Убитого ровно неделю назад в Москве бывшего депутата Госдумы от Чечни Руслана Ямадаева можно считать человеком совершенно определённой эпохи – эпохи войны. В эту эпоху сформировалось весьма своеобразное поколение чеченских деятелей, к которому относился и сам Руслан Ямадаев, и его брат Сулим, и президент Чечни Ахмат Кадыров, и даже, несмотря на возрастную разницу, её нынешний президент Рамзан Кадыров. Этот список не исчерпывающий, но бросается в глаза, что все перечисленные люди были удостоены звания Героев России. Таким образом было поощрено их не вызывающее сомнений мужество, которое позволило им сделать выбор: перестать воевать против России и начать воевать за, в некоторых случаях не менее героически.
Смерть Руслана Ямадаева – это знак окончания эпохи героев. При всём ужасе этого или любого другого убийства такое окончание эпохи – неизбежный итог урегулирования любого кризиса, когда люди, привыкшие воевать с оружием в руках и некоторое время применявшие свои военные навыки в новой мирной жизни, уступают место другим, сугубо гражданским менеджерам, привыкшим к костюму и галстуку.
Желание стать таким менеджером всё чаще публично демонстрирует Рамзан Кадыров, понимая, что времена меняются, и не желая никому уступать своё место.
В соседних Ингушетии и Дагестане у власти находится элита, сформировавшаяся относительно мирным способом и уже довольно давно. Но положение дел, если следить по оперативным сводкам, отнюдь не улучшается. Активность боевиков медленно, но верно растёт.
Свою войну за установление шариатского порядка боевики ведут против местных чиновников, которые давно утратили доверие населения, и против федералов-силовиков, которые пытаются выжигать подполье калёным железом, но допускают «издержки» в виде жертв среди мирного населения и этим способствуют росту подполья. Это подполье будет жить, даже если полностью отрезать его от источников идейной и финансовой поддержки за рубежом. Идее хватило последних десяти лет, чтобы пустить прочные корни, а деньги легко взять из бюджета, если прийти с автоматом к сельскому главе администрации и потребовать их под страхом смерти.
Начало осени в Дагестане ознаменовалось, кажется, громкими победами силовиков – за первые десять дней сентября УФСБ выследило и ликвидировало двух важнейших дагестанских эмиров: Асхаба Бидаева и Ильгара Моллачиева. Но время героев ведь кончилось, и по ту сторону линии фронта – времена, когда полевые командиры занимали города во главе больших отрядов, в прошлом, и сейчас сеть подполья функционирует уже независимо от того, насколько известный человек руководит тем или иным её узлом.
Между тем уничтожение боевиков, по-видимому, лучший выход из положения, как бы дико это ни звучало с гуманистической точки зрения. В том же Дагестане несколько пленённых полевых командиров ждут суда, но не могут его дождаться, потому что их адвокаты требуют созыва коллегии присяжных, а идти в неё все боятся, зная, что у пленённых боевиков есть более везучие коллеги или просто родственники. Получается, что гражданские начальники в галстуках – в данном случае те, которые выписывают повестки присяжным, – имеют меньше власти, чем боевики, пусть некоторые из них и сидят в следственных изоляторах.
А власти республики, от которых население ещё год назад готово было ждать перемен, увлечены перегруппировкой сил, которая ведётся даже не по правилам традиционного для Дагестана распределения полномочий по этническому признаку. С какого-то момента принято считать, что принцип неформального этнического представительства – это архаизм и Дагестану тоже пора жить по обычным бюрократическим правилам, принятым во всей России.
С такой общероссийской точки зрения очень естественным выглядит принятое 25 сентября решение парламента Дагестана о расширении полномочий президента Муху Алиева (на снимке). Теперь Муху Алиев совмещает пост президента с постом премьер-министра (ситуация с постом премьер-министра ещё не ясна, в поправке к Конституции РД сказано, что президент осуществляет руководство деятельностью Правительства РД. – Прим. «ЧК») и сам формирует своё правительство, не спрашивая согласия депутатов. Это принципиальное нарушение существовавшего до сих пор правила распределения главных постов в республике по этническому признаку.
Муху Алиев, став президентом в начале 2006 года, пообещал бороться в Дагестане с клановостью и коррупцией. Он сделал ряд шагов в этом направлении, и вполне вероятно, что отказ от услуг премьер-министра продиктован этой же идеей. Но г-н Алиев, будучи сам плотью от плоти давно сложившейся дагестанской элиты, не может действовать быстро, и никто не смог бы на его месте. А вот лимит общественной надежды, отпущенный ему в 2006 году как «новенькому», тает, если судить по растущей активности боевиков. Сейчас Дагестан полон слухов о скорой замене министра внутренних дел: аварец Адильгерей Магомедтагиров является одним из долгожителей северокавказского политического и силового олимпа. Но при всех возможных претензиях к качеству работы дагестанской милиции Адильгерей Магомедтагиров достаточно туго знает своё дело, и не факт, что его преемник сможет работать хотя бы так же, как он.
«Время новостей»
2 октября 2008
- 1 просмотр