На минувшей неделе в Южном окружном военном суде в Ростове-на-Дону состоялось очередное заседание по уголовному делу в отношении Абдулмумина Гаджиева, Кемала Тамбиева и Абубакара Ризванова. Продолжается допрос свидетелей защиты.
В начале заседания была исследована выписка из Росреестра по Тверской области, где, по версии следствия, в собственности у подсудимых и их родственников имелось домовладение. Из неё следовало, что 28 февраля 2020 года, когда право собственности на это домовладение якобы было зарегистрировано на подсудимых и их родственников, оно на самом деле было зарегистрировано на третьих лиц, с которыми подсудимые незнакомы и никак не связаны. Абубакар Ризванов данные следствия о наличии у них домовладения в Тверской области назвал недостоверными и несоответствующими действительности. Он считает, что следствию надо было найти имущество, которое якобы подсудимые наворовали. Суд приобщил выписку к материалам дела.
Ризванов также представил документы, подтверждающие наличие у его родственников финансовой возможности для приобретения имущества, которое следствие арестовало как купленное на преступные деньги – это автомобиль отца «Мерседес G400» и земельный участок брата.
Первым был допрошен Джабраил Магомедов – имам Хасавюртовской мечети. Он около 7 лет преподавал в школе хафизов в селе Новосаситли Хасавюртовского района. Он уточнил, что толкование Корана не преподавалось, только его чтение. Сам свидетель учился в Сирии, в Дамаске. Помимо этого, в медресе из светских школ приходили учителя, которые преподавали русский язык, литературу и математику. Всего, по версии свидетеля, там учились примерно 200 детей.
Свидетель рассказал, что в медресе неоднократно проводились проверки, в том числе со стороны правоохранительных органов. На вопрос Ризанова, акцентировалось ли в школе превосходство шариатских норм над светскими, Магомедов ответил отрицательно: «Нет. Тем более там дети маленькие были. Учили религиозным обрядам, намазу».
Свидетель читал статьи Гаджиева в «Черновике» и, по его словам, ничего противозаконного в них не видел.
Он также рассказал, что решение о строительстве школы принимали местные жители на собрании села. Исраила Ахмеднабиева (Абу Умара Саситлинского) он знает как одного из основателей медресе. «Он особо много там не присутствовал, потому что по Дагестану занимался своей волонтёрской деятельностью», – пояснил Магомедов.
Следующим выступил заместитель главного редактора «Черновика» Магомед Магомедов. Он рассказал, что в газете работает с 2005 года, знает Гаджиева лично с 2008 года – момента его устройства на работу в редакцию. Свидетель добавил, что работал в издании под руководством почти всех руководителей. Он пояснил, что задание всегда даётся главным редактором. «Корреспондент может предлагать тему, но её утверждение и попадание на сайт зависит от редактора», – ответил суду Магомедов. Он подтвердил, что рабочего места в редакции у Гаджиева никогда не было. Самого Гаджиева он охарактеризовал как очень умного, интеллектуально развитого, справедливого человека, который очень требователен к себе и окружающим.
На вопрос о том, высказывал ли Гаджиев своё отношение к ИГИЛ (организация признана террористической и запрещена в РФ), он ответил, что тот высказывался отрицательно: «Абдулмумин всегда придерживался умеренных взглядов. Я знаю, что для него является авторитетным мнение ряда арабских учёных, которые до этого очень жёстко осудили ИГИЛ. И он тоже этого мнения твёрдо придерживался.
Более того, я видел версию одного из журналов этой террористической организации, и там находится портрет Абдулмумина как человека, который подлежит жёстким санкциям со стороны её представителей. По сути, для него это смертная казнь с их стороны», – объяснил свидетель.
Лично с Ахмеднабиевым Магомедов незнаком, знает его только по социальным сетям. «Прямо скажу, что примерно до 2014–2015 годов он мне был неинтересен. Я знал, что есть такой человек, и всё. Потом его стали обвинять в поддержке конкурирующих между собой группировок, что было довольно смешно наблюдать, поэтому он и попал в моё поле зрения», – рассказал Магомедов.
Защита спросила, помнит ли свидетель публикацию Гаджиева в «ЧК» «Ислам – это не похороны...». Магомедов ответил, что вспомнил о ней только после начала уголовного преследования Гаджиева, в материалах которого она упоминается.
