[ Четыре плюс один ]

Ещё на встрече с Владимиром Путиным в феврале 2006 г. будущий президент Дагестана говорил о необходимости укрепления общественно-политической ситуации в республике, которая остаётся сложной. Муху Алиев связывал это как с «вопросами безопасности», так и с «проблемами социально-экономического развития». Кроме того, было указано и на необходимость решения «вопросов, связанных с межнациональными отношениями».

Уже из самой постановки вопросов становится ясно: в Москве чётко понимают, что ситуация в Дагестане – это один из ключевых элементов стабильности на Северном Кавказе. Таким образом, федеральный центр живо волнует проблема религиозного экстремизма и терроризма на Северном Кавказе – это и есть, надо полагать, тот самый «вопрос безо-пасности».

А что у нас с этим? По центральным СМИ то и дело проходят сообщения о проведённых в Дагестане спецоперациях, задержанных и убитых в их ходе боевиках, найденных и обезвреженных взрывных устройствах. Напрашивается вывод: в республике удаётся сохранить относительное спокойствие только благодаря слаженной и эффективной работе силовых ведомств.

Действия государства в любой сложной обстановке должны быть решительными, но продуманными до мелочей и прозрачными, обоснованными для стороннего наблюдателя – будь то мировое сообщество или собственный народ. Силовые структуры являются неотъемлемой частью государства как механизма силового сдерживания. Ситуация в Южной Осетии показала, насколько федеральный центр сознавал важность обоснованности и прозрачности своих действий в этом регионе. И несмотря на многочисленные ошибки и просчёты – война есть война, – действия России уже нельзя было с полным основанием назвать действиями страны с имперскими амбициями. Мы явно старались считаться с «правилами игры», при этом честно указывая на заинтересованность России в урегулировании кавказских противоречий.

И нельзя сказать того же о действиях «силовиков» в Дагестане, где они пытаются решить проблему противодействия экстремизму и терроризму. Ведь если смотреть на государство с точки зрения теории общественного договора, то условия любого договора обязательно предусматривают и взаимную ответственность сторон. А государство в лице дагестанских «силовиков» нимало не обеспокоено тем, как обеспечить соблюдение «правил игры», и не несёт при этом никакой ответственности.

Таким образом, худо-бедно, но вопрос безо-пасности вроде бы решается. Однако всё не так просто.

 

Другие вопросы

Фактор дестабилизации в республике налицо, а тут ещё и митинги, покатившиеся один за другим. Здесь есть существенное замечание: митинг митингу рознь, и, чтобы дать им сколько-нибудь адекватную оценку, необходимо рассматривать каждый из них в отдельности.

Рассмотрим вначале митинги, связанные с ущемлением национальных интересов (так называемые кумыкские митинги). Напомню, что межнациональный вопрос также был обозначен на встрече в Кремле в 2006 году. В этом отношении взгляд из России, из Москвы в частности, на Дагестан таков: «Специфика Дагестана – в избыточной многонациональности: в довольно небольшой республике насчитывается свыше ста (!) национальностей со своими тараканами и проблемами с соседями. Потенциальная мина замедленного действия» (цитата из блога: http://tarlih-history.livejournal.com/648652.html). В то же время только дагестанец или человек, очень хорошо знающий упомянутую специфику, понимает: «В традиционном Дагестане в настоящем политическом процессе в 90-е годы ни одна национальность не играла роль лидера. В рамках каждой национальности существовал целый ряд более узких субэтнических группировок, которые больше солидаризировались в рамках джамаата. То есть вокруг аулов, которые на самом деле являлись городами-государствами» (Э. Кисриев. Интервью «Газете.ru»). То есть всё гораздо сложнее и одновременно проще: «Если бы идентичности распределялись по национальностям, <…>, Дагестан бы развалился» (там же). Полагаю, что митинги по национальному признаку – не более чем провокация. Но в Москве этого понимания может и не быть. Получается: межнациональный вопрос руководителем республики не решается.

