Что общего между Дагестаном и Норвегией? Можно сколько угодно думать над ответом, но единственно пока правильный – это то, что большинство жителей нашей республики и этой северной страны с гордостью считают себя горцами. На этом сходство заканчивается, и начинаются глобальные различия. Почти два десятка лет, прожитых сначала в Советском Союзе, затем в России, углублённые знания экономики, в том числе Северного Кавказа и Дагестана, позволяют ведущему корреспонденту Норвежской телерадиовещательной компании (Norwegian Broadcasting Corporation (NRK)) ХансуВильхельму Стейнфельду рассказывать то, о чём знают, но скорее не решаются говорить вслух дагестанские чиновники.
– Ханс, я знаю, что вы знакомы с Кавказом и с Дагестаном в частности. Расскажите коротко, какова, на ваш сторонний взгляд, ситуация в нашей республике?
– Я в 1976 году защитил кандидатскую диссертацию о ходе коллективизации на Северном Кавказе в 27–37-е годы прошлого века. Я знаю, что Дагестан – это самый комплексный регион в России, у вас много интересных обычаев и традиций, здесь расположен самый древний город в России – Дербент. Но если говорить о современном времени, то мне кажется, что управленческий процесс в республике плачевный. Весной прошлого года ваш президент Рамазан Абдулатипов сказал мне, что за последние 20 лет на своё развитие Дагестан не получил ни копейки от федерального бюджета. В какой-то степени это правда. Я недавно был в Сочи и говорю без сомнений: Дагестан по развитию отстаёт даже от Сочи на 30 лет. Вы остались где-то на Советском уровне развития. И это всё происходит в двух шагах от недр нефтегазовых ресурсов Каспийского моря. Мы в Норвегии кое-что знаем о Каспии, поскольку норвежская компания Statoil вместе с британской British Petroleum уже развивали крупнейшие нефтяные залежи в Азербайджане. В итоге Дагестан является жертвой сверхцентрализма федеральной власти. Мне кажется, что ваша республика должна иметь право самостоятельно развивать нефтяные и газовые ресурсы Каспия, потому что в республике нет капитала, нет доходов. Поверьте мне, вы могли бы такой рай тут построить. В нормальном федеральном государстве центральная власть обязана сделать так, чтобы регионы самостоятельно развивались и платили федеральный налог. Без собственных доходов невозможно поднять уровень жизни местного населения. Центр не совсем понимает, в какой степени он антагонизирует здесь молодёжь. И в этой ситуации часть молодёжи берёт в руки оружие. Они это делают от отчаяния, унижения, безработицы, безысходности и так далее. Я вчера был в Дербенте. Старая бабушка на рынке расплакалась от судьбы своих внуков. Это, конечно, далеко не то, что называется здоровым обществом.
– Почему Кремль, на ваш взгляд, медлит с принятием подобных инициатив?
– Центр боится сепаратизма, хотя у современного дагестанского подполья совершенно другой мотор, чем был в Чечне 20 лет назад. Там был явный сепаратизм, и он, конечно, не прошёл и, думаю, никогда здесь не пройдёт. Как не проходил ни в одной части мира. К примеру, я слышал, что определённая часть шотландцев хочет референдума на предмет отделения от Великобритании. Цена вопроса – разведанные нефтегазовые ресурсы в британском секторе Норвежского моря, и эти ресурсы как раз находятся у берегов Шотландии. Лондон, конечно, веками высокомерно относился к северному соседу, впрочем, как и Северной Ирландии. Так же как Испания к баскам и так далее. Надеюсь, что Кремль всё-таки пойдёт на принятие оптимального для дагестанской экономики решения. Когда-нибудь.
– Правильно ли я понимаю, что вы рассказываете о Дагестане на уже отработанных в Норвегии примерах?
– Мне скоро будет 63 года. Я вырос в Норвегии. С 1973 года мы развиваем нефтяную и газовую промышленность нашей страны. Наряду с Россией мы сегодня – самый крупный экспортёр энергоресурсов в Евросоюз. Я своими глазами видел, что сделал с моим обществом свободный доступ к этим ресурсам. Конечно, ещё до этого, точнее после Второй мировой войны, мы начали развивать то, что в Норвегии, Швеции и Финляндии называется государством благосостояния. Мы пять лет находились под разрушительной фашистской оккупацией. Когда мы начали восстанавливать страну, власти поняли, что самое разумное решение – это мотивировать людей к жизни. В первую очередь наше правительство начало восстанавливать жилой фонд, причём по абсолютно разумным ценам. Норвежцы стали уверенными в том, что государство реально о них заботится. Люди стали лояльными к власти, хотя до Второй мировой войны и у нас были конфликты внутри общества, была жёсткая классовая борьба и так далее. Если власть хочет объединить народ вокруг понятия «государство», то государство должно сделать что-нибудь для людей. Государство существует ради людей, а не люди ради государства. 12 декабря в своём послании президент Владимир Путин сказал, что производительность труда в России в целом в два-три раза ниже, чем в Евросоюзе. Это плачевный управленческий результат. И капитан лодки отвечает за состояние на палубе. Это мы, моряки-норвежцы, знаем.
