«ЧК» начинает публикацию цикла статей, посвящённых трудностям, с которыми приходится сталкиваться больным онкологией и с другими сложными и неизлечимыми диагнозами. В первой части мы обозначим и систематизируем проблемные участки, свойственные почти всем регионам России.
В первую очередь стоит отметить нехватку высококвалифицированных специалистов по направлению «Онкология». Особенно это касается детских онкологов. В дагестанских поликлиниках таких врачей нет, а в отделении онкологии, гематологии, иммунологии детской республиканской многопрофильной клиники, по данным Минздрава РД, лишь 20 онкологических коек и пять специалистов. По информации 2014 года в республике больны онкологией 345 детей. Оказывается ли им всем своевременная медицинская помощь?
Эти цифры тесно связаны с тем, что качество обследования и диагностики остаётся на достаточно низком уровне. Потому как опять же первые, кто сталкивается с детьми – это педиатры, зачастую не умеющие различить признаки раковых заболеваний. То же самое касается и работы терапевтов со взрослым населением. Здесь ситуация намного хуже. Существующий онкодиспансер в Махачкале – это отдельная история. О его деятельности мы подробнее расскажем позже.
В реальности элементарный рецепторный статус опухоли (определяющий во многом терапевтическую тактику) делается не везде и не всегда (даже те, которые введены в стандарты для обследования: Her2 neu или Ki). Более того, не делаются и самые простые гормональные тесты, если об этом не попросит сам пациент.
А уже при поставленном диагнозе онкологического больного должна лечить команда из хороших специалистов: хирургов, морфологов, химиотерапевтов.
На пути к лечению…
Хорошо, с горем пополам пациенту установили диагноз. Возможно, есть и высококвалифицированные специалисты. Возникает другая преграда – отсутствие необходимых лекарственных средств. Причём для лечения онкологии требуются дорогостоящие препараты. Так, стоимость месячного курса химиотерапии препаратом «Авастин» составляет 8 тыс. долларов. И это ещё не ценовой предел.
Например, для 14-летнего Амира Галасханова, которому в феврале этого года поставили диагноз «острый лейкоз» (клональное (онкологическое) заболевание, первично возникающее в костном мозге в результате мутации стволовой клетки крови), необходимо провести курс лечения препаратом «Иммуноглобулин». Его стоимость – около 400 тыс. рублей. А в детском отделении онкологии, гематологии, иммунологии низкое лекарственное обеспечение. Фонд «Живи и дари жизнь другим» смог приобрести лишь 2 ампулы по 100 мг, а курс составляет 800 мг. Мальчику приходится ждать, когда появится финансирование. При этом время – решающий фактор для лечения. Тем более что химиотерапия для него проходит тяжело.
По словам мамы Амира, была возможность направить его в московскую клинику, где есть необходимые препараты. Квоту выделили, но мест там не оказалось. Раима Галасханова считает, что лечиться её сыну лучше здесь, потому как у них нет средств для пребывания в клинике другого региона. Есть родители, которые, наоборот, категорически отказываются проводить химиотерапию в Дагестане из-за низкого качества и просят врачей дать им направление за пределы республики. Но сделать это можно лишь за свой счёт, потому как эта терапия и другая высокотехнологичная медицинская помощь оплачивается через ОМС, то есть по месту жительства и только в крайних случаях за пределами республики. То же самое касается операций. В Дагестане делается несколько видов простых операций по онкологическому направлению. В более сложных случаях должны оперировать в федеральных медицинских центрах. Для этого необходимо получить квоту. И тут, естественно, включаются бюрократические проволочки. Даже недельное ожидание – это потеря огромного количества времени для тяжелобольных людей. И если даже в местном Минздраве вам подписали направление, не факт, что в московских и других клиниках вас примут. Там ждут, пока родственники лично приедут и заплатят за то, чтобы дали согласие. Сформировался своего рода медицинский туризм.
Ещё одна проблема – доступность обезболивающих, наркотических препаратов. Родственникам приходится обивать пороги министерских кабинетов и выстаивать огромные очереди в лечебных учреждениях, чтобы получить рецепт. В связи с этим было немало фактов самоубийств больных раком, которые не выдерживали мучительных болей.
Как бы кощунственно это ни звучало, но лекарственный бизнес поставлен на поток. В медучреждениях отказывают в бесплатных медикаментах, ссылаясь на их отсутствие и маленькое финансирование. Однако в ближайших аптеках (подконтрольные главврачам) эти препараты есть в наличии. Более того, по ценам, несоизмеримым с другими регионами. Есть пример из Избербаша. У 77-летней больной были метастазы в позвоночнике. В прошлом году с большими трудностями её дочери удалось добиться выписки рецепта на наркотическое лекарство «Трамадол». Однако в аптеке этого препарата не оказалось. Женщина на свои деньги в Петербурге купила это лекарство за 180 рублей, а затем в дагестанских аптеках обнаружила такое же за 426 рублей. Причём выяснилось, что оптовая цена этого препарата – всего 80 рублей.
Кроме того, решающую роль в эффективности лечения пациента оказывает качество препаратов. Сейчас наблюдается массовое применение дженериков – дешёвых аналогов запатентованных оригинальных препаратов. И в онкологии этот вопрос стоит особенно остро. Одни считают их низкокачественными, другие – настаивают на их эффективности. То есть высокое качество лечения может быть достигнуто и при более низкой цене. Но по каждому такому препарату должно быть проведено лабораторное исследование и даны рекомендации. Возможно, кому-то и на самом деле российские аналоги с меньшей стоимостью смогут оказать эффективное лечение, чем дожидаться дорогостоящих заграничных препаратов и собирать месяцами на них деньги.
В итоге получается, что на каждом из этапов лечения пациент сталкивается с коррупцией. Оплачивать приходится, только переступив порог медучреждения… Имея направление в стационар, пациенты часто вынуждены перед госпитализацией сдавать анализы и делать обследования за свой счёт, хотя в больнице это было бы не только бесплатно, но и гораздо быстрее. Медицинскому сообществу выгодна ситуация дефицита, и он создаётся искусственно. Хотя вся эта помощь оплачивается медучреждениям через ОМС, но воспользоваться ею пациентам удаётся редко.
В следующих выпусках «ЧК» подробнее расскажет о том, как получить квоту и какая высокотехнологичная медицинская помощь по онкологии оказывается в Дагестане.
Уважаемые читатели, если вы или ваши родственники сталкиваетесь или сталкивались с вышеперечисленными трудностями, просим вас обратиться в редакцию (тел.: 8(988)692-68-34).
- 9 просмотров