своеобразие хозяйственной жизни, и личные имена людей». То есть это бесценный дар, оставленный предыдущими поколениями, способный дать ответы на многие вопросы нашего исторического и культурного развития, если, конечно, суметь его расшифровать. К нему следует относиться бережно. Я сказал бы даже – трепетно. Это вам не археологические объекты, которые, если их не тревожить, могут веками дожидаться в земле своего исследования.
Потеря любого топонима означает появление белого пятна, которое, возможно, иными путями уже никогда не будет стёрто с панорамы нашего прошлого. А если потери исчисляются тысячами? Никто не знает, насколько подсказка, которую дал бы утерянный топоним, могла бы помочь правильному осмыслению того либо иного, возможно, судьбоносного, события в жизни обитателей местности, а возможно, и целого народа. К тому же сегодня толковые и этимологические словари топонимов должны быть настольными книгами лиц, занимающихся туристическим бизнесом, о котором мы постоянно твердим как об одном из будущих столпов экономики Дагестана.
***
Есть общеизвестные топонимы, по этимологии (происхождению) которых имеются письменные источники, позволяющие исследователю получить нужную информацию. Однако носителями основной массы топонимов, привязанных даже к городам, не говоря уже о более мелких поселениях, являются люди, а не бумага.
Если вовремя не успеть их зафиксировать, то всё... Либо носители ушли из жизни, либо сама жизнь изменилась так, что потребность в его упоминании исчезла и слово выветрилось из памяти. А заброшенные сёла? В Дагестане их более шестидесяти. Если названия таковых ещё как-то известны, то большинство микротопонимов, связанных с ними, считай утеряны безвозвратно.
***
Приведу примеры, имеющие отношение лично ко мне. Моё родовое селение в Лакском районе официально числилось как Табаклу (Табахлу), однако, до этого оно имело другое название – Гьухъал (Гьухъали). Предполагаемая этимология топонима (по профессору А. Булатовой) –Буххалкъ, то есть древний народ. Переименование селения связано с историей его кровавого противостояния с казикумухским Магомед-ханом, но сейчас речь не об этом. Если в аварском эпосе имеется баллада о Хочбаре из Гидатля, то в лакском – о Кайдаре из Гьукъали. Оба персонажа – символы мужества и противостояния ханскому произволу.
Если у аварцев была Анхил Марин из Ругуджа, то у лакцев Чакул Жари из Гьукъали – певица тоже трагической судьбы, красота и голос которой очаровывали не только лакцев.
А ещё в толковом словаре казикумухца Али Каяева (Замир Али) я как-то с удивлением обнаружил сообщение, что родословная имама Шамиля по мужской линии начиналась в Гьухъали, откуда его предок из рода Авкаевых перебрался в Аварию. Оказывается, Шамиль при необходимости говаривал: «я мужчина Авкаевых». Гьухъалинцем является и космонавт Муса Манаров (наши деды были троюродными братьями).
Последние лет 60–70 моего селения юридически вообще не существует, хотя в своё время это был большой процветающий аул. Гьукъалинские земли всегда считались обширнее и плодороднее казикумухских. Мало того, несколько селений в Лакском районе и даже за его пределами фактически формировались как его отселки. Например, Убра – родина выдающегося мыслителя Мухаммада Убринского и целой плеяды докторов наук, или Шахува – родина уже ставшей легендарной Мариан Дандамаевой, покорявшей своим голосом, как и Чакул Жари, не только лакцев, гибель которой оплакивал, без преувеличения, весь Дагестан. Знаменитый казикумухский базар (тоже, кстати, топоним физически исчезнувшего объекта), куда по четвергам съезжался не только весь нагорный Дагестан, но даже жители равнины, располагался также прямо перед ним. Так что это был, скорее, базар табахлинский (гьухъалинский). Селения сегодня нет на карте Дагестана вовсе не потому, что его забросили. Оно просто слилось с районным центром Кумух. Вот сколько информации, а точнее, лишь небольшая часть, может таиться только в одном топониме, если начинать его исследовать.