– Какой, на ваш взгляд, самый главный инструмент противодействия экстремизму и терроризму?
– Сегодня как никогда пора найти выход для Дагестана. Когда некоторые горячие головы в Москве говорят, что Дагестан – это ячейка терроризма, нужно аналитически к этому подойти. А почему так получилось? Почему люди уходят в лес? Разумеется, с терроризмом надо бороться силовыми методами, но также нужно закладывать основу для того, чтобы почва негодования и, следовательно, терроризма исчезла. Для этого нужно громко сказать: «Надо изменить подход к распределению полномочий и ресурсов». Современный капитализм – это, с одной стороны, предложение товаров и услуг, с другой – платёжеспособное население. А без доходов население никогда не станет таковым, зато его деградация обеспечена. Тогда начинают расти крайности. Для такого анализа в Дагестане не требуется Эйнштейн, а всего лишь нужен разум. И тот, кто понимает, что Дагестан должен иметь собственные доходы для населения, и тот, кто здесь будет строить доступное жильё для людей, победит, безусловно. Молодой человек, желающий создать свою семью и имеющий для этого реальные возможности, согласитесь, будет думать о развитии своего успеха и дела, нежели подумает о крайностях, в том числе терроризме. Коррупция и безработица сегодня совсем остановили развитие Дагестана, если не сказать, что ещё тянут и назад. Коррупция и безработица у вас, конечно, чудовищная. Нужен новый импульс, чтобы сдвинуть Дагестан с мёртвой точки.
– С Сочи понятно. А насколько Дагестан отстаёт в развитии от Норвегии?
– Думаю, на 50–60 лет.
– Это так прискорбно…
– Я имею в виду материальную сторону, а ведь есть и другая сторона благосостояния. Понимаете, жизнь у нас там предсказуемая. Люди полностью доверяют чиновникам, доверяют налоговым службам. Кроме того, медицина у нас бесплатная. У нас невозможно что-либо заплатить налево, невозможно использовать какие-то связи в чиновничьих кругах. Коррупция у нас презирается наравне с педофилией. В Норвегии очень много тормозов, которые удерживают людей от воровства. Речь идёт не только об уголовном кодексе и карательных мерах. Если у нас кого-нибудь поймают на воровстве и коррупции, он, с точки зрения уважения в обществе, уничтожен навеки. Тот, кто ворует от общей кассы (у государства), скажем так, это подонок нашего времени. Ну а теперь подумайте, сколько таких, мягко говоря, нехороших, нечестных людей у вас в Дагестане?! В Норвегии такой человек больше не посмеет показываться перед знакомыми, он не осмелится появиться на своей улице, в районе… В России в целом и в Дагестане в частности те, кто разворовывал бюджет, а по сути – обычных граждан, не только не умерили свои аппетиты, но и продолжают дальше воровать. Так что у вас взвинчивание трагедии, к сожалению, продолжается. Вам нужно сломать это.
Я бы сказал, нужно раскулачить коррумпированные слои общества. Конечно, говоря о раскулачивании, я не имею в виду поезда в Казахстан, но взять их крепко и остановить нужно срочно. Это вопрос политической воли. Эту чуму можно уничтожить только так. Без этого вы не восстановите нормальное общество.
– Какие отрасли, на ваш взгляд, можно было бы развивать в Дагестане в первую очередь?
– Я уже сказал о вашем ресурсном потенциале в Каспии. Это естественный источник богатств, и он колоссален. А это, в свою очередь, даёт реальный капитал для вложения в экономику. Мы в Норвегии, например, параллельно развивали промышленность и производство высокотехнологичной продукции. Конечно, традиции в Норвегии и Дагестане разные, мы – старая нация мореплавателей, но ведь у вас тут практически круглый год условия для развития курортной отрасли. Горы зимой и побережье летом. Мне кажется очень странным, что федеральная власть долго этого не видела, потому что после распада Советского Союза грузинский и украинский берега Чёрного моря оказались за рубежом, и остался небольшой кусочек побережья от абхазской границы до Кубани, где могут летом отдохнуть россияне. Но ведь и здесь, в Дагестане, можно создать ничуть не худшие условия для туристов. Причём легко. Представьте, сколько это добавило бы тут рабочих мест. Без работы человек находится в хроническом унижении и испытывает только антагонизм к правящим кругам.
– Какова экономическая политика норвежских властей по отношению к регионам?
