В ночь с 3 на 4 августа сайт dag-news.com, курируемый членами команды врио главы Дагестана Рамазана Абдулатипова, распространил информацию, что в ближайшее время в Дагестане может произойти смена власти. Такой вывод интернет-ресурс сделал на основании того, что Абдулатипов, по их информации, не смог встретиться с президентом России Владимиром Путиным, что является плохим знаком. В традициях современной политической системы встреча Путина с теми кандидатами в главы субъектов России, которых он поддерживает и желает видеть губернатором или президентом одного из субъектов федерации.
В пресс-службе президента Дагестана корреспонденту «Черновика» сообщили, что воспринимают эти новости как слухи. «Не стоит реагировать на слухи. Мы их никак не подтверждаем. Этот слух не имеет никакой почвы», – сказали изданию. В пресс-службе не подтвердили и не опровергли информацию о том, состоялась ли встреча Владимира Путина и Рамазана Абдулатипова, а предложили немного подождать…
Тем не менее новость о возможной отставке Абдулатипова подхватили и социальные сети. Стали проводиться аналогии с событиями полугодовой давности – отставкой экс-президента РД Магомедсалама Магомедова. Информация о той отставке тоже появилась в Интернете и активно отрицалась действовавшими тогда информационными ведомствами того президента.
Аудиенция и теория заговора
Рамазан Абдулатипов наверняка может войти в современную историю России не только как политик-реформатор, но и как глава субъекта, настырно и публично заявляющий о необходимости его встречи с Владимиром Путиным. Ни один губернатор себе такого ранее не позволял. Определённый негласный кремлёвский этикет требует от глав окраин России терпеливо ждать, когда президент сам их к себе вызовет или же когда встреча заранее запланирована. Вне плана, а тем более по просьбам о встрече, поступающим через СМИ, Путин с губернаторами и президентами не встречается (за исключением разного рода ЧП). Думается, дабы избежать становления практики, когда все главы субъектов так же начнут «бомбить» Кремль через СМИ с просьбами о встрече.
Отметим, что о самой аудиенции ходит противоречивая информация. Согласно одним источникам, встреча Путина и Абдулатипова всё же состоялась, но произошла она почти сразу после событий 27 июля на Матвеевском рынке Москвы, где дагестанец Магомед Расулов в ходе стычки, вызванной задержанием его родственника, нанёс удар в голову полицейского.
По этой версии Владимир Путин встретился с Рамазаном Гаджимурадовичем 1 августа, на следующий день после совещания с главами миграционной службы, МВД и мэром Москвы в связи с событиями на Матвеевском рынке. На встрече они обсудили множество вопросов, среди которых был и поддержанный Путиным вопрос по кадровым перестановкам в территориальных органах федеральной власти, в том числе затрагивающим силовой блок… Но так как встреча была после резонансных событий на Матвеевском рынке, то служба протокола Кремля решила обнародовать запись со встречи с Путиным лишь 9 августа, то есть через неделю. Логика такого переноса заключается в возможном репутационном ущербе: встреча могла быть истолкована как требование Путина к Абдулатипову дать отчёт о нехорошем поведении дагестанцев в Москве, а не будь такого требования, то имидж Путина (особенно на фоне поддержки просьб врио главы РД) мог бы существенно пострадать.
Согласно другой версии, встреча двух политиков не произошла. Поэтому Рамазан Абдулатипов 1 августа в одиночку возлагал цветы перед памятником Расулу Гамзатову в Москве и ждал, ждал, ждал… Видимо, к 4 августа (дню рождения Абдулатипова) терпение у членов его команды лопнуло, и на просторы Интернета вышла информация о возможной отставке.
