Председатель собрания депутатов Унцукульского района Магомедхабиб Магомедалиев – единственный, кого опознали среди убитых во время проведения контртеррористической операции в посёлке Семендер с 20 по 23 марта. Вопросов после этой силовой акции остаётся больше, чем ответов, а личностью убитого депутата заинтересовались в Москве.
На этой неделе депутат Государственной думы, коммунист Валерий Рашкин, инициировал запрос в правоохранительные органы с требованием выяснить, как Магомедхабиб Магомедалиев был избран в представительный орган. Эффект разорвавшейся бомбы произвела информация о том, что убитый депутат входил в партию «Единая Россия». Рашкин продолжает настаивать на том, что у Магомедалиева имелись неснятые судимости, что должно дистанцировать людей от должностей в органах государственной власти. Как по цепной реакции последовали отмашки теперь уже дагестанских единороссов. Они утверждают, что унцукульский депутат никакого отношения к партии власти не имел. Поставить точку во всех этих пересудах смог бы сам Магомедалиев, но он, напомним, был убит. И сделано это было совершенно необъяснимым способом.
На неделе в редакции побывал отец депутата, Магомед Магомедалиев (на фото). Он утверждает, что никакой спецоперации против группы боевиков и их лидера Ибрагима Гаджидадаева в Семендере не было, а была лишь спланированная акция по ликвидации его сына. Приводим часть открытого монолога отца:
– Мы с женой – мюриды покойного Саида Афанди Чиркейского, а ныне – Абдулжалила Афанди Буйнакского. Я своих детей и внуков воспитывал согласно традициям тариката.
А теперь говорят, что мой сын был ваххабитом и боевиком.
Я полностью осмотрел и потрогал тело Хабиба в морге. Всё его тело в синяках и ссадинах, только на лбу и груди имеются два пулевых ранения. Когда стреляют в живого человека, у него хотя бы капля крови должна выступить. Вокруг его ран не было никаких следов крови. Я уверен, сына сперва мучили, пытали, а когда он умер, выстрелили в него два раза. А после этого бросили его тело туда.
А мне такую чепуху сейчас говорят, будто Хабиб зашёл в соседний дом, затем вышел оттуда с гранатой и автоматом в руках и с криками «Аллаху акбар» начал стрелять по спецназовцам.
23-го числа, после обеденного намаза, мы с женой находились на мосту, недалеко от места оцепления. Вдруг прогремел мощный взрыв. Через минут пять оцепление сняли и уехали. Я как мог быстро побежал туда. Что от дома оставили? На мои вопросы, для чего нужно было взрывать дом сына, отвечают, якобы там был бункер. Слушайте, четыре дня, пока шла спецоперация, в доме Хабиба находился штаб. Спецназовцы там ели, пили чай, разговаривали. Почему они не взяли сына живым, если он был в чём-то виноват? Он же был у них в руках. Я на Коране могу поклясться, мой сын туда ни за что не пошёл бы. Сейчас я понял одну вещь: у нас из любого человека могут сделать ваххабита. Мне почти семьдесят лет, даже из меня смогут, если потребуется кому-либо.
22-го числа нам с женой сообщили, что Хабиба вывезли в ФСБ. Мы очень обрадовались, подумали: пусть сядет в тюрьму, пусть всю жизнь будет сидеть, зато хоть живой. Поймите, это же большой грех для мусульманина – столько дней не похоронить умершего сына. Уже две недели как мы вырыли могилу, но никак не можем забрать труп. Каждый день обещают, но не выдают. Я всем говорю – и следователям, и фээсбэшникам: «Мне ничего не надо. Дайте мне сына похоронить».
Помимо этого, со слов многочисленных очевидцев, Магомедалиев-старший знает, что вооружённые люди увезли в неизвестном направлении два внедорожника со двора дома сына, а за несколько минут до подрыва во двор заехали две «Газели», в которые загрузили все ценные вещи, включая дорогостоящие спортивные тренажёры. «У Хабиба остались жена и трое маленьких детей. Где им теперь жить? Для чего нужно было подрывать дом? А для того, чтобы скрыть своё преступление», – не сомневается Магомед Магомедалиев.
Во вторник, 3 апреля, Магомеда Магомедалиева вновь обнадёжили, обещав оформить необходимые бумаги для выдачи тела сына, однако, по непонятным причинам, этого сделано не было.
Проблемы с выдачей тел убитых боевиков и не совсем боевиков стали настоящим бичом для республик Северного Кавказа. Неоднократно эта тема становилась предметом обсуждения и на государственном уровне, но никаких принципиальных решений, кроме как продолжать не выдавать тела, принято не было. Более того, запрет на выдачу родственникам тел убитых боевиков способствовал буйному расцвету чудовищного бизнеса на Северном Кавказе: торгу с родными, начиная от трупов, заканчивая их фотографиями, заснятыми в моргах и местах захоронений.
Естественно, как правило, родственники (особенно в мусульманском Северном Кавказе с его исконными обычаями и традициями) идут на любые условия, готовы влезть в многомиллионные долги, лишь бы по обряду захоронить близких.
- 1 просмотр