Этническая реальность изначально предполагает существование различительных социокультурных маркеров, среди которых традиционная одежда (праздничная и повседневная) исторически занимала немаловажное место. Один из крупнейших представителей современной психологической антропологии Эрих Фромм привёл несколько забавный, но очень яркий пример: английский джентльмен, не снимающий смокинга в самой экзотической обстановке, оторванный от своей среды, чувствует себя заодно с нацией или какими-то её символами. Как этнокультурный маркер одежда несёт на себе не менее важную и мощную функцию. В исследованиях современных учёных прослеживается тенденция считать народный костюм инструментом формирования национальной идентичности и самосознания.
В Грузии очень трепетно относятся к своей национальной одежде. В частности, традиционная мужская верхняя одежда из сукна «чоха» (с ударением на -о-), известная на Кавказе как черкеска, для грузин это не просто нaциoнaльнaя одежда. Это символ национальной идентичности, исторического прошлого, духовности и традиций.
Оставим в стороне фольклорные ансамбли и этнографические музеи. Мы не будем говорить и о том, что сегодня практически каждый молодой человек считает своим долгом иметь в своем гардеробе национальный костюм (в Тбилиси известен большой магазин готового мужского платья, где можно приобрести прекрасные «чохи» на любой вкус и размер). Уже больше пяти лет в Грузии существует Общество рыцарей всея Грузии в чохах (ещё раньше, с 1970-х были известны Союз чохоносцев Святого Давида Агмашенебели и Общество чохоносцев Грузии). Сегодня общество чохоснеби (т. е. «носящие чоху») объединяет около 500 человек. Чохоснеби считают чоху благородным одеянием: «Это не телесная одежда, а духовная». Клятву, которую специально для чохоснеби написал Патриарх Грузии Илия Второй, произносит каждый член организации при вступлении в неё. Главной целью Общества является сохранение, развитие и популяризация моральных устоев, культуры и ценностей грузинской нации, сохранение традиций и обрядов, традиционной одежды, рыцарского поведения. Состоять членом этого Общества – высокая честь и большая ответственность.
Примечательно, что Халилбек Мусаясул в своей автобиографической повести о родине, которую назвал «Страной последних рыцарей», напишет: «Я надел черкеску и отныне принадлежал только своей Родине». Той Родине, где кодекс чести, мужества и благородства уздена-горца и легендарные рыцарские ценности, воспетые менестрелями, были равнозначны.
Традиционная одежда во всём мире давно вышла из повседневного употребления. Тем не менее общеизвестно, что она необходима для случаев, когда требуется подчеркнуть национальный характер торжества или события (я не о формальной или протокольной её стороне). Признаюсь, меня неприятно задело, что на Съезде народов Дагестана, собравшего представителей всех районов многонациональной республики (более трёх тысяч человек), в национальной одежде был только один – атаман Кизлярского казачьего округа Николай Спирин.
Хочется верить, что если у дагестанцев была бы возможность приобрести традиционную одежду в магазине (как это можно сделать, например, в Тбилиси), достойную, не бутафорскую – многие её носили бы. Не каждый день, а может и каждый. Во всяком случае, был бы сделан первый шаг к тому, чтобы вернуть культуру «носящих чоху»…
Творческие «находки»
Фольклор – один из главных элементов, представляющий историю и традиции дагестанского народа. Его по праву уже 50 лет представляет Государственный академический заслуженный ансамбль танца Дагестана«Лезгинка». Но его новые костюмы к последнему юбилейному концерту я бы назвала преступлением против дагестанской культуры.
Рекламный постер концерта обещал, что танцы ансамбля «познакомят зрителей с обычаями дагестанского народа, его мужеством, благородством, гордым и стойким характером, неповторимой самобытностью», что зритель увидит «живописные радужно-яркие национальные костюмы». На официальном сайте Минкульта поясняют, что добились этого титаническими усилиями: «Художники по костюмам тщательно изучили историю Дагестана, были проведены консультации с ведущими учёными-этнографами, работниками музеев по корректировке эскизов костюмов, вследствие чего орнаменты костюмов стали более содержательными, отвечающими характеру каждой народности нашей республики. 350 костюмов было изготовлено в лучшей мастерской «Возрождение» с использованием самых современных технологий, тканей, инкрустации и вышивки». Не верю. Ни один уважающий себя профессионал, имеющий отношение к дагестанскому костюму, учёный-этнограф или работник музея под это преступление не подпишется. Выражаю своё искреннее восхищение модельером Верой Агошкиной, единственной на обсуждении новых эскизов прямолинейно заявившей: «Да я своими руками «удавила» бы тех студентов, которые принесли бы мне такие эскизы по дагестанскому костюму». По сути, так называемое обсуждение эскизов носило формальный характер.