Не исключено, что на панические настроения в команде Абдулатипова оказало влияние сообщение информагентств о выдвижении в качестве кандидата в главы Ингушетии генерала-лейтенанта ФСБ, экс-главы Ингушетии Мурата Зязикова. Внесение кандидатуры Зязикова в тот момент, когда, казалось бы, все сроки предложения кандидатов партиями исчерпаны, уверен, попортило больше всего нервов не столько врио главы Ингушетии Юнус-Беку Евкурову, сколько его дагестанскому коллеге и членам его команды. Вполне возможно, опасения, что Путин в последний момент переиграет ситуацию и предпочтёт поддержать какую-либо «тёмную лошадку» – внесённую в последний момент кандидатуру на пост главы РД, – сказались на информационной команде Абдулатипова. Такие настроения чётко отражают последние строки в новости на проабдулатиповском dag-news.com о том, что «на этом информационном фоне активизировались многие из тех, кто таит на нового главу республики обиду в связи с проведением новой политической линии. По нашей информации, они на данный момент пытаются использовать любую возможность для того, чтобы протащить на пост главы Дагестана альтернативную кандидатуру».
Рассматривать новость об отставке Абдулатипова можно по-разному: как проявление отчаяния и непрофессионального подхода в работе на информационном поле; как провокацию, направленную на дискредитацию тех СМИ, кто возможно с радостью подхватит эту новость (в случае если встреча Путина и Абдулатипова состоялась, но будет оглашена лишь 9 августа), а также как провокацию в отношении чиновников, находящихся в состоянии дезориентации (выявление, кто «свой», а кто «чужой»); как очередной информационный способ напомнить о себе Владимиру Путину (если встреча не состоялась).
Отметим, что в настоящее время на должность главы Дагестана администрацией президента рассматриваются: Рамазан Абдулатипов, руководитель ДРО ПП «Справедливая Россия» Гаджимурад Омаров, лидер ДРО ПП «Патриоты России» Эдуард Хидиров, экс-депутат НС РД Амучи Амутинов, омбудсмен Уммупазиль Омарова, министр труда и соцразвития РД Малик Баглиев, а также спортсмен Сейфула Магомедов. Сведения о ком-либо, дополнительно выдвинутом в кандидаты в главы Дагестана, нигде не озвучиваются. (Благодаря многочисленным консультациям, проведённым командой Абдулатипова до партийных выдвижений кандидатов в главы Дагестана, удалось сформировать именно такой, безопасный для действующего врио, список. Трудно представить, что Владимир Путин, выбрав из предложенного списка три кандидатуры и внеся их на рассмотрение Народному собранию (внести меньше он не имеет права), исключит из него Абдулатипова.
Так же трудно предположить, что большинство депутатов НС РД проголосуют за иную, кроме Абдулатипова, кандидатуру.)
Прямое правление?
Разговоры всего лишь о возможной смене власти в Дагестане (хотя этому нет объективных предпосылок) подняли вопрос не только о том, кто может сменить Абдулатипова, но и о возможном варианте введения прямого президентского правления в Дагестане. Например, эксперт Максим Федоренко, комментируя ситуацию для медиаресурса «Южный Федеральный», считает, что «прямое президентское правление в Дагестане вполне возможно и это может произойти после очередного крупного теракта».
Отдельно заметим, что «отставка» Абдулатипова информационными ресурсами произошла через полтора часа после убийства имама Ильяс-хаджи Ильясова и обсуждалась весь день 4 августа, завершившийся двумя терактами в магазинах Махачкалы (подробнее на 3 стр. – «ЧК»).
Ильясов – авторитетный в суфийском мире Дагестана религиозный деятель и третий по влиянию убитый, после Сиражутдина Хуригского (убит 27 октября 2011 г.) и Саида Афанди Чиркейского (убит 28 августа 2012 г.).