Другой митинг должен носить и вовсе парадоксальный, с точки зрения Москвы, характер. МВД с терроризмом борется, стабильность сохраняется, войны нет. Да и президент республики отмечает хорошую работу правоохранителей, за исключением некоторых моментов – «пятен на солнце» – в виде неэффективной работы по борьбе с экономическими преступлениями. И на этом фоне люди выходят с призывом провести проверку в региональном МВД. Муху Гимбатович вроде бы не против. Как это объяснить?

Для начала необходимо напомнить, что по закону «О милиции» руководители МВД субъектов РФ назначаются на должность и освобождаются от должности президентом РФ. То есть, по сути дела, прямого влияния на назначение министра ВД президент республики не имеет и первый ему неподотчётен. Может, потому Муху Гимбатович на «амбразуру» и не лезет, защищая МВД, хотя и не занимает противоборствующую позицию.

Взгляд из Кремля: «Да, народ недоволен коррупцией в МВД. Но где её нет? Видимо, здесь что-то другое». Сложно судить, понимают ли в Москве: что именно это «что-то»? И если понимают, хотят ли они в этом себе признаться? Но если в Кремле поймут, что игнорирование поднятой проблемы приведёт к эскалации силового конфликта в Дагестане, то обязательно захотят и увидеть, и признать: действия людей в форме во многом создают почву для увеличения армии «лесных братьев». Непрозрачность следствия, не всегда понятные основания задержания, неумение представить доказательства, обосновать свои действия – проблемы МВД можно квалифицировать одним словом: «непрофессионализм». И всё это наслаивается на низкий уровень правовой и религиозной грамотности населения, особенности менталитета.

Подчеркну: федеральная власть захочет это увидеть лишь в том случае, если дать ей понять, что Дагестан может вспыхнуть. Но пока Москва этого не видит.

Таким образом, над проблемой безопасности можно поставить большой знак вопроса.

При этом есть небольшие, но подвижки региональной власти в сторону демократической риторики нового президента РФ Дмитрия Медведева. Сам факт проведения митинга 29 августа в Махачкале, направленного на привлечение внимания федерального центра к проблемам, связанным с деятельностью МВД республики, свидетельствует о действии демократических механизмов волеизъявления народных масс. Конечно, демократия в чистом виде практически так же недостижима, как абсолютный ноль, тем не менее при значительных усилиях организаторов митинг всё же состоялся. И президент республики вёл себя исключительно в пределах своих законных полномочий, не проявляя себя эдаким феодальным царьком: «Захочу – позволю, не захочу – не позволю».

Во-вторых, определённые подвижки наблюдаются и в сфере создания дополнительных рабочих мест, т. е. решения острейшей проблемы безработицы и пр. Конечно, и здесь существуют многочисленные моменты, о которых можно говорить отдельно – чья это инициатива: заслуга ли это республиканских властей или это делается вопреки им. Но это уже не столь важно. Важно отметить: для Медведева в отношении «социально-экономических проблем» это должно характеризоваться выражением «процесс пошёл».

 

Выводы

Обобщая вышесказанное, думаю, что из кремлёвского кабинета результаты работы Муху Алиева будут видеться следующим образом:

• Вопросы безопасности на Северном Кавказе – ??? (больше вопросов, чем ответов)

• Межнациональный вопрос – — (минус)

• Социально-экономическое положение – + (плюс)

Вот тут-то президент РФ и может призадуматься о другой кандидатуре на следующий президентский срок в Дагестане…

На деле же расклад не совсем таков, каким его видят из Москвы:

• Вопросы безопасности – ??? (действительно больше вопросов)

• Межнациональный вопрос – в  принципе не стоит – поэтому  + (плюс)

• Социально-экономические проблемы – не усугубились, а движение действительно есть, однако этому движению всё время что-то мешает, поэтому тоже – + (плюс).

