Мы все  привыкли к давно заезженным клише, гласящим, что Кубачи — очень древний аул, центр искусства златокузнецов, и визитная карточка Дагестана.

           Аул мастеров

Действительно, древний, но реальной датировки появления людей в туманном горном краю нет, ибо не работали в Кубачи археологи, не делали раскопки, не искали, откуда пришли жители этого аула.

               Действительно, аул златокузнецов, но в истории Дагестана Кубачи, или царство Зирихгеран, с древности известен как центр камнерезного искусства, художественной обработки дерева, производства медночеканной посуды, кольчуг, холодного, а позже и огнестрельного оружия, искусства переписчиков книг — каллиграфистов, золотой вышивки и ковроткачества, гончарного дела.

Действительно, визитная карточка Дагестана — аул, в котором каждый камень дышит стариной, в котором каждый дом является музеем, но сюда и сегодня, в XXI веке, нет нормальной дороги, водопровода, гостиницы и других условий, чтобы достойно принять гостей. Есть только большой аул с непризнанным официально собственным кубачинским языком, земля вокруг которого принадлежит другим аулам и сёлам. И есть  люди в этом ауле  — мастера.

Существует несколько версий, откуда в этих неприступных горах появился центр, сочетавший в себе множество разнообразных искусств: кубачинцы — выходцы из Франции, или отколовшийся от войска Искандера отряд мастеров, или один из самых древних коренных народов Дагестана. Откуда бы ни появились кубачинцы, есть такое впечатление, что Кубачи создавался изначально как аул мастеров и в нём издревле селились и ассимилировались мастера разного профиля из разных аулов Дагестана. Здесь сегодня  много семей и родов, у  которых прослеживаются аварские, лакские, русские и иудейские корни.

Если бы не Иосиф Сталин со своими репрессиями и высылками целых народов, то и сегодня аулы царства Зирихгеран, каждый со своей специальностью, оставались бы на своих местах. Исчез с лица земли аул делателей клинков для кубачинских сабель и кинжалов — Амузги, в нём всего один дом, где живут люди. Аул гончаров Сулевкент находится очень далеко — в Хасавюртовском районе, и только в последние годы небольшая инициативная группа сельчан пытается возродить древнее гончарное дело. Кубачи избежал переселения в 40-е годы XX в., кубачинцы отказались от переезда на равнину в удобные для жизни места и во времена Хрущёва. Они знали, что аул, теряя своё исконное место, потерял бы и своё исконное искусство.

О Кубачи можно говорить очень много. Мы будем  ещё рассказывать о разных сторонах прошлого и сегодняшней жизни этого древнейшего дагестанского центра искусств. Сегодня мы поговорим о молодых мастерах, увидим, что искусство и в самое дикое время новейшей истории не умирает, а возрождается и преобразуется молодыми мастерами.

Каменный узор

С конца тридцатых годов прошлого века на старом кладбище аула не раз можно было увидеть молодого кубачинца, подолгу рассматривавшего древние надмогильные памятники, срисовывавшего на бумагу вырезанные на них орнаменты. Это был Расул Алиханов, известный и талантливый  ювелир,  в самые золотые десятилетия  существования Советского Союза получивший все возможные регалии и звания, в том числе народного художника России.

Древние кладбищенские камни и такие же древние  камни, встроенные в стены жилых домов и зданий культового назначения, покрыты прихотливой вязью узоров, выгравированных или выбитых долотом. В этих узорах и завитки растительного орнамента и следы невиданных зверей. Мягкий камень, пласты которого добывались  на территории Зирихгерана, позволял глубокой резьбой прорисовывать на нём орнаменты. До сих пор каменные плиты каминов и надмогильные памятники делают в соседнем ауле, тоже входившем когда-то в царство Зирихгеран, повторяя на них узоры, возникшие в незапамятные века.

Такими же, а также совершенно новыми и необычными узорами были покрыты поверхности деревянных дверей, прялок, имеющихся в каждом доме, наверший деревянных столбов, поддерживавших потолки в старых домах. Отметим, что на воротах древней мечети, хранящихся в музее Кубачинского художественного комбината, можно увидеть узоры, восходящие к древним зороастрийцам — огнепоклонникам, вера которых долгие века была и верой кубачинцев.

Орнамент и цвет

В какие годы, в какие века кубачинцы перешли от обработки камня и дерева к работе с серебром, история не даёт точных данных. В те времена  они работали и с железом: ковали кольчуги, делали кинжалы. Началом кубачинского серебряного дела можно считать тот день, в который безвестный мастер перенёс вязь орнамента с каменного камина на пластинку серебра. С изобретением черни узор стал гораздо ярче из-за возможности работать в двух цветах, в двух противоположностях, в чёрном и белом.  Детали орнамента, его отдельные элементы нанизываются на веточку из черни, которая на первый взгляд прихотливо извивается на белом фоне. А на деле эта прихотливость кажущаяся, завитки этой черневой лозы подчиняются определённым правилам, из которых образуется закон красоты.

