Мы начинали играть в футбол во дворе на улице Орджоникидзе, на той самой «Берёзке». Солнечный день, испепеляющая жара были нашим временем. Мы были в своём роде дети солнца. И мир также воспринимали иначе. Сквозной двор, через который проезжали машины, до того времени как соседка, амбассадор нашего двора, не «пробила» высокие «лежачие менты». Но это было намного позже.
Намного позже того, как во дворе перестали вбивать колышки в раскалённый асфальт, как в образовавшиеся лунки не втискивали металлические (так казалось) трубы для каркаса тента, который вечером служил крышей для дворовой свадьбы, где жених, несмотря на жару, выходил в пиджаке под Earth Song Майкла Джексона (спасибо тебе, Король!). Намного позже того, как во дворе перестали водиться ящерицы, которые оставляли хвост у тебя в руке, намного позже, как мальчишки перестали бросать в волосы девочек колоски травы.
Сквозные дворы не предполагают постоянные металлические ворота. Иногда мне кажется, что отсутствие рамок тогда, в далёком детстве, сказалось на многих моих одногодках, но потом это чувство проходит. Зато мы научились играть в стенку. И до сих пор рикошетим по жизни. «Отсутствие городских пространств и моральные травмы на примере отсутствия футбольных площадок» – чёрт возьми, пора защищать диссертацию!
Став старше и получив официальное разрешение переходить дорогу, мы переместились на мини-поле за нынешним кафе «Астерия». Тогда вся территория была свободна – коммерция только набирала обороты, из объектов зарождающегося капитализма был только магазин «Чали», в котором продавали хлеб, жвачку и грушевый, который потом стал не таким вкусным и превратился в «Денеб». Сейчас на месте площадки – разруха, осталась сетка, дикая трава, баскетбольные щиты без колец, магазины и рестораны выгнали детей и подростков с площадки. А там было весело. Там играли даже зимой, когда снег валил как в последний раз, и все хотели быть вратарями. А летом на подступах к футбольной площадке рос мак. Ветер пытался сорвать маковые лепестки, но они держались, наблюдали, как поезд «Махачкала – Москва» только начинает свой путь.
Но кафешки, знаете ли, захватывают всё без остатка, и, где раньше можно было свободно гулять, теперь не пройти. Сперва будка с собакой без ушей отбила охотку (ведь надо ж было охранять кафешное хозяйство), а потом кафешки доросли территориально до самых железнодорожных путей. Ну да ладно, это совсем другая история. Кто старое помянет, тому ещё одну спортивную площадку вон.
Иногда к нам захаживали пацаны из других районов, и матчи превращались в постапокалиптическую бойню, как в фильме «Приветствие Джаггера» (1989 г.) с Рутгером Хауэром, где полудикие команды играли во что-то вроде смеси американского футбола и гладиаторских состязаний, где правил нет, а победителем считался тот, чей «бегунок» первым насадит на палку череп животного (не помню какого, правда). В общем, «играй жёстко, и ты забудешь про страх». Цитата, кстати. Пересмотрите фильм, если, конечно, вы его видели. Рутгер вам не простит!
Основой всего этого футбольно-детского безумия был мяч, который, несмотря на свою воздушность, учил многому.
Футбольный мяч был тяжеловесом в политическом мире двора, предметом торга, угроз и обещаний. До тех пор, пока не оказывался на чужом балконе или не выбивал стекло у соседки – тогда из преимущества он превращался в недостаток и тебя могли «казнить» за предмет, доселе вызывавший лишь восторг (в группе людей, которые тебя окружают). Совсем как во взрослом мире, только нужно заменить мяч чем-либо другим. Политики меня поймут, и слава богу.
Мяч учил видеть красивое в страшном и изношенном. Трухлявый, измочаленный и облупившийся от многократного использования, мяч был всё равно прекрасен и будил самые незабываемые чувства. И плевать на волнующих соседок-близняшек, на колбасу с хлебом, на «Рембо: первая кровь». Не плевать только на море, но и тут повествование уходит в сторону, и, стало быть, это тоже совсем другая история.
Мяч был предметом проверки дружбы, а также хрупкого и обманчивого мира капитализма. Соседский мальчишка (живший через подъезд), зажиточный парняга, подбил нас сдать бутылки, добавить общих денег, которые мы наскребли, и купить мяч. Бутылок у него набралась уйма. Мы были заняты под завязку (не представляю, где они все эти бутылки хранили), а нести их предстояло через три (если не четыре) автобусные остановки. Но ведь это совсем не препятствие перед предстоящей покупкой общего мяча. Что там рассказывать и злить читателя?
Мы это сделали, но сосед, купив мяч, присвоил его себе. Оказалось, что сданные бутылки перевесили сумму, которую мы собирали, а значит, мяч был его. Мы бы забрали мяч силой, но вышла мама нашего друга и пригрозила пальцем. А мы из той плеяды детей, для которых взрослый был авторитетом (сейчас мамаше бы непоздоровилось). В общем, побатрачили, потратили деньги, потеряли друга в своих глазах. После изредка встречались с мячом и гоняли его как-то с неохотой, будто недостойного.
Несмотря на то что футбол по-прежнему является спортом номер один, в нынешнее время футбольный мяч лишён былых привилегий. Его заменил айфон. Айфон вообще заменил всё (но и этим рассуждениям не место в этой публикации).
На пороге чемпионата мира по футболу в России хочется ещё раз сказать об этом и напомнить, что мяч уже давно не авторитет. Он никому не нужен и не является социальным лифтом из бедности. А посему нашей стране футбол не грозит. Минимум детских футбольных площадок, максимум платных футбольных площадок для выросших детей, которые не наигрались в детстве и которые ещё помнят, что футбольный мяч – это авторитет, что мяч и умение им пользоваться – это привилегия. ]§[
- 18 просмотров