***
Другой пример связан с лакско-русским словарём Саида Хайдакова, изданным в 1962 году. Тоже, к слову, гьухъалинца. В нём имеется приложение – что-то вроде небольшого словарика топонимов Лакского и Кулинского районов, структурированного по селениям. К примеру, там приведено 75 казикумухских и 84 гьухъалинских топонима. К сожалению, кроме перевода наименований самих топонимов другой информации, в первую очередь, о местоположении объектов, не говоря уже о их этимологии, в нём нет, и я боюсь, что за прошедшие полвека сведения о некоторых из них уже утеряны безвозвратно. Так вот, в нём имеется топоним Узакъал Мащи – хутор Узаловых – объект, расположенный на наших родовых землях, о котором тоже могу рассказать много чего, кстати, не зафиксированного ни на каких бумажных носителях. И таких топонимов, повторюсь, в Гьукъали почти девять десятков.
Там же, в словаре, приводится перечень селений Лакского и Кулинского районов, некоторым из которых уже тогда Хайдаков даёт отдавшееся во мне болью определение «мёртвое».
В аварско-русском словаре (под редакцией Гимбатова М.) тоже имеется приложение из… 113 топонимов на всю Аварию (?). При этом они не структурированы не то что по селениям, но даже по районам – всё внавал, правда, в алфавитном порядке. А сколько в Аварии «мёртвых» селений?
В кумыкско-русском словаре (под редакцией Б. Бамматова и Г. Оразаева) итого хуже – имеется приложение списка географических названий по Республике Дагестан – фактически общеизвестных поселений. Безусловно, названия поселений тоже являются топонимами, но, к сожалению, составители ограничились только ими.
После этого я прекратил поиски словарей других языков народов Дагестана. Разве не очевидно, что нечто подобное будет и в них? Наши лингвисты, специализирующиеся в области топонимики, заняты не сохранностью топонимов, а глубокомысленными рассуждениями на тему, к какой области знаний её следует относить, или открытиями, что в кумыкском языке роль топонимообразующего элемента в названии гор играет слово гора – тау, а в лакском языке – холм – бакlу.
***
А как обстоят дела вне Дагестана? Первый и несколько неожиданный плод моих изысканий – топонимика вполне может играть роль актуального оружия в идеологической борьбе. В известном армяно-азербайджанском конфликте пушки уже молчат, зато мощными залпами обмениваются тишайшие филологи. Беспощадные бои разворачиваются вокруг происхождения названий населённых пунктов и прочих географических объектов. Ну и, соответственно, выводов, кто был раньше, кому что должно принадлежать.
***
Идём далее. Свои топонимические словари имеют не только края и области, но даже сёла. Вы когда-нибудь слышали про селение Куйтум Тарбагатайского района Республики Бурятия? Я – нет. Так вот, у него имеется словарь местной топонимики на 202 слова. В своих поисках натыкаюсь на топонимические словари Рязанской, Тверской, Вологодской областей, Москвы, Петербурга... В Кабардино-Балкарии же целых два словаря – кабардинский и сами понимаете, балкарский. Нашёл сообщения о словаре Адыгеи.
А как у наших южных соседей – азербайджанцев? Тоже не пустыня. Даже имеется «Толковый словарь азербайджанских топонимов Армении», думаю, понятно почему. Другой сосед – Грузия. Нахожу «Толковый этимологический словарь грузинских топонимов». Отыскал «Топонимический словарь Кавказа» (А. В. Твёрдый). В нём имеется кое-что и дагестанское, как и от прочих кавказских регионов. Всего понемногу – «галопом по европам». Например, на такую довольно популярную букву, как А, в словаре набралось лишь 324 топонима. Тогда решил проверить не название холмов и оврагов, а первых пришедших в голову дагестанских селений: Ахты, Аракани, Ашильта, Арчи. Результат – Ахты есть, остальных нет. Ну вот, всё ясно. Составитель словаря даже карту Дагестана не удосужился изучить поподробнее.
