В колониях стали изымать у заключённых наручные часы, которые теперь приравнены к дорогим предметам. Тюремщики ссылаются на обновлённые правила внутреннего распорядка (ПВР). Логика запрета в том, чтобы контингент не смог ставить их на кон в карты или просчитывать график караулов перед побегом.
Правозащитники, критикуя эти надуманные причины, напомнили «НГ», что долго добивались от ФСИН разрешить ношение часов даже в СИЗО, но в итоге право на точное время отменено по всей пенитенциарной системе.
Наручные часы действительно не разрешались только в СИЗО, но попытки правозащитников добиться снятия запрета привели к тому, что в ПВР колоний появилось такое указание: «Осуждённым к лишению свободы запрещается иметь при себе: деньги, ценные вещи, телефоны и часы». Изымать их у осуждённых в ряде учреждений стали ещё с конца лета. При этом администрации находят для этого разные поводы. Где-то, скажем, опасаются, что, мол, часы можно разобрать и проглотить детали, чтобы таким образом устроить себе «отпуск» в медстационаре.
А в свердловских колониях, по информации «НГ», считают, что заключённые могут устроить незаконную торговлю часами или использовать их как ставки в азартных играх. Возражений, что это касается, наверное, только реально дорогих часов, там не слушают. Самое же распространённое объяснение такое: заключённый с помощью часов сможет зафиксировать время смены караула, график работы постов, а значит, лучше подготовиться к побегу. Видимо, по тем же соображениям в запрещённый перечень попали и такие неожиданные вещи как, например, фильмы и литература по служебному собаководству, единоборствам, горной подготовке и паркуру.
Как сказал «НГ» член Московской Хельсинкской группы (МХГ) Илья Шаблинский, и те основания, по которым часы не давали арестантам в СИЗО, были совершенно наду-манны: «Человек не проиграет часы, если он не участвует в азартных играх в камере, что, кстати, и запрещено. Подавляющее большинство и не играет. Отнимают часы, я думаю, для того, чтобы усугубить у человека ощущение беспомощности и уязвимости, когда он не может ориентироваться во времени». Шаблинский затруднился сказать, есть ли ещё в каких-то странах такая практика, но подчеркнул, что российские суды, подтверждающие законность подобных запретов, «давно превратились во вспомогательное орудие репрессий, они уже никаких прав человека не защищают». И если раньше у МХГ получалось добиваться исключения из ПВР самых издевательских норм, то теперь, по его словам, «уже полный мрак».
Адвокат МКА «Центрюрсервис» Екатерина Тютюнникова согласна, что «логичных объяснений запрету часов дать невозможно». Приводимые тюремщиками аргументы, по её мнению, не состоятельны. На самом деле, убеждена она, кроме ущемления прав человека, это ещё и легальный способ привлечь человека к ответственности – за опоздание, неявку в назначенное время на поверку, то есть оказать на него психологическое давление. По словам Тютюнниковой, если часы включают в перечень запрещённых предметов, то должна быть альтернатива, соответствующая закону и ПВР, но не ущемляющая прав.
Вице-президент российского подразделения международного комитета «Защита прав человека» Иван Мельников напомнил «НГ», что в камерах людям трудно ориентироваться во времени – из-за узких окон непонятно, какое время суток. По его словам, довольно болезненный вопрос с часами обсуждается уже несколько лет. Но в ответ на многочисленные обращения каждый раз из ФСИН приходят отписки. Мельников подчеркнул, что при подготовке Минюстом новых ПВР правозащитники в очередной раз просили разрешить часы в СИЗО. Например, пусть они бы могли закупить одинаковые и самые дешёвые модели в тюремном ларьке или аккредитованном интернет-магазине. На худой конец, можно было просто оборудовать часами каждую камеру. Однако эта борьба привела к итогу по принципу «вроде бы хотели как лучше, а получилось как всегда»: кроме изоляторов, запрет распространился и на колонии. При этом он подтвердил, что их обитатели постоянно получают взыскания за всевозможные опоздания с исполнением каких-то распоряжений. Более того, скажем, фигуранты из пресловутой категории «склонных к побегу» вообще должны каждые два часа расписываться в специальном журнале. Если же человек болеет, то ему часто необходимо принимать препараты строго по часам.
Кстати, запрет часов в СИЗО не единожды оспаривался в судах, в том числе не так давно и в Верховном суде (ВС). И тот встал на сторону тюремщиков, которые настаивали, что строгая мера позволит «уберечь людей и имущество». Но вот что касается медпомощи, то на самом деле, пояснил он, во многих СИЗО, особенно там, где серьёзный перелимит, люди по нескольку часов стучатся в дверь, чтобы добиться врача. И, конечно, во многих камерах нет не только ТВ, но и радиоприёмников.
В целом же, несмотря на то что в обновлённых ПВР список разрешённых предметов расширился, «по факту стало меньше доступных», например, потому, что нет разъяснений по вещам, которые не числятся среди и допустимых, и запрещённых. Поэтому и возникают вопиющие ситуации: к примеру, говорится, что овощи разрешены, но какие – не указано, вот тюремщики и отбраковывают то морковь, то огурцы. А недавно правозащитники, проверяющие СИЗО «Матросская тишина», узнали, что там отобрали все разделочные доски, потому что их не было в списке разрешённых. Если же готовить на столах, то это могут расценить как порчу госимущества, за что полагается взыскание и карцер, напомнил Мельников.
Екатерина Трифонова,
корреспондент отдела политики
«Независимой газеты»
Источник: «Независимая газета»
https://www.ng.ru/politics/ 2022-09-14/4_8539_ prisoners.html
- 1 просмотр
