Дагестан — один из самых неспокойных регионов российского Кавказа. Каждый день оттуда приходят сообщения о новых взрывах, покушениях на милиционеров и чиновников. Дагестан прочно занимает первое место по количеству убитых экстремистами представителей власти. О ситуации в республике мы решили поговорить с одним из самых информированных представителей дагестанской политэлиты — руководителем управления Федерального казначейства по Дагестану Сайгидгусейном Магомедовым, который в прошлом году входил в «шорт-лист» кандидатов на пост президента республики, предложенных «Единой Россией».
В Дагестане в отличие от Чечни не было войны. Что же заставляет жителей Дагестана пополнять ряды террористического подполья?
— Дагестан — это часть Кавказа, которая в течение последних 20 лет была ввергнута в пучину конфликтов на почве т. н. парада суверенитетов, межэтнических, межконфессиональных противоречий. Это использовали международные террористические центры для реализации своих радикальных идей. Их конечной целью является отторжение Кавказа от России и создание т. н. Кавказского имарата. Эти радикальные идеи проникли в Дагестан ещё в конце ХХ века, но не находили здесь широкого распространения в силу преобладания традиционного ислама.
Но в период радикальных трансформаций конца 80-х — начала 90-х годов ХХ века, сопровождавшихся крайними формами социальной несправедливости, усилились протестные настроения населения. Народ стал очевидцем чудовищно несправедливого перераспределения материальных благ, в результате чего подавляющая часть населения стала нищей. В этой среде начали произрастать семена радикализма.
— В 1999 г. народ Дагестана сам поднялся против радикалов и выгнал их из республики. С тех пор ситуация, видимо, ухудшилась. Чуть ли не каждый день происходят теракты против милиционеров и других представителей власти. Почему республика стала настоящим полем битвы между ваххабитами и правоохранительными органами?
— Всегда в истории в случае внешней военной угрозы народы Дагестана объединялись и давали вместе достойный отпор агрессору. Так было при походах на Дагестан грозного Тамерлана и Надиршаха. И в 1999 г. в дагестанцах проснулась генетическая память предков.
Но окончилась война, и народ остался один со своими проблемами — нищетой, безработицей, социальной несправедливостью. Взрослые мужчины, с оружием в руках отстоявшие целостность государства, остались в те лихие годы на иждивении престарелых родителей-пенсионеров, пенсии которых иногда оставались единственным постоянным доходом семьи. У молодого поколения появился комплекс неполноценности, когда бездарные сынки высоких чинов и воротил купались в роскоши, назначались на государственные должности во властных структурах и правоохранительных органах, а они, молодые и энергичные, окончившие вузы и аспирантуры, остались без работы и без средств существования. Тогда они и начали добиваться справедливости другими методами — путем отъёма этих благ у тех, кто, по их мнению, нажил состояние неправильным путём. Позднее их нашли носители идей радикального экстремизма, которые обещали восстановить справедливость в этом мире и обеспечить рай в другой жизни.
Сегодня ситуация в Дагестане характеризуется довольно высоким уровнем напряжения, частыми и крайне дерзкими террористическими акциями и неспособностью местной власти поддерживать стабильность. Идет война т. н. ваххабитских группировок с правоохранительными органами. Почти каждый день происходят нападения на милицейские машины и постовых. Милиция, в свою очередь, отвечает столь же жёсткими операциями по уничтожению членов этих группировок. Таким образом, сложился замкнутый круг, где насилие порождает насилие, в ходе которого гибнут люди с обеих сторон. Видимо, необходимо находить новые пути борьбы с этим злом, носящим имя террор.
— В последнее время это тенденция: к радикальным исламистам уходят внешне вполне благополучные люди. В чём причина этого? Неужели радикальная идеология так привлекательна?
— Нынешний всплеск насилия нельзя объяснить только идеологическими причинами. Подавляющее большинство «лесных братьев» понятия не имеют о теологических обоснованиях их «священной войны» против милиционеров. Вместе с тем они всегда декларируют известный набор псевдорелигиозных лозунгов для оправдания своих действий.
Для молодого поколения, разуверившегося в своих жизненных перспективах, в социальной справедливости, действия «джамаатов» — дело правое, которое ценой их жизни может дать «истинную свободу» будущим поколениям. Потому среди «лесных» и смертников в последнее время оказываются представители умной и образованной молодёжи. Дело не в привлекательности радикальной идеологии, а в надежде изменить ситуацию путём самопожертвования. Сказывается и отсутствие светской государственной идеологии, которая исчезла вместе с Советским Союзом. Как известно, природа не терпит пустоты.
