В 29 лет он возглавил сборную СССР по вольной борьбе и выиграл с ней 12 золотых олимпийских медалей на двух Олимпиадах. В 54 вернулся в команду старшим тренером и привёз ещё три золота из олимпийской Атланты. В 70 принял женскую команду по вольной борьбе, и на Играх в Лондоне стал соавтором первого российского золота в истории этого вида спорта. Едва я упомянула в разговоре фамилию Натальи Воробьевой, первой российской олимпийской чемпионки, которую перед Играми в Лондоне Шахмурадов опекал лично, тренер рассмеялся:
– Я ведь всю свою сознательную жизнь работал исключительно с мужчинами. Сначала в сборной, причём не только российской, успел потрудиться в Турции и Италии. Десять лет назад возглавил центр олимпийской подготовки борцов в Дагестане, где за это время появилось шесть олимпийских чемпионов и десять чемпионов мира. К женской борьбе я относился как все борцы-мужчины – без восторга. Но в самом начале 2012-го меня попросили помочь. Согласился я не сразу. В Дагестане у меня было всё для того, чтобы считать жизнь удавшейся. Я продолжал работать в Центре, руководил кафедрой в университете, был советником председателя правительства республики, писал книги. Но вы же знаете руководителя нашей федерации Михаила Мамиашвили! Он обратился ко мне с просьбой, и я понял, что не могу отказать.
– В трёх олимпийских категориях в Лондоне ваши подопечные заняли первое, третье и пятое места. Задача выполнена?
– В Лондоне мы выступили, безусловно, успешно. Но в целом не могу сказать, что меня устраивает нынешнее положение. Женская борьба существует в нашей стране уже 23 года. За это время у нас появились четыре чемпионки мира. Это что – результат? Работа по-прежнему ведётся кустарным способом. Для того чтобы количество перешло в качество, нужны другие масштабы.
– Не хватает возможностей?
– Напротив. У нас очень деятельный президент федерации, кроме того, хотел бы сказать добрые слова и в адрес вице-президента – Омара Магомедовича Муртазалиева. В своё время он был близким другом Ивана Ярыгина и уже очень много лет тратит свои собственные деньги на женскую борьбу. Никакого личного интереса у него в этом нет, да и к пиару он совершенно не стремится. Я долгое время не понимал: зачем Муртазалиеву вообще нужно это меценатство? А потом до меня дошло, что ему просто доставляет удовольствие способствовать тому, чтобы российские спортсмены побеждали.
– Ваш личный интерес к женской борьбе после Игр в Лондоне не стал слабее?
– Нет. Мне бы очень хотелось привести этот вид спорта к тому состоянию, которое должно быть.
– Чтобы результаты российских женщин в вольной борьбе стали сопоставимы с мужскими?
– Мужчины – это всё-таки немного другая тема. Там у нас слишком велики традиции. Как спортивные, так и тренерские. Тем не менее работать с женщинами мне интересно. Да, я вполне отдаю себе отчёт, что мне в этом году исполнилось 72, что у меня не становится больше сил. Но если работа доставляет удовольствие, к чему думать о том, как долго она продлится? К тому же у меня появился чисто спортивный азарт: как можно 23 года заниматься видом спорта и выиграть всего одно олимпийское золото?
– Почему в 1972-м вас не взяли на Игры в Мюнхен? Вы ведь в том году стали чемпионом СССР?
– Были свои сложности. Чисто политического характера. К чему сейчас к этой теме возвращаться? Когда стало известно, что я не попадаю в состав сборной, я стал помогать тренерам готовить команду к Играм. А когда они закончились и надо было начинать новый олимпийский цикл, сел и подумал: «А что дальше?». Смысла продолжать тренировки я не видел, тем более что успел уже закончить институт и учился в аспирантуре. Вот и пришёл в спорткомитет к начальнику нашего управления Аркадию Ленцу и сказал, что хочу закончить карьеру и прошу в связи с этим снять меня со ставки. Ленц выслушал, бросил: «Подожди». И ушёл куда-то. Как потом выяснилось, к Анатолию Колесову, который был одним из заместителей тогдашнего спортивного министра Сергея Павлова. Потом они вызвали меня, и Колесов спросил, смогу ли я взять на себя обязанности главного тренера команды. Ну я и ляпнул: «Хуже того, что был до сих пор, не стану точно. Лучше – не знаю». Колесов кивнул и сказал: «Считай, что ты назначен». Для советских времён подобное назначение было, конечно же, сенсацией. Я и сам был в шоке. Кто я такой? Мальчишка! Без году неделя, как переехал в Москву, нет ни связей, ни денег, ни влиятельных родственников. Вышел на улицу, сел в машину, где ждала жена, и говорю: «Меня назначили главным тренером». Жена отмахнулась только: «Надоели уже твои шуточки». Вот так я и попал в сборную.
– Работать с теми, с кем вы привыкли тренироваться, было легко?