Таким образом, налицо несоответствие проблем и причин, их вызывающих, в сознании внешнего и внутреннего наблюдателя. Кроме того, вопрос безопасности находится фактически вне компетенции дагестанского президента, что объясняется отсутствием у него полномочий по назначению руководителей силовых ведомств. А сила косвенного влияния на такие назначения должна быть оценена отдельно.

Теперь о настроениях в обществе: в Дагестане часто высказывается мысль о том, что предыдущий глава республики Магомедали Магомедов лучше управлял ситуацией, нежели действующий президент Муху Алиев. С чем это связано? В чём это проявляется в глазах общественности? Исследование «ЛАБСАН», проведённое на основе метода экспертных оценок (опубликовано в газете «Черновик» № 34 (233) от 22.08.08 г.), показывает, что президент всё-таки остаётся самым влиятельным человеком и из тех, кто в 2006 году рассматривался в качестве кандидатуры на пост главы Дагестана, и из тех, кто в числе прочих обладает должностным ресурсом влияния в республике. Эксперты, дававшие эти оценки, – люди, имеющие отношение и к политике, и к экономике, и к СМИ. Таким образом, можно видеть, что в глазах простого дагестанского обывателя и в глазах человека, мало-мальски ориентирующегося в раскладе политических сил, Муху Алиев занимает разное положение в иерархической лестнице. Так или иначе, сомнительно, что Дагестану нужен второй Рамзан Кадыров (или Магомедали Магомедович).

А кроме того, Муху Гимбатович – человек, вполне лояльный центру, если учитывать тенденцию, намеченную Кремлём, в назначении на руководящие посты республик Северного Кавказа тех, кто соответствует данному критерию. Чутко улавливая смену политического курса в сторону медведевской управляемой демократии (назовём это так), он и ведёт себя как продолжатель политического курса Кремля. И это видно невооружённым глазом.

Таким образом, в отличие от Кремля, для Дагестана, очевидно, перспектива смены через полтора года руководителя республики не выглядит слишком радужной. Для Кремля же это не очевидно.

 

Предложения

Что же необходимо сделать для того, чтобы Муху Гимбатович смог доказать свою лояльность Кремлю и способность решать поставленные перед ним задачи? Необходимо:

1. Устранить внутренние противоречия, сформировать президентскую команду (пока её не наблюдается). При этом кадровые перестановки в Дагестане являются необходимым условием её формирования.

2. Усилить действия, направленные на создание нормальной рыночной среды хозяйствования и инвестиционной привлекательности республики. Для этого необходимо налаживание связей с представителями крупного бизнеса, а мелкий и средний бизнес потянутся следом.

3.  Если первое мероприятие позволяет и даже требует оперативных действий со стороны кремлёвского и республиканского руководства, то второй вопрос никак не может быть решён в кратчайшие сроки. Поэтому нашему президенту (в смысле дагестанскому) время необходимо как воздух. А его уже практически нет. Большая часть срока позади.

Итак, пойдём по порядку.

1. В дагестанском правительстве выделено 17 министерств, соответственно, 17 человек имеют министерские портфели. Кто из этих семнадцати может считаться человеком из команды президента? Под последней будем понимать группу лиц, проводящих в жизнь курс, определённый Муху Гимбатовичем (это люди, не просто и не обязательно им назначенные, а именно организующие свою работу и работу своих ведомств в русле президентского видения).

Выше представлена таблица 1, в которой руководители дагестанских министерств сгруппированы по признаку принадлежности к «команде президента», и каждой из групп дана соответствующая характеристика. Здесь необходимо сделать следующую оговорку: оценка дана автором, носит субъективный характер и не претендует на научность.

Итак, из 17 министров только четверо лояльны курсу, проводимому президентами страны и республики. Отсюда неутешительный вывод: у М. Г. Алиева нет команды.

