В декабре Кремль определится с кандидатурами на пост президента Дагестана – среди пяти представленных президенту Медведеву кандидатов есть и действующий глава республики. Спецкор «Ъ» Ольга Алленова поговорила с президентом Муху Алиевым…
– В феврале заканчивается ваш президентский срок. Вы готовы уйти?
– Я чиновник и подчиняюсь решениям руководства. Наверное, ни один человек не уходит со своей должности, сказав себе, что он сделал всё, о чём мечтал. Есть такая поговорка: «Я сделал всё, что мог, кто может, пусть сделает лучше». Конечно, я не сделал многого. Но если кто-то считает, что я сражаюсь за кресло, то я их разочарую. Если я и уйду, я лично ничего не потеряю. Наоборот – у меня будет возможность заняться другой работой, переключить свои силы на то, что мне приносит истинное удовольствие.
– Почему ситуация в Дагестане в последнее время так осложнилась? Криминальная сводка из Дагестана создаёт впечатление, что здесь идёт война.
– Криминогенная обстановка в Дагестане в целом лучше, чем в других регионах и в среднем по стране. Имею в виду число преступлений на 10 тысяч жителей. Что касается преступлений террористической направленности, посягательств на жизнь работников правоохранительных органов, то, действительно, их число в этом году увеличилось. Тем не менее экономика республики развивается хорошими темпами.
– Ну взять хотя бы выборы в Дербенте. Они признаны законными, хотя там были нарушения. Почему там не было назначено повторное голосование?
– Это полномочия избиркомов. За выборами в Дербенте следили и представители ЦИК России, они всё зафиксировали, вы у них поинтересуйтесь, что там произошло. В Дербенте работала команда Яралиева, эти люди, чувствуя, что проигрывают выборы, шли на серьёзные нарушения.
– Но эти выборы испортили имидж Дагестана. Яралиев считает, что власти использовали административный ресурс, чтобы не дать ему набрать голоса.
– Целью команды Яралиева было просто сорвать выборы. В районе и городе 500 сотрудников милиции. Если бы нам дали провести эти выборы спокойно, этих 500 человек было бы достаточно. Незадолго до выборов, во время досрочного голосования, группы молодчиков нападали на участки, пугали людей, поэтому мы вынуждены были подтянуть туда дополнительные силы. Потом милиция выяснила, что эти молодчики приехали в Дербент из южных сёл. Что они там забыли? Там шёл открытый подкуп избирателей.
– В местной прессе пишут, что за Яралиевым стоял Керимов, что это его деньги.
– Не могу сказать, чьи это деньги. Но даже при том, что Яралиев не бедный человек, у него не хватило бы средств для такой кампании.
– Зачем им Дербент?
– Это им задайте вопрос. У нас есть дагестанцы, которые помогают республике: строят за счёт своих средств стекольный и консервный заводы, автомобильную дорогу стоимостью миллиард рублей, спонсируют команду «Анжи», вышедшую в этом году в Премьер-лигу. Известный наш меценат Омари Каллаев, живущий в Москве, помогает детям-сиротам, обеспечивает их жильём. Бизнесмен Абдулкеримов недавно передал школам республики более тысячи компьютеров. Ещё один крупный предприниматель – Зиявутдин Магомедов – инвестирует средства в проект по развитию широкополосного высокоскоростного доступа в Интернет. Всё это они делают без пиара в СМИ, без каких-то политических условий. Но есть и богатые люди, дагестанцы, которые не жалеют средств для дестабилизации. Они хотят или сами прийти к власти, или иметь здесь марионетку, которой они могут управлять. Им всё равно, с чего начать – с Дербента, Хасавюрта, Махачкалы. Они мобилизуют прессу, подкупают федеральных чиновников, раздают деньги на местах, но у них ничего не получается. Весь этот нездоровый ажиотаж вокруг Дербента создавали в Москве.
«Они же понимают, что исламского государства тут не будет!»