Согласно законодательству, прямое президентское правление может быть введено в Дагестане в случае объявления на его территории Указом президента РФ чрезвычайного положения либо введением внешнего управления, взяв в качестве основания высокую дотационность бюджета и задолженности республики перед поставщиками энергоресурсов. Эксперт Денис Соколов, в свою очередь, ставит под сомнение возможность введения прямого президентского правления. «Прямое президентское правление – это, прежде всего, вызов для Москвы, а не для Махачкалы: кто будет наместником, какие задачи перед ним поставить и что реально делать. На этот вопрос никто толком не отвечал ответственно, не было борьбы программ, была борьба групп за бюджеты и статусы. А ведь с момента назначения «наместника» уже не получится во всём винить местные кланы, Москва окажется лицом к лицу с народом – обманутым, терзаемым политическими убийствами, разделённым неравенством, этническими группами, религиозными различиями, с разрушенной системой среднего светского образования. Этот вызов может стимулировать создание эффективных государственных институтов, а может оказаться непосильным», – пишет Соколов на своей страничке в Facebook.
На взгляд «Черновика», в Дагестане и так есть признаки «мягкого» прямого правления (ситуация, когда прямое правление, а по сути дела ЧП не объявляется, но фактически все бразды правления уходят в федеральные структуры), причём назначение руководителем Нацбанка РД «военного банкира» Александра Чернего одно из них. В качестве возможного руководителя Дагестана, в случае официального введения ЧП, может рассматриваться один из руководителей многочисленных управлений федеральных органов исполнительной власти, начиная с руководителя того же УФСБ (Андрей Конин) и заканчивая, к примеру, УФК РФ по РД (Сайгидгусейн Магомедов) или ГУ МЧС РФ по РД (Нариман Газимагомедов) или любым иным лицом, присланным Кремлём наводить очередной порядок…
Правительство
В прошлом номере «Черновика» мы начали разговор о необходимости оптимизации дагестанского правительства. Это наверняка более насущная проблема для Дагестана, чем та же встреча с Владимиром Путиным. Ибо логику действий президента страны предугадать трудно, а работать на возрождение Дагестана (такой лозунг объявлен командой Абдулатипова) надо. Поэтому предлагаем для начала сравнить правительство республики с правительствами субъектов СКФО, а затем задуматься, какая структура исполнительной власти нам нужна и с каким функциональным содержанием.
Если сравнивать правительства субъектов СКФО, то можно увидеть (не вдаваясь глубоко в детали) следующую картину. Так, в дагестанском правительстве 7 вице-премьеров (один из них первый), курирующих различные направления. В Ингушетии столько же. В Чечне и Северной Осетии на одного больше – по восемь. В Карачаево-Черкесии – шесть, а в Кабардино-Балкарии четыре. Во всех перечисленных республиках правительством руководит премьер-министр, а исполнительной властью в целом (как и республикой) – глава субъекта РФ. В Ставропольском крае правительством руководит непосредственно губернатор края. У него (если верить официальному сайту этого субъекта РФ) только один заместитель, и он же руководитель аппарата правительства.
В Чечне хоть вице-премьеров и больше, но их структура правительства выглядит более оптимальной, так как трое из восьми вице-премьеров возглавляют министерства (госимущества и земельных отношений, автомобильных дорог и сельского хозяйства), а ещё один является постпредом Чечни при президенте РФ. Тем самым в чеченском правительстве удаётся исключить размытость персональной ответственности вице-премьеров за курируемые отрасли или направления и спрашивать с них конкретные результаты. (Это не считая экономии существенных бюджетных трат на содержание отдельного министра и его штата, а также обеспечения его деятельности: несколько единиц транспорта и их обслуживание, канцелярские расходы, оргтехника и пр.)
Что касается остальной структуры правительства (уровень комитетов, управлений, иных органов власти), то и здесь дагестанская ветвь власти выглядит излишне раздутой. О том, что такие министерства и комитеты, как Минэкономики и Минторговли, а также Миннациональной политики, Минпечати и Комитет по свободе совести, должны ради эффективного управления республикой быть объединены, «ЧК» подробно писал ещё в прошлом номере. В то же время считаем необходимым для структуры дагестанской власти либо пересмотреть полномочия председателя республиканского правительства, либо избавиться от этого звена.