2. Вторая существенная проблема Дагестана – это низкий уровень развития экономики и отсутствие частной предпринимательской инициативы. Дагестанская экономика – тема отдельного разговора, однако само по себе то, что Дагестан с трудом «привлекает» к себе инвесторов, несмотря на активную деятельность в этом направлении, развёрнутую президентом, вызывает множество вопросов. Вероятно, следует говорить не об отсутствии частнопредпринимательской инициативы, а о том, что у нас действует армейский принцип: инициатива – наказуема. Возникает подспудная мысль: что-то (или кто-то?) мешает инвесторам повернуться лицом к республике. Особенно непонятно, почему выходцы из Дагестана, представители дагестанских этносов, обладающие финансовыми ресурсами, не подхватили на ура президентскую инициативу. Думается, что те положительные сдвиги, которые можно наблюдать в этом направлении, осуществляются скорее не благодаря, а вопреки сложившейся системе отношений.

Дагестанец Сулейман Керимов – один из богатейших людей в России – достаточно стабильно входит и в десятку наиболее влиятельных политико-экономических групп в России (по рейтингу журнала «РБК» – см. № 9 за 2008 г.). Укрепление деловых контактов с ним положительно скажется и на связях Муху Алиева с федеральными структурами. Но деятельность Керимова в Дагестане (корпорация «Развитие Дагестана», соглашения между «Нафта-Москвой» и Правительством РД) не похожа на работу заинтересованного инвестора. Керимов и компания могут работать эффективнее (см. 1 стр.  «ЧК». – Прим. ред.). И снова подспудное чувство, что инвестор даёт сигнал о каких-то проблемах, существующих в рыночной среде хозяйствования республики. Устранение этих проблем – задача правительства. Снова всё замыкается на кадровом вопросе (см. п. 1).

3. Логичным было бы так охарактеризовать сложившуюся на текущий момент ситуацию: 2,5 года президентом и Правительством РД допускались некие ошибки системного характера, не позволившие реализоваться программе Муху Гимбатовича. На исправление ошибок осталось 1,5 года. Маловато.

А жаль… Во-первых, Алиев располагает действительно значительными ресурсами влияния. Во-вторых, это действительно абсолютно лояльный кремлёвской политике руководитель. В-третьих, и это самое главное, результаты работы могут и не быть адекватнооценены в Кремле, и здесь положение президента весьма шатко: он слишком зависим от направления информационных потоков.

Судя по настроению встречи Муху Гимбатовича с президентом РФ, прошедшей 26 августа в Сочи, ситуация в Дагестане федеральный центр пока устраивает. Однако постепенно тот факт, что Дагестан остаётся очагом социальной напряжённости, выплывает наружу и этот вопрос в последнее время всё чаще поднимают общероссийские СМИ и общественные организации. И если принять во внимание, что прогнозировать объявление Алиеву недоверия со стороны президента страны сложно³, то логичнее было бы рассуждать об ожидаемых событиях.

 

Плюс один

На исправление системных ошибок Муху Гимбатовичу остаётся 1,5 года. Срок слишком маленький с учётом того, что пока даже к осознанию этих ошибок президент, а соответственно и правительство приходят с трудом (по крайней мере, складывается такое впечатление). Уход с поста президента республики с ворохом несбывшихся надежд и обещаний вряд ли можно считать удачным завершением восхождения на пик политической карьеры, и Алиева такой исход не может устраивать.

Общественное мнение в республике тоже достаточно высоко оценивает достижения Муху Гимбатовича как политика (исследование, экспертная оценка). Судя по всему, он устраивает дагестанскую общественность как глава республики. Как это может быть выражено на деле?

Согласно ст. 76 Конституции Дагестана, срок полномочий президента республики равен 4 годам, при этом законодательно максимальный срок полномочий главы субъекта ограничен 5 годами. Если в Дагестане будут внесены изменения в Конституцию, связанные с продлением срока президентских полномочий, то, надо полагать, это и будет одной из действенных форм выражения доверия главе республики со стороны общества⁴. Итак, могут ли быть внесены такие изменения в Конституцию РД и будет ли это изменение распространяться на действующего главу республики?