— Как вы оцениваете политику центра по отношению к республикам Северного Кавказа вообще и к Дагестану в частности? В чём вы видите её ошибки?
— Подтверждением изменения политики федерального центра в отношении республик Северного Кавказа стало создание в январе 2010 года Северо-Кавказского федерального округа. Год жизни СКФО показал, что политика центра на Кавказе стала внятной и предсказуемой. Разработана и принята «Стратегия развития СКФО до 2025 года», определены механизмы её реализации. Основная задача — через повышение уровня жизни народов, интеграцию вместе с Россией в мировую экономическую систему добиться общественно-политической и экономической стабилизации в регионе, выбить почву из-под ног носителей радикальных идей. В ходе осуществления этих масштабных мероприятий, на мой взгляд, было бы целесообразно учитывать этнопсихологическую, историческую и конфессиональную специфику регионального сообщества.
— Сумеет ли Россия выстоять в борьбе с террором? Что нужно сделать, чтобы победить террористов? Одобряете ли вы меры, принятые в Израиле, когда за террориста отвечает его семья, а дом его взрывается?
— Россия однозначно терроризм победит. Но когда? По всей видимости, общественная напряжённость и террористическая активность т. н. ваххабитов останется ещё определённое время, что будет иметь соответствующие последствия для уровня общественной безопасности. Но серьёзной угрозы государственному строю или экономическому положению в целом терроризм в дальнейшем представлять не будет. Вместе с тем насыщенность общества конфликтными отношениями не может быть преодолена какими-либо единичными силовыми или административными акциями. Нужны системные меры, нужно сделать предметом публичного обсуждения и осуждения на сельских сходах, в средствах массовой информации не только террористов, но и их родственников и близких. А применение к террористам таких мер, как подрыв домов их родственников, будет в условиях Дагестана контрпродуктивным.
— Считается, что одной из главных проблем Дагестана является коррупция и клановость власти, также произвол со стороны правоохранительных органов. Как влияют эти факторы на ситуацию в республике? Какие шаги следует предпринять, чтобы стабилизировать ситуацию?
— Ситуация в общественно-политической и экономической жизни в республике не только не улучшилась, а, наоборот, ухудшилась, чему способствуют продолжающееся расслоение общества, социальное неравенство граждан, коррумпированность чиновничьего аппарата, протекционизм при назначении на руководящие должности. Пока не будет демонтирована старая система политической власти в Дагестане, которая завязана на интересах разных кланов, добиться улучшения ситуации не удастся.
Необходимо уйти от старой системы формирования властной вертикали, которая основана не на профессионализме, а на клановой и «коммерческой» системе распределения портфелей.
— Какой должна быть помощь Москвы Северному Кавказу? Надо ли продолжать «закачивать» туда деньги или нужны другие формы взаимодействия?
— Помощь Москвы Северному Кавказу есть. О ней мы говорили ранее. Это комплексные федеральные целевые программы, в рамках которых поступают значительные средства. Но целевое, а главное — эффективное использование этих средств остаётся ещё проблемой. Кроме того, структура этих денег должна быть другой. Они не должны «проедаться», а должны быть инвестициями в развитие региона. Привлечение частного капитала в регион может сдвинуть дело с мёртвой точки, так как частный инвестор не даст разбазаривать свои средства и не даст никому «откаты».
— Кто может стать опорой Москвы на Кавказе?
— Опорой федеральной власти на Кавказе могут оказаться не отдельные личности, а гражданское общество, которое понимает и будет реализовывать главный тезис подавляющего большинства жителей региона о том, что их будущее — только в составе Российской Федерации.
Нужен постепенный переход региональной и местной власти от кланов к молодому поколению политиков-управленцев, выросших вне кланов, к людям государственного мышления. Опора центра на Кавказе — интеллектуальная элита, которая на уровне регионов осталась не вовлечённой в процесс государственного управления.
Кроме того, необходимо вовлечь в управленческую деятельность здравомыслящих, умных, имеющих реальный авторитет и рычаги влияния на своих единомышленников представителей радикальных течений, неправительственных организаций, сделав их сторонниками государства.
«Московский Комсомолец»
№ 25570 от 15 февраля 2011 г.
- 3 просмотра