– После Второй мировой войны мы потратили колоссальные ресурсы на развитие наших регионов, в том числе отдалённых областей на крайнем Севере. Норвегия – страна узкая, но очень длинная. Расстояние от российской границы на севере до шведской на юге – это расстояние от Осло до Мадрида. Почти вся Европа. Власти Норвегии не жалели денег на то, чтобы регионы развивались и процветали. Активно финансировали развитие инфраструктуры, муниципалитетов, транспорта, дорог и так далее. Мы создавали в регионах хорошие вузы, где дают качественное образование. Политика государства была направлена на то, чтобы студенты, получив знания, не только оставались в своих регионах, но и реально развивали его. Нам удалось уравнять материальные условия во всех районах страны. И если правитель, у нас это король, а у вас – Путин, ожидает уважения к себе, должен учитывать и этот сегмент и проводить политику повышения уровня жизни обыкновенного гражданина, в какой бы части страны он ни жил. Только так формируется взаимоуважение и граждане становятся предсказуемыми. Но элита центральной власти, и в частности Дагестана, совершила предательство родины своим воровством, иначе это трудно назвать. И в таких условиях, конечно, о патриотизме граждан будем говорить тихо. Кого, чего и за что любить, если везде доминируют жулики и воры? Два года назад «Коммерсант» опубликовал опрос граждан, в котором 55% россиян уехали бы из страны, если бы было куда. И подавляющее большинство россиян моложе 20 лет, согласно «Коммерсанту», мечтают жить в западно-европейской стране. Плачевно. Ведь это же будущее мечтает жить не в своей стране. Когда 50% научного потенциала России уже работает в Западной Европе и США, это должно быть больно. Почти уничтожили Академию наук. Абсолютно для меня непонятно, почему. По крайней мере нельзя разрушать что-то, пока не создано что-то взамен. Ну, Сколково… это смешно. Это же не замена старой, солидной советско-российской науке.
– Как вы в целом оцениваете состояние и развитие гражданского общества в России?
– Один мой друг утверждает, что сегодня коррупция в России в 10 раз выше, чем 14 лет назад. Я прожил 18 лет в вашей стране, начиная с середины 70-х годов с небольшими перерывами. Вернулся 4 года назад после семилетнего отсутствия. Даже очень хорошо зная эту страну, я испытал визуальный шок, увидев такое количество людей в погонах. Военизация общества здесь, конечно, чудовищная. Приведу практический пример. Несколько лет назад я помог своему старому русскому другу с шенгенской визой, и он поехал в Италию. Через несколько дней он позвонил из Венеции и шутливо сказал: «Никакого порядка у вас на Западе нет. Я проехал всю Европу и не встретил ни одного мента». Здесь, конечно, увидишь полицейских, но делают ли они что-нибудь полезное для людей? В сорок раз чаще убивают в России, чем в европейском пространстве. Там полиция – будь здоров, есть, но она только там, где нужна. Наша полиция – слуга общества, а не барин и хозяин. С такими ставками на военных и полицию трудно будет создавать гражданское общество. Не люди в погонах развивают гражданское общество, а честные бизнесмены и предприниматели, учителя и врачи. Люди должны понимать, что общество принадлежит им, а не как сегодня, когда простой народ стал пассивным инвентарём в театре сверхбогатых.
– Насколько сильно, по-вашему, влияют силовики на темпы экономического развития?
– Борис Ельцин, я его интервьюировал 40 раз, так и не понял, что такое экономика. Всё, что он узнал, узнал на посту секретаря обкома Свердловской области. Первые демократы ведь говорили, что страна более 70 лет находилась под большевистской оккупацией, а Норвегия, повторюсь, только 5 лет. При этом наш восстановительный период продолжался 15 лет, а в России объявили, что выведут страну из кризиса за три месяца шоковой терапии. А за это время 2 процента россиян прихватизировали семейное серебро у 98 процентов остальных граждан. Если Советский Союз развивал самых пошлых в мире социалистов, то Россия начала и продолжает развивать самых пошлых капиталистов в мире. Если бы мой хороший знакомый, Михаил Сергеевич Горбачёв, прислушался к своему премьер-министру Николаю Ивановичу Рыжкову, то, может быть, они смогли бы спасти свою лодку, но президент, особенно в последние 9 месяцев своего правления, однозначно опирался на силовиков, в первую очередь – КГБ.
– Что вам больше всего нравится в Дагестане?
– Конечно, изумительная природа. Почва здесь такая, что воткнёшь в землю палку – она начнёт цвести. Я с большим оптимизмом смотрю на будущее Дагестана, потому что понимаю, что здесь можно улучшить условия жизни людей. Но для этого нужно взяться за дело и сделать это как можно скорее.
- 20 просмотров