Изначально, ещё со времён председателя Госсовета Магомедали Магомедова, должность премьер-министра была больше политической, нежели технической. Премьер-министр, ещё до принятия Закона «О Правительстве РД» №33 от 7 июня 2006 года, не только возглавлял правительство, определял основные направления его деятельности и организовывал его работу, но и непосредственно руководил кабинетом министров. Этот период характеризуется сильными и инициативными (но необязательно эффективными) премьерами, такими как Абдуразак Мирзабеков (руководил в 1994–1997 гг.), Хизри Шихсаидов (1997–2004 гг.) и Атай Алиев (2004–2006 гг.).
В 2006 году, после прихода к власти первого президента РД Муху Алиева, роль премьера решено было пересмотреть. И поправками в Закон «О правительстве РД» в 2008 году было установлено, что руководит правительством только глава республики. Это привело к тому, что любой премьер-министр, какими бы он политическими амбициями ни обладал, автоматически становился техническим исполнителем. Эти поправки на тот период, возможно, себя оправдывали: Алиев пытался сконцентрировать всю полноту власти в своих руках, поэтому ему нужен был «технарь» Шамиль Зайналов (премьерствовал в 2006–2010 гг.).
Минусы такого ослабления позиций премьера проявились не только при Зайналове, но и при Магомеде Абдулаеве (премьер в 2010–2013 гг.). Это выразилось в том, что, несмотря на положения закона, премьер сам формирует кабинет министров и имеет возможность их уволить. Фактически эти функции полностью перешли к президенту республики. И выходило так: есть коллектив, подобранный лично президентом, во главе которого ставят должностное лицо, не имеющее никаких возможностей повлиять на министров (так как все вопросы решаются через голову), но обязано их работу организовать и контролировать процесс исполнения как президентских, так и своих поручений. Естественно, что премьеры работу правительства без рычагов влияния организовать не смогли. При Муху Алиеве это потихоньку свелось к саботажу его работы. А в бытность председателем правительства Магомеда Абдулаева тогдашний президент Магомедсалам Магомедов сделал в его адрес замечание о неэффективной работе правительства, на что премьер ответил, что принимал министров на работу он, президент, и увольнять может тоже только он…
Более того, по своим функциональным возможностям, реальному обладанию рычагами воздействия на различные социально-политические и экономические процессы, выяснилось, что должность вице-премьера оказалась даже влиятельней, чем премьер-министра! Отметим, что в период, когда Рамазан Абдулатипов только-только пришёл в республику и шло формирование нового правительства, мэр Махачкалы Саид Амиров предлагал себя в качестве именно вице-премьера. В интервью «Черновику» Амиров, отвечая на вопрос, хотел бы он быть премьер-министром, заявлял: «С такими полномочиями, какими обладает наше правительство сегодня, я бы не согласился. Правительство – это лицо республики. Оно должно работать, докладывать президенту о том, что сделано. Оно не должно быть в параличе, когда он в отъезде. Это у нас бывает часто. Лучше я сделаю канализацию и людям помогу, чем ждать чего-то…».
P. S. Трудно будет врио главы РД ждать от нового правительства существенных перемен! Члены правительства, прекрасно понимающие, что могут «не дожить» до послевыборного сентября, вряд ли будут инициативными исполнителями некоей программы, называемой ППП, но при этом имеющей свои недостатки. Так и от самого премьера не будет никто ждать эффективных управленческих решений. В этом кругу есть понимание, что по факту (по предложенному курсу развития) не Абдусамад Гамидов премьер Дагестана, а... Булат Столяров, программу развития которого так активно поддерживает глава республики. Выход? Он есть. Скорее всего, надо идти по ставропольскому пути развития – Абдулатипову надо самому возглавить правительство путём совмещения должностей и засучив рукава решать текущие вопросы хозяйственной деятельности. Иначе никак…
- 10 просмотров