Следующие шаги в развитии серебряного дела — это использование слоновой кости, инкрустация золотом на железных клинках, на серебре и той же слоновой кости, выпиловка, филигрань и цветные эмали. Кубачинцы в поисках новых форм, узоров, способов обработки драгоценного металла ещё в средние века бывали в разных странах — от Испании до Китая.

Разделение труда

Любое изделие из серебра, изготовленное в ауле Кубачи, — это труд не только гравировщика или мастера по эмали. Издавна существует разделение труда, и серебро, проходя свой путь от куска сероватого металла до готового, играющего блеском граней узора изделия, попадает в руки совсем разных мастеров.

Плавильщик из серебряного лома или куска чистого серебра выплавляет пластину серебра определённой пробы. Общепринята 875-я проба, что означает: в килограмме этого сплава 875 грамм чистого серебра и 125 грамм меди. Именно такое сочетание делает серебро достаточно мягким, чтобы можно было гравировать на нём, и достаточно твёрдым, чтобы изделием можно было пользоваться по назначению, не повредив его случайно.

Прокатчик на специальных вальцах прокатывает пластинку металла в полосу определённой толщины, раз за разом уменьшая зазор между валами вальцов и делая полосу всё тоньше и тоньше.

Монтировщик  полосу серебра превращает в готовую форму  рюмки, браслета, кувшина, подноса, любого изделия.

Гравировщик при помощи острого штихеля вырезает на поверхности изделия глубокий узор.

Шабровщик заполняет этот глубокий узор чернью — специальным порошком, который плавится при температуре гораздо ниже температуры плавления серебра, и заполняет внутренность вырезанного гравировщиком узора. После плавки он специальным инструментом — шабером — очищает с поверхности изделия остатки черни.

Полировщик начисто полирует почти готовое изделие.

Гравировщик покрывает узором дополнительной гравировки всю оставшуюся поверхность изделия, не занятую чернью.

Итак, в производстве серебро проходит минимум через семь этапов. Если в изделии есть позолота, выпиловка из слоновой кости, филигрань, эмаль, то всё это делают другие мастера. Однако в Кубачи есть несколько уникальных, универсальных мастеров, которые могут сами осуществить все этапы производства изделия на самом высоком уровне.

Серебро — металл благородный

Главный инструмент гравировщика — штихель. Его деревянная основа должна удобно ложиться в руку, поэтому некоторые мастера сами для себя изготавливают штихели. А резец оттачивают из победитового стержня. Серебро — мягкий, тёплый и немного вязкий металл. Он легко поддаётся гравировке, но штихель мастера всегда должен быть острым.

Серебряная заготовка любого изделия — по сути,  пластинка матового серебра определённой формы. Для того, чтобы она стала художественным произведением, её нужно покрыть узором. Размер, красота и изящество этого узора должны соответствовать размеру и форме самой пластинки. А если узор не будет хорош, пластинку ждёт одно — она будет смята в бело-серый ком  и отправлена на переплавку. Поэтому мастер, прежде чем начать наносить штихелем на пластинку первый глубокий узор под чернь, тем же самым штихелем, уголочком резца аккуратно наносит, нацарапывает на белый фон тонкий рисунок узора. Рисунок можно нанести также простым карандашом.

Молодые мастера, ещё не уверенные в собственных силах, обычно обращаются к старшим — своим школьным учителям, которые обучают детей в кубачинской школе основам ювелирного дела, или своим отцам, которые учат их дома. И старшие, уже признанные художники, делают для учеников основу рисунка. Очень мало мастеров, которые могут гравировать, не подготовив рисунок заранее, это особый риск и особый шик для кубачинца.

Есть в Кубачи большая дружная семья — династия мастеров  Каммагаджиевых. Дед, Гаджи-Рабадан, был гравировщиком на Кубачинском художественном комбинате, второе поколение — Гаджи-Муса, Гаджи и Абакар — известные мастера, участники многих российских и международных художественных  выставок. Мастера вырастают и в третьем поколении. Сын Гаджи-Мусы, Рабадан, принял участие и привёз дипломы с множества выставок в Москве и других городах России. Это и «Молодые дарования», и выставка в «Гохране», и ювелирные выставки и ярмарки.

Как-то Рабадан подошёл к отцу и попросил нарисовать основу для узора на серебряной вазе. Гаджи-Муса ответил, что Рабадан уже превзошёл отца в искусстве и может нарисовать узор лучше, чем сам Гаджи-Муса. 