В соответствии с главой 10 Конституции РД, для изменения положений, регулирующих вопросы деятельности президента, Правительства, Народного Собрания республики, судебной власти и т. д. вовсе не обязательно проводить референдум. Достаточно согласия двух третей от числа депутатов Народного Собрания. Проведение референдума преду-смотрено лишь при внесении изменений в главы 1, 2 и 10 Конституции. А положение о сроке президентских полномочий содержится в главе 5.

Что получается? Теоретически продление срока полномочий Муху Алиева вполне реально. Насколько это реализуемо практически – вопрос лояльности действующего парламента президенту. Предложение же о поправке может быть внесено самим Народным Собранием, Правительством РД, а также группой депутатов численностью не менее 1/3 от их установленного числа.

Кроме того, прямого указания на то, что внесённые изменения не распространяются на действующего главу субъекта, законодательство РФ не содержит. И прецедент уже создан – Чеченская Республика.

Ещё один год президентства даёт Алиеву более реальный шанс исправить совершённые системные ошибки.

Вариант смены руководителя на одну из известных в республике влиятельных фигур вряд ли может устроить дагестанскую общественность, да и Кремль. Здесь имеет значение вопрос, насколько равномерно распределена эта сила влияния и на какие авторитеты она опирается. В этом плане Алиев, бесспорно, в глазах Кремля должен выигрывать.

Итак, возможность в некоей мере пов-лиять на ситуацию, сложившуюся в Дагестане, существует. Но её использование в значительной степени зависит от действий федеральных властей. Для этого крайне важно, чтобы в центре адекватно оценивали ситуацию в республике, что, в свою очередь, требует направления соответствующих информационных сигналов в Москву со стороны республиканского аппарата управления. Круг замкнулся.

Кстати, 3 июня 2008 года International Crisis Group (ICG) представила общественности доклад о ситуации в Дагестане. В нём основными причинами всплеска терроризма названы коррупция и нестабильная экономическая ситуация. Даже «там» понятно, что борьба с терроризмом должна вестись несколько иными методами… Видимо, и нам не стоит изобретать велосипед. ]§[

---

Условное обозначение группы1	Министерство	Руководитель	Краткая характеристика
Сонаправленные векторы, принадлежащие одной прямой	Министерство сельского хозяйства Министерство промышленности, транспорта и связи Министерство инвестиций и внешнеэкономических связей Министерство образования и науки	Шихсаидов М. Ш. Кандауров К. О. Щепакин М. М. Гасанов А. П.	Группа людей, претворяющих в жизнь идеи Муху Алиева
Нулевые векторы, т. е. векторы, коллинеарные2 любому ненулевому вектору	Министерство здравоохранения Министерство имущественных и земельных отношений Министерство по национальной политике, информации и внешним связям Министерство строительства и ЖКХ Министерство природных ресурсов и охраны окружающей среды	Мамаев И. А. Гашимов М.Ф. Уразаев Э. К. Даудов Н. М. Магомедов Б. И.	Не препятствуют и не способствуют претворению в жизнь президентских замыслов
Группа скалярных величин из разных множеств	Министерство финансов Министерство экономики Министерство юстиции Министерство труда и социального развития Министерство культуры и туризма Министерство по делам молодёжи Министерство по физической культуре и спорту Министерство внутренних дел	Гамидов А. М. Мирзабалаев А. Н. Рагимов А. Т. Эфендиев И. И. Сулейманова З. З. Кахриманов З. Н. Шахов Ш. К. Магомедтагиров А. М.	Отсутствует направленное движение

---

³  Юридически термин «утрата доверия» в законодательстве не раскрыт, и, в принципе, президент РФ не обязан объяснять причины такой утраты.

⁴  Важно отметить, что, хотя инициатором внесения изменений и поправок в Конституцию может быть и сам президент РД, и Правительство, в данном случае наиболее предпочтительным является вариант внесения предложения от парламентариев.