«В этой статье человек, позиционирующий себя как религиозный деятель, сообщал информацию исламского характера, интересную на тот момент обществу», – ответил свидетель. Он добавил, что на тот момент главредом издания была Надира Исаева.
«У нас довольно подробно и скрупулёзно проходили ежедневные планёрки и обсуждались эти публикации – что с ними, на что обратить внимание, какие тезисы усилить, какую фактологию подобрать. И если был какой-то смысл вкладывался в какую-то конкретную публикацию, то, конечно, мы бы её долго обсуждали», – сказал Магомедов. Он добавил, что любой текст, поступающий от корреспондентов, читается редактором отдела, после него заместителем главного редактора, а затем главным редактором издания, а также корректорами и юристом.
Защитники спросили о другой статье Гаджиева, лежащей в основе уголовного дела – это интервью с Ахмеднабиевым, сделанное в 2013 году. По словам Магомедова, Гаджиев при нём никогда не упоминал Саситлинского.
На следующий вопрос защиты он ответил, что претензий к статьям Гаджиева у правоохранителей не возникало ни разу, при том что издание в то время часто находилось в конфликте как с политическими деятелями, так и с правоохранителями, а потому испытывало давление. Более того, на других журналистов издания, в отличие от Гаджиева, возбуждались уголовные дела, их статьи проверялись прокуратурой, направлялись на лингвистические экспертизы.
На вопрос Ризванова, была ли возможность у сотрудника газеты опубликовать текст без ведома главного редактора, Магомедов ответил отрицательно. Он объяснил, что в тот период главред должен был оценивать материал: в печатной версии газеты помечать, за какой текст какая надбавка следует. Затем номер отправлялся в бухгалтерию. Это, по его словам, могут подтвердить другие сотрудники редакции.
Магомедов поясняет, что главный редактор не мог не знать, какой материал появился в газете. Сама Исаева, по его словам, очень требовательна и всегда «скрупулёзно вычитывала материалы, очень серьезно относилась к своей работе и просто не могла допустить, чтобы что-то вышло в газете, что она не проверит и не перепроверит».
Абубакар Ризванов спросил о причинах ухода Исаевой с должности главреда в 2010 году. Магомедов рассказал, что выборы редактора проводятся в газете каждые два года, все претенденты на эту должность должны представить план развития, чего Исаева не сделала, будучи уверенной в своей победе. Тогда новым редактор был избран Биякай Магомедов. Исаевой предложили должность его заместителя, но она отказалась.
Магомедов рассказал суду, что с момента возбуждения уголовного дела в отношении Гаджиева редакция пыталась понять причины. По одной из версий, это может быть личная месть. Так, Гаджиев в апреле 2013 года написал статью «Оперативный эксперимент», в которой рассказывал о начальнике УБЭП по Бабаюртовскому району Бадюре Телевове, которого жительница Дагестана обвиняла в превышении должностных полномочий и коррупции. Этот человек приходится отцом следователю Надиру Телевову, который и расследовал уголовное дело в отношении Гаджиева.
Третий свидетель, Икрамутдин Алиев, рассказал, что из троих подсудимых знает только Абдулмумина Гаджиева – их много лет назад познакомил учредитель «Черновика» Хаджимурад Камалов (убит 15 декабря 2011 года – «ЧК»). Он рассказал, что посещал мечеть по улице Котрова в Махачкале, 1 или 2 раза участвовал в Совете мечети. Несколько раз он попадал на лекции Ахмеднабиева. Все они были на тему бракоразводных процессов, эта тема не была актуальной для Алиева, поэтому он не посещал больше лекции проповедника.
На вопрос, слышал ли Алиев, чтобы во время своих лекций Ахмеднабиев рекламировал какие-либо благотворительные фонды, он ответил, что нет. Он отметил, что в мечети мало кто мог прочитать лекцию, так как все они проводились с одобрения Совета мечети, который сначала знакомился с темой. «Там не было такого, чтобы каждый пришёл и что хотел, то говорил», – пояснил Алиев, добавив, что администрация мечети могла даже прервать лектора, если он отходил от заявленной темы. ]§[
- 40 просмотров