– Как ни странно, да. На первом же сборе я сказал ребятам, что вне зала я по-прежнему для всех Юра. Но в работе требовать буду жёстко. И добавил, что очень рассчитываю на их помощь. Тогда ведь в сборной не люди, а глыбы были: Иван Ярыгин, Леван Тедиашвили, Сослан Андиев. Те 11 лет, что я проработал с национальной командой, вообще были самыми лучшими годами моей жизни. На первый чемпионат мира в 1973-м поехали, выиграли шесть золотых медалей. На Играх в Монреале – пять, в Москве – семь… У нас была совершенно потрясающая «скамейка»: в одном весе могли выступать четыре чемпиона мира. Или пять чемпионов Европы. Поэтому и задачу себе ставили только выиграть. Никакие другие медали за успех не считали в принципе.
– Почему вы оставили сборную в 1982-м?
– Если в двух словах – устал мотаться по сборам и жить в отрыве от семьи. Сборы-то были длинными, не в пример нынешним. Я много раз признавался лучшим тренером страны, получал за Олимпиады ордена, медали, хорошо продвигался по партийной «лестнице» – закончил в своё время высшую партшколу при ЦК КПСС, был секретарём партийной организации. С командой я прошёл два полных олимпийских цикла и стал ловить себя на мысли, что гораздо охотнее занялся бы наукой. На своём месте в сборной я видел Ивана Ярыгина. Свою вторую Олимпиаду в Монреале он уже очень тяжело выиграл – боролся в финале с американцем Расселом Хелликсоном. После той победы я спросил Ивана: «У тебя деньги есть?» – «Есть». – «Тогда закажи здоровенный золотой гвоздь, вбей его дома в стенку, повесь на него борцовки и приходи в команду тренером».
– А в начале 90-х поняли, что не на что жить, и уехали работать в Турцию?
– Тогда очень многие уезжали. Меня пригласили – я согласился. Хотя прецедент тоже был уникальным – я же армянин. Вопрос с моим назначением решался, знаю, на уровне президента страны. Работал я там хорошо. У турок до моего приезда 28 лет не было чемпионов мира. А тут появились. Как и в греко-римской борьбе, где одновременно со мной работал Геннадий Сапунов. Ну а сейчас я хочу сделать такую работу с женской командой.
– Ваша подопечная Наталья Воробьёва, ставшая чемпионкой в Лондоне, произвела на меня в своё время очень сильное впечатление. Её поражение на последнем чемпионате мира – следствие недостатка мотивации?
– Наташа – очень талантливая девочка. И как все талантливые – довольно ленивая. Хочет выйти на ковер, быстренько положить соперника и уйти. А так не всегда получается. После Олимпийских игр Наташа уже ошиблась пять раз – отдала пять встреч. Когда мы летом были на турнире в Японии, она проиграла японке Саре Досё и там же сказала: «На чемпионате мира я её порву!». Но не получилось. Это, с моей точки зрения, был достаточно серьёзный повод задуматься. Наташа – уникальная спортсменка с уникальным потенциалом. Если она захочет, она может выиграть у кого угодно. В том числе и на Играх в Рио. Но Олимпиада – это совершенно особенные соревнования. И такая работа всегда неважно сочетается со светской жизнью или чем-то ещё. В своё время Бувайсар Сайтиев очень многое себе позволял. Но когда дело доходило до работы, ему не было равных. Перед своей последней Олимпиадой он сказал мне фразу, которая сильно запала в душу: «За последние 54 дня перед Играми я не сделал ни одного лишнего шага». То есть человек два месяца тренировался так, словно в его жизни не существует больше ничего другого. Очень точно подметил в своё время и Сапунов. Сказал, что если спортсмен, вместо того чтобы слушать тренера и работать, начинает рассказывать другим, как нужно тренироваться, ему пора бросать спорт.
– В одном из своих интервью вы заметили, что советские методики порядком устарели. В чём это проявляется?
– Методика – это то, что организует систему подготовки, условно говоря, даёт именно тот результат, которого мы хотим добиться. Просто все советские методики были рассчитаны несколько на другие реалии. Прежде всего на то, что спортсмены находятся на тренировочном сборе и готовятся к главному старту. Одному в году. Есть и другой момент. Я смотрю на японок, американок и вижу, что они хотят бороться. У нас же многие хотят просто денег. Их в российской борьбе сейчас очень много. Главная беда современного российского спорта заключается в том, что в нём появилось очень много людей, считающих третье место достойным результатом. На моих глазах однажды спорт-сменка, которую Мамиашвили ругал за то, что она проиграла в полуфинале, дождалась, пока он отойдёт, и сказала: «Чего ругать-то? Я благодаря этой бронзе обеспечена на целый год!». Ну и куда годится такая мотивация? Поэтому я уже который год трачу своё время и силы на то, чтобы переломить психологию спортсменок. Так вот, всем своим спортсменкам я сразу говорю, что меня не интересуют ни серебро, ни бронза. Если мы едем на чемпионат мира, то цель может быть одна: бороться за победу. Но чтобы побеждать, нужно быть к этому готовым. И не только физически. Если человек не помышляет о победе, он не одержит её никогда.
Спорт-экспресс, №233, 20.10.2014 г.
- 58 просмотров