Еще не раз получал и получит Рабадан дипломы победителя выставок, но больше всего он будет гордиться оценкой своего труда, которую дал ему отец.

Вдохновение

Всегда, особенно в последние годы, говорили и говорят: времена уже не те, люди не те, «богатыри — не вы», мастеров не осталось. Мы скажем другое: мастера не только остались, а вырастают новые, которые дадут фору многим златокузнецам старшего поколения.

Абдулла Гасанов закончил в Махачкале два вуза. Он получил юридическое образование, а  второй диплом — в сфере информационных технологий. Но для него лучшее дело, которым он живёт, — это работа с серебром. Сегодня время такое —мастеру выгоднее поставить на поток ширпотреб — делать изделия с крупными, размашистыми элементами узора, не нужно напрягать глаза. Когда набиваешь руку, гораздо легче сделать партию рюмок с одинаковым узором, как того требует рынок, чем месяцами корпеть над одним кувшином, заполняя тончайшим рисунком всю его поверхность.

Но есть такое понятие — вдохновение художника. Пришло вдохновение, есть настрой на настоящую работу, и Мастер бросает всё мелкое и суетное и начинает творить. Абдулла, работая над чайным сервизом, где все его составляющие необычной и эстетически красивой формы, покрыл гравировкой даже ручки чашек — это очень трудоёмкий и кропотливый процесс. Но было вдохновение, эстетическое удовольствие от своего узора на серебре — и он сделал этот сервиз, который стал настоящим произведением искусства.

Кубачинское искусство не исчезло, его продолжает новое поколение молодых мастеров, которые перенимают стиль старших и вносят в него новое, своё.

Алмасовы

Не знаю, каким было бы сегодня искусство в Кубачи, если бы не ещё одно наследие советской власти: Кубачи — единственное в Советском Союзе, а теперь в России место, где основы трудовой деятельности преподаются по особой программе. Заканчивая школу, каждый кубачинец сдаёт специальный экзамен, представляя на суд взыскательной комиссии изделие, изготовленное своими руками. После этого он получает кроме аттестата о среднем образовании диплом мастера-ювелира.

Благодаря учителям кубачинской школы — Гаджиумару Изабакарову, заслуженному художнику России, и Ахмедхану  Алмасову — появляются новые  имена ювелиров из Кубачи.

Сегодня сын Ахмедхана, Курбан Алмасов, — известный далеко за пределами аула мастер. Их семейный знак «Алмас», который отец и сын выгравировывают на изделиях, — знак высокого мастерства и качества. Курбан в совершенстве владеет разными техниками — от монтировки до  художественного литья. Он подолгу вынашивает в голове новые узоры, новые формы и подолгу добивается, чтобы готовое изделие по всем параметрам — от формы до последнего штриха узора — соответствовало высокой планке, заданной им самим. Он возвращается к древним формам изделий, использует орнаменты, пришедшие к нам из Индии, Ирана и России, и каждое его изделие — произведение искусства.

        Династия мастеров

Говоря  о ювелирах Кубачи, нельзя не рассказать об ещё одной династии мастеров. Это Гусейновы: Абдулхалик — заслуженный художник России, его сыновья Гаджи-Магомед и Джабраил — заслуженные художники Дагестана, и внуки Заур, Ирбагим и Марат.

Марат не проходил учёбу основам кубачинского искусства в школе. Он учился в Махачкале — у своего деда, отца и дяди, впитывая чувство красоты, умение сделать узор изящным и тонким. Сегодня, несмотря на свою молодость, это сложившийся, серьёзный мастер, которому под силу любой, самый сложный узор.

Многие мастера хранят у себя изделия прошлых лет и прошлых веков. Дядя Марата, Гаджи-Магомед, к сожалению, очень рано ушедший от нас, был безмерно рад, когда случайно в Москве на огромном рынке в Измайлово сумел приобрести портсигар работы своего деда 30-х годов прошлого века. Он отличался от изделий, произведённых во времена ширпотреба — конец XX — начало XXI в. — тончайшим черневым узором. Некоторые линии были тоньше человеческого волоса.

Сегодня Марат может работать ещё тоньше, чем его прадед. Некоторые изделия, которые он сделал просто для проверки своих сил и возможностей, надо рассматривать только в лупу, чтобы увидеть хитросплетение черневого узора, где линии черни не толще паутины.

Кубачи, как и все дагестанские промыслы, — неисчерпаемый кладезь талантов. И мы ещё не раз будем рассказывать — о других видах  искусства, процветавших в Кубачи, о ювелирах и оружейниках далёкого прошлого, о том, как помогала златокузнецам советская власть, построив Кубачинскую артель, ставшую в последние десятилетия социализма крупным и известным на всю страну предприятием, о других династиях мастеров серебряного и золотого дела.