***
С точки зрения элементарной логики понятно, что в топонимии чрезвычайно важно успеть зафиксировать топоним с указанием месторасположения объекта и каких-то сведений о его происхождении, если они имеются – то, что с течением времени может быть безвозвратно утеряно. Систематизировать, и в словарь. А после можно это богатство более или менее спокойно исследовать вдоль и поперёк, выпускать словари уже этимологические и толковые, писать монографии и диссертации. Но вначале, повторюсь: жизненно важно для топонима успеть его зафиксировать.
Так вот, Северная Осетия может похвалиться двухтомным трудом А. Д. Цагаевой «Топонимия Северной Осетии», изданным в семидесятых годах прошлого века, в котором 10 тысяч топонимов. А сколько тысяч дагестанских топонимов утеряно безвозвратно хотя бы за сорок лет, что прошли после выхода в свет её словаря?
А сколько топонимов Дагестан безвозвратно теряет ежедневно, отправляя на кладбище очередных их носителей? Сколько топонимов потеряно хотя бы со времени моей пошлой публикации? Всего этого мы никогда не узнаем.
Мне неизвестно, жива ли Анастасия Дзаболаевна, но, в любом случае, осетины должны поставить ей памятник. А вот кому должны поставить памятник «патриоты» – дагестанцы, «не помнящие родства»?
***
Отыскал и Швецию, которая потрясла меня своей стройной, жёстко выстроенной государственной вертикалью (думаю, именно в этом деле она абсолютно уместна) исследования топонимии и результатами её деятельности. В стране существует Главный Архив с отделениями в губерниях, у которых, в свою очередь, имеются подотделения в волостях и городах. Везде кипит работа, издаются научные (множество!) журналы, функционирует специализированный научно-исследовательский институт. Результаты стекаются в головное учреждение, где и хранятся 5 миллионов (!) персональных карточек каждого топонима. Деятельность эта всесторонне продумана и ведётся по единой методике, а не «кто в лес, кто по дрова». Причём любой желающий имеет свободный доступ к этой информации, которая оцифрована и размещена на электронных носителях. Считай у них нет ни одного даже самого маленького объекта, имеющего имя собственное, не взятого на учёт. Видимо, шведы, в отличие от нас, чувствуют себя не временщиками, а хозяевами страны, её патриотами и весьма уважительно относятся к своему настоящему и прошлому. Без всяких там дней народного единства и хабаров о необходимости патриотического воспитания. Перефразируя слова Межирова по поводу нашей исключительной духовности, скажу, что патриотизмом обычно затыкают щели в неотапливаемых квартирах.
***
Вы всегда позиционируете себя человеком, особо пекущимся о сохранении культурного наследия Дагестана и, следует признать, прилагаете для этого определённые усилия. Так вот, «если бы директором был я», то для спасения хотя бы остатков бесценной для всех нас части культурного наследия, взяв за основу шведскую модель, учредил бы организацию под названием, скажем, Институт топонимики Дагестана со штатом в 12–15 человек и подчинением непосредственно правительству, которая занималась бы обучением людей на местах работе по сбору топонимов. Кстати, существует методика ООН, освоить которую способен любой мало-мальски грамотный человек. Туда же стекалась бы вся собираемая ими информация. Обязал бы глав муниципалитетов, которые по определению обязаны быть патриотами своих местностей, возглавить эту работу, для чего, в том числе, отыскать таких же патриотов в каждом селении, готовых и способных с энтузиазмом вести полевую работу по сбору топонимов. Наделил бы институт возможностью материального и морального поощрения этих энтузиастов. Убеждён, если правильно всё организовать, то через пару лет будут спасены как минимум 80–90% сохранившихся топонимов республики и можно будет приступить к их более углублённой систематизации и исследованиям. Для бюджета республики эти расходы – пылинка.
Не хочется верить, что мы будем продолжать гордиться с трибун своим прошлым, взирая при этом, как сведения о нём уходят в небытие.
Ислам Узалов, 09.08.2017 г.
Данное обращение опубликовано в соответствии со ст. 33 Конституции РФ и ч. 2 ст. 144 УПК РФ
- 47 просмотров