Во многих странах есть новогодний обычай выбрасывать старые вещи. Это символизирует начало новой жизни, без старых проблем и несчастий. Сегодня, когда республиканская власть вновь «запустила в оборот» цифры радужных отчётов времён правления Рамазана Абдулатипова, хочется посоветовать ввести обычай выбрасывать из жизни надуманные достижения и пропагандистские победы. Пора возвращаться в реальность.
Оттенки теневой экономики
Невозможно эффективно управлять чем-либо без понимания хотя бы количественных параметров объекта управления, имеющихся ресурсов. Для этого понимания, анализа и выработки решений и существуют Росстат и экономические ведомства.
В сталинский период за искажение отчётности обычно «награждали» путёвкой в ГУЛАГ. В андроповские времена злоупотребления и приписки также преследовались, вспомним «хлопковое дело» и комиссию Тельмана Гдляна и Николая Иванова. В постсоветский период обнаружилось, что за достоверность цифр уже никто не отвечает. И тогда «в угоду политическим обстоятельствам» статистика причудливо изгибалась и давала нужные результаты. Так в Дагестане появилось более полумиллиона жителей-призраков, которые существуют только в сборниках Росстата и данных для определения дотаций, но не проходят ни по медицинской, ни по избирательной отчётности. Призраки дают примерно 5–6 млрд рублей дополнительной финансовой помощи, но при этом часть этой суммы приходится перечислять в ФОМС, так как за виртуальных дагестанцев никто не желает платить реальные взносы по медстрахованию. К призрачным категориям относятся также данные по доходам населения, инвестициям, численности безработных по МОТ и другие.
Так же и дагестанская экономика условно делится на легальную (которая платит налоги и сдаёт отчётность), теневую (фактические работы и услуги вне сферы учёта и налогов), неофициальную (работы по уборке и ремонту дома, на огороде, садовом участке, которые не облагаются налогом), криминальную (наркотики, контрабанда, проституция, коррупция), а также фиктивную (недостоверные сведения о поголовье скота, урожае, выпуске продукции и т. д.).
Проблема в том, что дагестанское руководство плохо различает оттенки теневой экономики, пытаясь обязать заплатить налоги даже за то, что не существует в природе, фикцию. Если попытаться определить структуру дагестанской экономики, то 30–40% приходится на легальную часть – это бюджетники, крупные предприятия, малый бизнес (который существует на «пограничье» – состоит на учёте, платит некоторые налоги, но часть оборотов и фонда оплаты труда держит в тени), 20–25% составляет условно легализуемая теневая экономика (условно потому, что как только в цену обуви или «левой» бутылки коньяка войдут налоги, то эту продукцию уже никто не купит, легализация означает для этого бизнеса потерю конкурентных преимуществ и чаще всего ликвидацию), оставшаяся часть составляет фиктивную экономику, которая паразитирует на бюджетных потоках развития, выданных под госгарантии кредитах и завышенных сметах капитальных затрат.
Механически переносить возможность уплаты налогов на теневую и фиктивную часть, думая, что за счёт этого можно наполнить бюджет республики и даже вывести его в доноры – это заблуждение. Следуя этой логике, можно легко привести дагестанскую экономику в состояние кризиса.
Виртуальная баранина
К сожалению, некоторые чиновники думают, что если всё время кормить народ позитивными цифрами, то можно приблизить наступление цифровой экономики. Виртуальные успехи щедро оборачиваются реальными наградами и премиями, но никогда не приносят улучшения жизни народа.
Когда пресс-служба президента Татарстана выступила с официальным заявлением об ожидаемом увеличении объёмов поставок дагестанской баранины в Татарстан, то мы увидели на практике, что и новой командой решения принимаются на основе старых данных и заблуждений.
Согласно последней сельскохозяйственной переписи, в Дагестане на 3,8 млн га пастбищ пасётся 5,5 млн овец (из них 4 млн в малых предприятиях, крестьянских и фермерских хозяйствах). Если бы все дагестанские пастбища были заполнены овцами, то 30% из них находилось бы на грани смерти от голода, так как корма физически не хватает на это поголовье. Лишь 40% официального поголовья прививаются от оспы и других опасных заболеваний. По частному интервьюированию руководства сельских поселений приписки составляют более 60% от отчётного поголовья.
Конечно, самое диетическое мясо получается из воображаемых баранов, ноль калорий, но придётся ли по вкусу в Татарстане шашлык из виртуальной баранины? Как будет складываться отношение к руководителю региона, который даёт невыполнимые обещания?
По всем отраслям экономики существуют две статистические базы – ведомственная и Росстата, которые не совпадают. Например, в данных Минсельхоза по овощам площадь посадок меньше на 7,5%, а урожайность больше на 20,8%, чем у Росстата. Причина заключается в методике получения данных. В Дагестане 97% овощей производится в личных подсобных хозяйствах, которые не сдают никакой статистической отчётности. Никто толком не знает, что посадили у себя на огородах люди и сколько они собрали. Цифру ведомства получают методом оценки на основе опроса фокус-группы из нескольких сот респондентов (в идеале, в реальности число может быть иным). Поэтому данные по опросам двух разных групп вполне могут отличаться на 10–20%.
Если бы данные по вылову рыбы формировались на основе опросов членов Общества охотников и рыболовов с последующим умножением улова каждого на общее число членов общества, то мы получали бы фантастические уловы рыбы с обильным выловом двухметровых лещей на удочку и пятитонных сомов на «закидушку». На практике нечто похожее получается при применении так называемых досчётов на неформальную деятельность.