– Противостояние между сотрудниками милиции и исламской молодёжью началось при прежнем руководителе Дагестана, вызвано оно было жёсткими мерами, которые применяла милиция в отношении верующих. После долгого затишья гражданское противостояние снова растёт. Почему?
– Никакого гражданского противостояния в республике нет. Есть противостояние правоохранительных органов и преступности.
– Вы хотите сказать, что проблема религиозного противостояния тоже решена?
– Нет. Просто религиозная составляющая ушла на второй план. Мы много раз говорили представителям нетрадиционного ислама: ради бога, никто вам не мешает молиться. Даже если вы считаете, что тут должен быть исламский халифат, вас за идеи никто преследовать не будет. Но зачем в руки брать автомат? Эти люди в леса уходят не за религией. Это бандиты, которые за деньги выполняют задания.
– Но многие из них потом объясняют своё желание воевать с беспределом милиции и коррупцией, которая мешает простым людям устроиться на работу и содержать семью...
– Не отрицая всего того, о чём вы говорите, я должен сказать, что коррупция и бюрократия – это не дагестанское изобретение. И согласитесь, если бы в Москве не было коррупции, ни в одном регионе её бы не было. Дмитрий Медведев всё время говорит о том, что это главное зло в России. Но люди, которые оправдывают свои противоправные действия существованием коррупции, ничуть не лучше тех, кто берёт взятки, потому что все вместе они работают против государства. Коррупция не причина брать автомат в руки. Я согласен, что не хватает рабочих мест – но многие дагестанцы ездят в другие регионы, там работают. Если сегодня все безработные и недовольные возьмут автоматы в руки, мы уничтожим сами себя. И если вас так раздражают беспредел и коррупция, выходите из леса, давайте об этом говорить. Но зачем стрелять в милиционера, который проводит на службе всю свою жизнь? У него что, лёгкая жизнь? Зачем стрелять в имама мечети? Как вообще верующий человек может забирать чью-то жизнь?
– Может, они боятся милиции? Ведь многие до сих пор помнят те пытки, которым их подвергали.
– Я не исключаю, что они боятся милиции. Но руководство МВД в последнее время тоже обращается к ним с призывами сложить оружие. Мы готовы забыть слово «ваххабизм» – пусть этот и подобные термины будут в обиходе у религиозных деятелей, какая разница, какой «изм», лишь бы они жили нормально, не нарушая законы. Почти год мы их призываем к диалогу, но диалога пока нет.
– А вы можете гарантировать этим людям, что в отношении их не будут применяться пытки?
– Могу. Никаких пыток не будет. Если человек не совершил преступления, он может вернуться и жить дома. Если совершил – отвечай по закону. Но это всё равно лучше, чем быть в лесу уничтоженным. Я готовлю сейчас встречу с родственниками тех, кто в лесу. Пока эта встреча не получается, уже несколько месяцев милиция не может найти людей. Но думаю, что до конца года мы её проведем. Те, кто в бегах, и их родственники, они же понимают, что никакого исламского государства тут не будет – внутри светского государства это невозможно. Пусть лучше выйдут и расскажут, чем они недовольны – жизнью, нехваткой денег, работы, милицией... Нам это поможет сделать какие-то выводы.
– Вот поэтому милиция и не может их найти.
– Я недавно тоже сказал об этом руководству нашего МВД. Да, будут жаловаться – но значит, надо разбираться. Не всегда всё так, как говорят родственники. Есть у нас организация «Матери Дагестана», у нас их называют англо-американским НПО (неправительственная организация. – «Ъ»). Их родственники тоже прячутся, а они кричат, что их украли. Но иногда их сигналы помогают разобраться и в реальных проблемах.
«Я ничего не исключаю, но при чём тут ГРУ?»
