С каждым годом ислам играет всё большую и большую роль в общественной жизни республики. Всё теснее с ним переплетаются темы политических страниц дагестанских еженедельников. Всё больше интеллигенции мы видим вовлечённой в исламский призыв. И всё же этот, безусловно, положительный аспект порождает и новые проблемы.
Одной из таких проблем стало отождествление обществом исламской активности с «ваххабизмом», который автоматически трансформируется в экстремизм. Зачастую истерия населения вызвана исключительно его исламской неграмотностью. Масла в огонь подлил «циничный Путин», нацеленный на арабские финансы, ради которых он готов признать «ваххабизм» «нормальным течением». Видимо, не проконсультировавшись с Путиным, «КонсультантПлюс» почему-то продолжает запрещать «ваххабитскую деятельность» на территории республики Дагестан. Кто у нас главнее: закон или Путин? – вопрос тоже неоднозначный. Неразберихи этому политическому соусу добавляет то, что ни Путин, ни население, ни даже «Консультант» чёткого определения «ваххабизму» дать не могут. Вот народ и импровизирует.
Взяв за основу сверхактуальную для сегодняшней дагестанской молодёжи работу Юсуфа аль-Кардави «Исламское сознание: между неверием и экстремизмом» (настоятельно рекомендую её каждому, кто читает эти строки), я хотел бы подробно остановиться на основных источниках необоснованной паники вокруг позитивного исламского движения.
Источник первый – пресса
Исламские учёные на протяжении веков акцентировали внимание на следующей закономерности: показателем искренности человека является построение убеждений исключительно на доказательствах. Неискренний подход подразумевает подстраивание доказательств под заранее выбранное убеждение.
Эта шариатская практика косвенно отражается в раз за разом появляющихся в дагестанских еженедельниках статьях о «ваххабизме», терроризме и прочих смешанных в одну кучу «измах». В погоне за популизмом далёкие от понимания ислама авторы сначала выбирают «актуальную тему», а затем с видом экспертов по грани между шариатом и экстремизмом выливают откровенную бурду, пропитанную скрытой ненавистью к исламскому призыву. Как правило, подобные «работы» объединяют следующие признаки:
1) однобокий взгляд на причины экстремизма, ограничиваемые «безработицей в сёлах»;
2) отсутствие чёткого посыла к читателю;
3) «глубокое сочувствие» радикальным мусульманам, у которых к такому же «глубокому сожалению» нет экономической и политической программ для поддержания «жаждуемого» всеми шариата после его насильственного введения;
4) абсолютное непонимание используемого через строчку термина «ваххабизм», обязательно сопровождающееся в последнее время увлечённым смакованием известного заявления Владимира Владимировича.
Все эти «навороченные анализы» своей громкостью, голословной некомпетентностью и многозначными определениями «ваххабизма» создают реальную почву для страха населения перед любым позитивным исламским проявлением, что приводит к отчуждению народа от активной исламской молодёжи. Дело доходит до того, что в глазах несведущего в своей религии общества минимальное выполнение требований шариата становится проявлением фанатизма и крайности.
Если предоставить понятие «религиозный экстремизм» невеждам из числа подобных писак, то ислам и экстремизм очень скоро станут синонимами. Поэтому необходимо, чтобы подобные статьи писались либо специалистами по шариату, либо с опорой на их труды.
Источник второй –
государство
Критерием экстремизма мусульманской молодёжи на государственном уровне является отнюдь не нарушение действующего законодательства. Мусульманину сегодня запрещено то, что разрешено, к примеру, коммунисту, – иметь свою точку зрения по поводу государственного устройства. И чтобы стать «ваххабитом-экстремистом», ему, вопреки п. 1 ст. 3 УК РФ, вовсе не обязательно совершать преступление. Достаточно выразить желание жить в шариатском государстве. Что есть абсолютно естественный вывод из веры в безупречность Книги Аллаха и безошибочность Его посланника (мир ему). Разве не странно, когда человек верит в Аллаха, но не верит в то, о чём Он говорит в Коране?
Что говорить, если подобный фанатизм, нетерпение и неимоверное желание сузить ислам до исполнения религиозных обрядов наблюдались и наблюдаются даже в «исламских» странах. Вот что пишет по этому поводу Юсуф аль-Кардави: «Власть считает простой призыв к узакониванию исламского шариата и исламского образа жизни преступлением, которое преследуется по закону, даже если призыв совершается законными путями и способами, признаваемыми всеми демократическими системами, к которым они себя относят. Эти люди не были осуждены за то, что они использовали силу или жестокость, или за то, что они создали секретное оружие против системы государства, но их обвинили в том, что они верят в ислам – религию их отцов и дедов, как её низвёл Аллах, в виде единой совокупности вероубеждения, Шариата и образа жизни; за то, что они призывают к нему, как уверовали в него – с мудростью и благим наставлением и со спорами наилучшим образом, с трибун мечетей и каналов массовой информации. Военный прокурор (Турции. – Прим. ред.) обвинил этих людей в том, что они поднимали плакаты со следующими девизами: «Ислам – это единственный путь, и Мухаммад – это единственный вождь, и закон – это ислам, и Коран – это Конституция». Разве может мусульманин отрицать любой из этих девизов, если он доволен Аллахом как Господом, принял ислам как религию и Мухаммада как посланника? Что же делать мусульманам, которые хотят жить в соответствии со своим вероубеждением, но видят, что неверие – обязательно, а вера – отвергается, и видят, что запрещённое – разрешается, а разрешённое – запрещается. Не эти ли перевернутые понятия порождают ожесточение, крайность и экстремизм?»
