В условиях, когда до саммита «Группы восьми», который будет проводить в России Путин, остаётся две недели, западные аналитики и политические деятели изливают на эту страну потоки критики. Часть этой критики справедлива, однако в целом она страдает огромной предвзятостью. Русофобия вернулась.
Предвзятостью была наполнена и речь вице-президента США Дика Чейни в Литве. Его обвинения России в отсутствии там демократии стали самой грубой атакой Соединённых Штатов с момента падения социализма. Но на практике это выступление стало примером двойных стандартов. Ведь после него Чейни отправился в Казахстан, где превозносил президента этой страны, чьи выборы страдали гораздо большим количеством нарушений, чем выборы Путина.
Речь Чейни была вызывающей, она прозвучала как предупреждение Москве о том, что та не должна принимать хорошие отношения с администрацией Буша как должное. Два сенатора-консерватора, республиканец Джон Маккейн и демократ Джо Либерман, даже предложили Бушу не ехать на саммит, если Путин не исправит своё поведение. На новое отрицательное отношение к России влияют три фактора: это усиление самовластия Путина, укрепление независимости Москвы на мировой арене и её растущая роль как поставщика нефти и газа.
Все эти действия заслуживают сожаления. Однако они являются лишь продолжением тенденции к централизации власти Кремля, которая появилась более десяти лет назад при Борисе Ельцине. И они никак не объясняют внезапного изменения позиций Запада – ведь западные государства совершенно спокойно одобрили применение Ельциным танков для разгона российского парламента в 1993 году, а также предвзятое и тенденциозное телевизионное освещение выборов 1996 года в его пользу. Будучи неспособными к самокритике, западные политики со своими нападками в адрес России по поводу недостатков демократии выглядят весьма неубедительно. Независимость России во внешней политике – это новый фактор. И именно в нём может крыться реальная причина недовольства Вашингтона Путиным. В этом плане довольно важна была реакция президента на тирады Чейни.
В своём обращении к Федеральному Собранию, прозвучавшему несколькими днями позже, он с полной невозмутимостью лишь трижды упомянул Соединённые Штаты Америки. Один раз это было лестное упоминание Нового курса Рузвельта, который отчасти стал моделью для России. Второй раз это была скрытая, без упоминания имён, критика глобальных амбиций и обособленности США: «Мы же видим, что в мире происходит. Как говорится, «товарищ волк знает, кого кушать». Кушает и никого не слушает. И слушать, судя по всему, не собирается». И наконец, он упомянул Соединённые Штаты в списке ряда стран и региональных группировок, которые Россия считает важными. В этом списке США оказались в одном ряду с Китаем, Индией, Латинской Америкой и Азиатско-Тихоокеанским регионом. В отличие от этого, Евросоюз он назвал «крупнейшим партнёром» России.
Это очень важный сдвиг. Поскольку распад Советского Союза сделал США единственной мировой имперской державой, некоторые западные политики и государственные деятели стали свысока смотреть на Москву – как будто она больше нуждается в Западе, чем Запад в ней. Но Путин, чья страна благодаря высоким мировым ценам на нефть и газ получает огромные прибыли, демонстрирует, что такое отношение неверно. Будучи активным сторонником «многополярности», он уже не считает, что отношения России с Вашингтоном имеют главный приоритет. И очевидно, он получает удовольствие, когда администрация Буша умоляет его помочь с Ираном.
Экспорт энергоресурсов – это новая сила России. Но это отнюдь не означает, что Россия будет использовать эту силу безответственно. Внезапное прекращение поставок российского газа в Украину этой зимой стало для русофобов красной тряпкой и сигналом тревоги. Они заговорили о том, что Россия использует энергоресурсы в качестве рычага давления, оружия или, как сказал Чейни, «инструмента запугивания и шантажа». Прекращение подачи газа было довольно неуклюжим шагом в переговорах о ценах. Оно не было напрямую связано с политикой. Но удар репутации России был нанесён, и подачу газа быстро восстановили.
Чтобы продавать энергию, на неё должны быть покупатели. Являясь крупнейшим поставщиком, Россия точно так же обеспокоена монополией единого покупателя, как западные потребители – монополией единого поставщика. Для России имеет прямой коммерческий смысл искать новых клиентов в Китае, Японии и Индии, а также покупать акции энергетических компаний Великобритании и других европейских стран, занимающихся сбытом. И в этом нет никакой зловещей угрозы. Единственная ошибка, допущенная во время спора с Украиной, не должна уничтожать многолетнюю репутацию Москвы как надёжного поставщика энергоресурсов, каким она была даже в напряжённые годы холодной войны, в начальный период правления Рейгана.
Кое-кто предлагает Европе создать своего рода «энергетическое НАТО», в рамках которой Запад свёл бы до минимума российские закупки и создал новую дорогостоящую систему трубопроводов в ЕС, чтобы любая страна, лишённая поставок из России, могла получить топливо от соседей. Всё это ерунда. Для Евросоюза гораздо выгоднее и лучше заключать с Россией долгосрочные контракты на всех этапах энергетической цепочки и создавать сеть интегрированных поставок и взаимовыгодного сотрудничества, которую никто не захочет разрывать.
Сейчас, когд]§[