– В сентябре было похищено несколько людей, потом двое нашлись и рассказали, что их похитили силовики, хотели сжечь в машине, но им удалось сбежать. Через день нашли сгоревшую машину с останками ещё двоих пропавших. Эта история вывела на улицы много людей. Потом появились листовки, в которых некие мстители за убитых милиционеров объявляют войну мусульманам и их защитникам. Правозащитники заговорили об эскадронах смерти. И это всё тоже провокация против силовиков?
– Силовики в этом не заинтересованы, я в этом убеждён. Просто сегодня у многих есть желание их дискредитировать. Тот случай, о котором вы говорите, очень странный. Дело пока не раскрыто, и кто там замешан, сказать сложно. Здесь на железной дороге местные жители обнаружили взрывное устройство и сообщили об этом. В ходе расследования обнаружили неподалёку дом, где часто бывают какие-то незнакомые люди. В доме обнаружили человека, приехавшего из района. Сам хозяин оставил его там, вышел во двор и больше не вернулся. Потом хозяин дома вместе с тремя молодыми людьми оказался в той машине, которую нашли сгоревшей. Двоих убили, а двоих выпустили. Если это устроили правоохранительные органы, зачем выпускать двоих свидетелей?
– Правозащитники считают – чтобы напугать население, устроить панику.
– Я ничего не исключаю, но мне кажется, такие цели достигаются проще. У меня была встреча с местными журналистами, они спрашивают меня: «Это ГРУ организовало?» Но при чём тут ГРУ? Я понимаю, что силовой след там может быть, но в показаниях этих парней тоже много неувязок... Может быть, это дело рук людей, которые вообще не фигурируют в этой истории, но хотят осложнить здесь обстановку? Я сказал руководству МВД и других правоохранительных органов республики: «Если это не вы сделали, значит, найдите тех, кто это сделал. Это ваш профессиональный долг».
– Как раз в те дни в мэрии проходило совещание, где официально было заявлено, что вы не контролируете ситуацию.
– У нас хватает желающих выдавать желаемое за действительное. Главе муниципального образования проще повесить всех собак на руководство республики, ведь тогда ему не надо объяснять, почему у него на подведомственной территории проблемы с водой, теплом и светом. Во всех негативных событиях, каким-то образом связанных с Дагестаном, обвиняются республиканские власти. Недавно в Москве был убит глава Хасавюртовского района Алхаматов. Здесь, в республике, опять стали кричать: у нас ситуация выходит из-под контроля, начинаются межнациональные конфликты! Ну при чём тут межнациональные конфликты? Да, было напряжение, потому что не рядовой человек погиб, а глава муниципалитета, амбициозный человек. И многие попытались на этом фоне снова раскачать ситуацию.
– После убийства Алхаматова вспомнили, что у него был конфликт с Умахановым.
– А у кого не бывает конфликтов? До того там был убит племянник мэра Хасавюрта.
– Вот и говорят, что там кровная месть.
– Ну слушайте, надо же, чтобы это дело было раскрыто. Если по домыслам будут арестовывать или снимать с работы людей, что это за государство будет? Нельзя ведь исключать наличия третьей силы, которая хочет осложнить ситуацию. Этот убитый племянник мэра был спокойный, нормальный парень. Мы тогда отрегулировали ситуацию, убийцы найдены, дело раскрыто, передано в суд. Пускай в Москве тоже занимаются, расследуют убийство Алхаматова. Нельзя же обвинять кого попало. А то один из наших демагогов заявил недавно: «Мы все знаем, кто это сделал. Почему наш президент не даёт указание его задержать?» Это же маразм. Почему президент должен давать такие указания? Для этого есть правоохранительные органы.
– Но Умаханова называют лояльным вам человеком, он вас поддерживает. И эти убийства бросают тень на вас.
– Любое убийство бросает тень на руководителя субъекта, и, к сожалению, это не единственный глава муниципалитета, которого мы потеряли в этом году. А Умаханов такой же лояльный к руководству республики человек, как 99 % глав МО Дагестана.
«Коммерсантъ»
26 ноября 2009
Номер газеты