Сколько бы ни вопрошалось с экрана телевизора кем бы то ни было: «Молитесь, поститесь, отправляйтесь в хадж, чего вам ещё нужно?!», и с каким бы удивлённым выражением лица это ни делалось, – ислам от этого не изменится. Он есть в книгах, с которыми ничего не поделаешь. Нет, не экстремистских. Обычных книгах того же шафиитского мазхаба, которые продаются, к примеру, в магазине «Рисалат» рядом с Центральной Джума-мечетью. Да в любых книгах любых учёных! Ибо не было среди них разногласия в том, что ислам – это государство, политика, экономика, система права, судопроизводство и всё остальное. Ладно это… но как экстремистской литературой могла оказаться «Личность мусульманина»?! Ведь она не более экстремистская, чем, скажем, учебник по математике пятого класса.
Источник третий –
общество
«Мера религиозности человека и общества, в котором он живёт, влияет на его суждение о религиозности других, об их экстремизме или умеренности», – пишет Кардави. Действительно, наши люди со всё ещё исламскими именами, но уже давно западными умами считают «ваххабизмом» обыкновенное повиновение велениям Аллаха. Для кого-то «ваххабизмом» является поход в мечеть на утреннюю молитву. Кто-то судит о «ваххабизме» соседей, которые молятся вместе. Некоторые принимают за «ваххабизм» отращивание бороды и ношение хиджаба. Ведь сколько родителей, не разрешающих своей дочери облачиться в одежду, покрывающую всё тело, за исключением лица и кистей рук: «Молиться – молись, но это уже слишком!»
Призыв к благому и запрещение дурного – одна из важнейших обязанностей мусульманина – и вовсе стала покушением на личные права других людей. А назвать неверующего неверующим – так это совсем уж невиданный фанатизм.
Особенно показательно отношение к приезжающим студентам зарубежных исламских вузов. «Ни одно ведомство не заинтересовано мной как человеком, способным помочь в духовно-нравственном воспитании общества, зато неизвестно в скольких я состою на учёте как «ваххабит», террорист и экстремист», – сетовал мне недавно один из них. Что это? Страх перед знанием ислама? Или знак равенства между исламом и экстремизмом? Не это ли его порождение?
Источник четвёртый –
мусульмане
И всё же, несмотря на все претензии к окружающему обществу, одним из основных источников «ваххабистической истерии» является сам её объект. Среди основных причин конфронтации с обществом Кардави выделяет: «слабую осведомлённость о сущности религии, неполное понимание её природы и неглубокое познание тайн, отсутствие постижения её целей и проникновения духом».
Мы часто видим, как человек, далёкий от исламского знания, позволяет себе выносить решения в сложнейших и запутаннейших вопросах, безоговорочно отрицая взгляды оппонентов. Как он подозрительно относится к людям, умаляя их хорошие стороны и преувеличивая плохие, проявляя высокомерие и неуважение. Как он самодовольно гордится своими делами. Как увлекается множеством второстепенных и малозначимых вопросов, забывая о важнейших проблемах, от которых зависит существование исламской уммы. Он готов перевернуть мир из-за бритья или подстригания бороды, ношения длинных брюк, совершения обеденной молитвы после пятничной, движения указательным пальцем во время произнесения свидетельства и при этом может игнорировать царящие вокруг неверие и разврат.
Что скажут о нас наши родители, когда им расскажут о «ваххабизме» и когда после этого они увидят, как фанатично мы отращиваем бороду и как пренебрегаем почтительным к ним отношением? Что они скажут, когда заметят, как мы регулярно встаём на ночные молитвы и при этом проявляем полное отчуждение от родственников? Что подумают, когда увидят, как важна для нас длина брюк и как безразлична учёба? Порой мы просто не оставляем им возможности для какого-либо другого ответа, кроме как: «Это тот самый «ваххабизм», о котором вчера рассказывал Магомед».
Заключение
Мудрость призыва во многом состоит в устранении препятствий с его пути. Одним из таких препятствий является наша же грубость и жёсткость. «Один человек пришёл к аль-Маъмуну, халифу из династии Аббасидов, и стал наставлять его, но делал это грубо и резко, не соблюдая принципа индивидуального подхода. Аль-Маъмун ответил этому человеку: «Будь помягче, ведь Аллах послал того, кто лучше тебя (пророка Мусу, мир ему) к тому, кто хуже меня (фараону), и велел ему быть мягче» (аль-Газали, «Веление благого и запрет порицаемого»). Мы также имеем дело с теми, кто гораздо лучше фараона, – с мусульманами. И да укрепит нас Аллах!
- 7 просмотров