Чем были так плохи эскизы к костюмам исполнителей танцев народов Дагестана, созданные в конце 1950-х начале 60-х гг. первым его художником по костюмам Николаем Лаковым, – лакскому, аварскому, кубачинскому, гапшиминскому, лезгинскому, андийскому, кумыкскому? Подчеркну, что вся работа Н. Лакова была построена на стилизации при условии сохранения узнаваемости народных костюмов. На их основе были сшиты первые костюмы в мастерской Большого театра. В них блистала «Лезгинка» на Декаде литературы и искусства Дагестана в Москве в 1960 году и далее на многих сценах страны и мира на протяжении долгих лет. Сегодня эти костюмы по праву стали классикой сценического искусства.
Я не буду говорить о «современном прочтении национального фольклора» и некоторых его гламурных трактовках. Правда, из головы не выходит картина, когда обтянутые чем-то серебристым молодые люди, важно вышагивают по кругу с поблескивающими предметами, отдалённо напоминающими кинжалы, в манерно вытянутых руках. На самом деле народный танец трудно испортить. Но костюмы!!! От них ничего народного не осталось!
Вообще, творческой «находкой» художников по костюмам, помимо безапелляционного вторжения в конструктивные линии, стало накладывание в большом количестве на костюм декора, буквально цитатами, из дагестанского орнамента в камне, дереве и металле. К примеру, немало удивило одеяние в «Аварском танце». Здесь художники не стали церемониться с тысячелетней стариной, и вместо традиционного покроя платья (платья-рубахи, платья-туники) и штанов (штаны широкие в шагу с клином) сделали их клешевидными… На то, что получились, наложили орнамент с аварского резного дерева. Поверьте, если его заменить на орнамент «шагающей гребёнки», эти костюмы с одинаковым успехом могут использовать ансамбли оленеводческих финно-угорских народов «Асъя-кыа», к примеру.
Дешёвые парики для демонических персонажей
Больше всего потрясло то, как далеко зашли, точнее, на что ещё они посягнули. На святое. На горскую бурку и папаху.
Папахи вообще напоминали дешёвые парики для демонических персонажей. А бурки… правда, потрясли. Они были плюшевые. Честное слово, даже Дюма, который в своих невероятных историях о путешествии по Кавказу со знанием дела писал, что «хорошая бурка – большая ценность, особенно когда она сделана из перьев пеликана…», от досады съел бы собственное перо – ТАКОГО и ему не выдумать. Вот на ней, на этой «дуре плюшевой», точно не хватало тех пуговиц, о которых Фидель Кастро спросил Расула Гамзатова, принимая из его рук диковинный дар – андийскую бурку.
Для дагестанцев издревле бурка являлась одним из атрибутов, подчёркивающих мужество и достоинство его хозяина. Попробуйте несколько раз произнести вслух: «плюшевая бурка». Попытайтесь её представить. Она соотносится с тем образом, который несёт подлинная дагестанская бурка? По сути, бурка в танце – самостоятельный партнёр, со своим характером поведения. А теперь попытайтесь представить молодого человека во всклокоченном парике (папахе), с приклеенными усами и плюшевой накидке (бурке), несущегося по сцене в зажигательном ритме танца…
Приведу ещё два форумских отзыва по юбилейному концерту: «… вот что меня в «Лезгинке» действительно вымораживает, так это оскал улыбок в 33 зуба на напомаженных лицах наших танцовщиц... Они то, конечно, не виноваты, их заставляют.., но, на самом деле. это так нефольклорно... Образ танцующей горянки должен быть совершенно другим». И другой отзыв «…ещё эти дурацкие наклеенные усы у мужчин». Замечания не столь существенны, но вполне органично вписываются в концепцию тотальной фальши, заложенную в новые костюмы «Лезгинки». Словом, самый настоящий фальшивый кролик (Ильф-и-Петровский), очень полезный и питательный. Для вегетарианцев.
Руководству нужно было новое этно-шоу, ориентированное жёстко на запад? Но какой ценой? Выхолащиванием подлинного духа культуры и её самобытности?!! Ведь по сути своей, ансамбль – визитная карточка именно самобытной культуры республики, её гордости и национального достояния.
Можно провести параллели с грузинским академическим фольклорным ансамблем «Эрисиони» (образованном в 1885 г.). Его ещё называют «музеем фольклора». Но это отнюдь не ожившие на сцене экспонаты этнографического музея. На сегодня, по всеобщему признанию, «Эрисиони» может похвалиться потрясающим представлением «Легенда Грузии», которое ни в чём не уступает мировым звездам этно-шоу. Как к слишком «западному» шоу отнеслись в Тбилиси? Если в Америке и Европе грузинские танцы – экзотика и великолепное этно-шоу, то в родном Тбилиси зритель заметит и не простит ни одного неточного движения и отступления от академического рисунка и духа танца. Высшую оценку дал Католикос Патриарх Всея Грузии Илия Второй, который высказался о творчестве ансамбля «Эрисиони» так: «Это – выражение нашего дарования, национального характера и будущего Грузии».
Уверена, если бы ансамбль «Эрисиони» выступал в традиционных костюмах с откровенной концепцией фальши и кричащего гламура, на другой же день он просто перестал бы существовать. Потому что нaциoнaльнaя одежда в Грузии – это символ национальной гордости, исторического прошлого, духовности и традиций. И об этом в Грузии знают не только чохоснеби.
- 28 просмотров