Урожайность овощей в Дагестане с 2010 по 2014 год повысилась от 244 до 318 центнеров с гектара. В двух других регионах округа, крупных производителях овощей, Кабардино-Балкарии – от 179 до 193 ц с га, Ставропольском крае – от 79 до 161 ц с га. Урожайность в 410 ц/га более чем в 2 раза выше, чем в других регионах СКФО. Почему в Дагестане выше урожайность? По использованию теплиц у Дагестана показатели очень низкие – всего 1,1 тысяча тонн овощей – тепличные, в Карачаево-Черкесии – 33,4 тысячи тонн, в Ставропольском крае – 27 тысяч тонн овощей выращены в закрытом грунте. То есть технология сельхозпроизводства выше у Карачаево-Черкесии, а урожайность – у Дагестана. Нонсенс. Основную долю дагестанских овощей даёт капуста. Урожайность дагестанской капусты выросла с 2004 года по 2014 год от 356 до 517 центнеров с гектара (на 45%). Средняя урожайность капусты по стране достигает 200–230 ц/га. В специализированных овощеводческих совхозах Московской области получают капусты по 500–600 ц/га. Получается, что средний дагестанский крестьянин работает на приусадебном участке, используя отсталые технологии, показывает урожайность специализированных высокотехнологичных хозяйств. Дагестанская реальность вызывает сомнения.
Поскольку 70% всей сельхозпродукции производится в личных подсобных хозяйствах, данные о результатах которых существуют лишь в оценках ведомств, то власти легко показывать динамику в 20–30% сельхозпроизводства. Есть данные для проверки эффективности отрасли: во-первых, уровень цен на рынке (при росте производства цены должны снижаться), во-вторых, поступления налогов. По данным Федеральной налоговой службы, по Дагестану от отрасли «сельское хозяйство» получено всего налогов в 2016 году 125 млн рублей, в том числе налога на прибыль – 4,9 млн рублей. При объёме производства продукции сельского хозяйства более 99 млрд рублей. То есть налоговая нагрузка на сельское хозяйство в Дагестане составляет 0,06%. В Ставропольском крае в 2015 году от сельского хозяйства было получено 3,5 млрд рублей налогов при объёме производства 175,7 млрд рублей (налоговая нагрузка – 1,9%). Карачаево-Черкесия собрала с сельского хозяйства в 2015 году 178 млн рублей налогов при объёме производства 28 млрд рублей (налоговая нагрузка – 0,6%). Получается, что в Ставрополье сельхозпроизводители платят с рубля товарной продукции в 31 раз больше, чем в Дагестане, а в Карачаево-Черкесии – в 10 раз больше. Всё это вызывает сомнения в реальной эффективности дагестанского сельского хозяйства.
Индекс или объём?
Схожая ситуация складывается с заявлениями о росте промышленного производства. Вслед за прежним руководством Владимир Васильев озвучил на встрече с президентом данные о росте промышленного производства в Дагестане на 29%. И попал в «ловушку данных».
Дам некоторые методологические пояснения. Росстат использует несколько показателей. Рамазан Абдулатипов, говоря о своих успехах, использовал так называемый индекс производства. Это показатель, характеризующий изменение масштабов производства в результате изменения только физического объёма производимой продукции. И внимание, следите за руками: индекс производства считается с учётом поправки на неформальную деятельность. То есть произвольно оценивая теневое производство, можно показать любую динамику.
Но есть показатель «объём отгруженных товаров собственного производства, выполненных работ и услуг собственными силами» – стоимость тех товаров, которые произведены юридическим лицом и фактически отгружены заказчику, независимо от того, поступили деньги на счёт продавца или нет.
И сопоставление этих показателей совершенно меняет картину.
В 2016 году лидером по темпам промышленного производства стала Республика Алтай – 149%. Дагестан занял второе место (Р. Г. Абдулатипов утверждал, что первое). Объём отгруженной продукции превысил 9 млрд рублей, что составляет 0,017% от общероссийского. Доля Дагестана составила – 0,102%. В 2015 году абсолютным чемпионом стал город Севастополь – более 300%.
Рис. 1. Объём отгруженных товаров собственного производства, выполненных работ и услуг отраслей промышленности, млрд рублей в текущих ценах (источник данных – Росстат)
Как только мы посмотрим на объёмы даже в разрезе округа (рисунок 1), то особого прорыва Дагестан не совершил. А лидер по динамике, Алтай, у нас оказался рядом с Ингушетией, где объём промышленной продукции составляет порядка 7,5 млрд рублей. Реально позитивная динамика видна у Ставропольского края.
Рис. 2. Сравнение динамики основных показателей работы промышленности Дагестана в 2006–2016 годах (источник данных – Росстат)
Если взглянуть на рисунок 2, то реальный рост промышленного производства (по отгруженной продукции, а не по оценочному показателю) приходится на 2007, 2009 и 2011 годы, а 2013 и 2016 годы показывают в 2 раза меньшие темпы. Если сопоставить динамику сбора налогов (рисунок 3), то мы увидим, что в текущих ценах рост объёма отгруженной продукции примерно совпадает с ростом налоговых платежей (в 2013 году – 108 и 111%, в 2016 году – 114 и 116%) и не коррелируется с индексом промышленного производства (154 и 135%).
Рис. 3. Сравнение динамики налоговых поступлений в бюджетную систему РФ от отраслей промышленности Дагестана в 2013–2017 годах (источник данных – Федеральная налоговая служба)
Таким образом, победные заявления команды Абдулатипова об успехах в промышленности оказываются мифом. И чем раньше Владимир Васильев перестанет их повторять, тем лучше для укрепления доверия дагестанцев к его политике. ]§[
- 33 просмотра