[ Один год из жизни… ]

Вчера, 20 января, исполнилось 90 лет со дня образования ДАССР. Советского Союза давно уже нет, поэтому, с идеологической точки зрения, праздновать день образования Дагестана как социалистической республики – поступать, наверно, не совсем обоснованно. Постановление ВЦИК от 20 января 1921 года об образовании Дагестанской Автономной Советской Социалистической Республики, по большому счёту, лишь закрепляло существующую де-юре и де-факто принадлежность Дагестана СССР как наследнику земель царской России. Говорят, по задумке организаторов праздничного концерта, посвящённого этому событию, было решено проиллюстрировать на сцене каждое из девяти десятилетий Дагестана, поэтому в ворохе отрицательных событий и явлений приходилось находить положительные моменты жизни республики. Основной темой последнего десятилетия, которая вряд ли получит отражение на сцене, стала вооружённая активность антигосударственно настроенных дагестанцев. Не будем замахиваться на всё десятилетие, но итоги прошлого года в контексте всего северокавказского фронта подведём.

Тем более что своё поздравление дагестанцам с 90­летием республики Дмитрий Медведев начал так: «Уважаемые друзья! Поздравляю вас со знаменательной датой – 90­летием со дня образования Республики Дагестан. Благодарю вас за огромный вклад в борьбу с терроризмом…»

Обратимся к статистике. В прошлом году в Дагестане были убиты 209 боевиков, а 141 член и пособник НФВ был задержан. 350 человек, активно противоборствующих российской власти, только в одном Дагестане!

По классификации российских вооружённых сил, до армии это количество далеко не дотягивает, но 3 – 4 роты уже есть. Да, это число не было постоянным, но постоянной оказалась идея, пополняющая ряды дагестанского подполья. В Ингушетии, например, прежде бывшей лидером радикальной активности, за год были убиты 63 участника НВФ и 27 задержаны.

До убийства в августе 2010 года главы дагестанского подполья и шариатского судьи всех северокавказских боевиков Магомедали Вагабова впервые соотношение потерь было не в пользу правоохранителей.

Подводить итоги года с такими статистическими показателями – обозначить проигрыш. Сразу после убийства Вагабова было объявлено об обнаружении у него документации, наводящей на след остальных групп, действующих в Дагестане. Хотя заявление это выглядит странно, так как из обнародованных телефонных разговоров заблокированных боевиков известно, что во время штурма они уничтожают не только любую информацию на всех носителях, которая может навести на след соучастников, но даже деньги, чтобы те не достались силовикам. Не может быть, чтобы Вагабов – один из самых опытных боевиков – был столь неосторожен со своими записями, если они у него и имелись.

С другой стороны, озвученная силовиками информация о документах должна была заставить группы, имевшие контакт с Вагабовым, сменить своё местоположение, будь­то городские квартиры или укрытия в лесу. Возможно, на эту передислокацию и рассчитывали правоохранители, полагая, что, снимая новые квартиры, боевики выдадут себя. Неисключено также наличие внедрённых в группы НВФ агентов, благодаря которым и удалось осуществить серию успешных операций, выправивших статистику. Однако большое количество убитых боевиков – это скорее не показатель успешности спецслужб, а рост приверженцев идей вооружённого джихада.

С именем Вагабова связаны почти все значимые процессы, которые происходили в этом году в стане Имарата Кавказ. Его обвиняли в организации взрывов в московском метро. Он после убийства Анзора Астемирова стал шариатским судьёй, который должен был разрешить спор между арабом Муханнадом, называемого связью северокавказских боевиков с мировым движением джихад, и Доку Умаровым, который, несмотря на противодействие ему Муханнада и некоторых других полевых командиров, не отказался от командования боевиками.

Возможно, ситуация раскола в руководстве Имарата Кавказ не возникла бы, не убей силовики Анзора Астемирова, а вслед за ним Саида Бурятского, пользовавшихся огромным авторитетом среди радикальных мусульман. Вагабов выступил в этой ситуации на стороне Умарова, и его примеру последовало большинство командиров в других регионах (Кабардино-­Балкарии и Ингушетии). Фактически идеи раскольничества подхватили только некоторые чеченские полевые командиры. Вероятно, именно этот разлад вызвал спад активности боевиков в Чечне и Ингушетии.

Новая тактика

В 2010 году боевики начали широко использовать тактику смертников, причём не только ту, когда человек взрывался в начинённой взрывчаткой машине (как это было в начале года на базе ДПС в Махачкале, позже в Кизляре и на полигоне «Дальний» в Буйнакске), но и такую, когда боевики шли на операцию, не рассчитывая вернуться назад, как, например, это случилось при нападении на родовое село Рамзана Кадырова Центорой и на чеченский парламент.

Разница в потерях боевиков и силовиков показывает, что в среднем на одного убитого боевика приходится меньше чем один убитый силовик (209 против 135). Это, с одной стороны, говорит о том, что силовики убивают в том числе и людей, на которых нет крови (именно тех, которых государство хочет адаптировать), а с другой – о том, что боевики понимают несоразмерность потерь силовиков собственным силам. Поэтому и появляются акции самопожертвования, когда один боевик пытается убить как можно больше правоохранителей (отсюда – самоподрывы и нападения без планирования путей отхода).

Новые цели

В минувшем году участились случаи поджогов, подрывов и обстрелов заведений, торгующих алкоголем. Последний такой случай произошёл в Хасавюрте (см. 2 стр. «ЧК»).Ещё одной целью, на которую участились нападения, стали объекты инфраструктуры. Подрывались железные дороги, вышки сотовой связи и даже электростанции. Наиболее громкой такой акцией был подрыв Баксанской ГЭС в Кабардино­-Балкарии. Аварию на Саяно­-Шушенской ГЭС боевики изначально тоже приписали себе. Взрыв в Баксане говорит о том, что эти заявления были не просто пиар­ходом подполья.

Мирные жители

По состоянию на декабрь в результате преступлений террористической направленности на Северном Кавказе погибли 127 мирных жителя. Следует отметить, что в году минувшем жертвами атак боевиков на правоохранительные органы становились прохожие. Исключение составляют случаи расстрела связистов в Сергокалинском районе, которые ехали чинить вышку связи и были приняты за силовиков, а также взрывы во Владикавказе и Пятигорске. Однако в статистику убитых мирных жителей попадают и те, которых боевики убивали намеренно. Самое громкое такое убийство на счету кабардино-балкарской группировки: муфтий этой республики Анас Пшихачев был убит незадолго до нового года. Там же, в Кабардино-­Балкарии, часто фиксировались случаи убийства в лесу егерей и охотников, которых боевики то ли приняли за группу спецназа, то ли посчитали осведомителями и разведчиками. Кстати, дагестанские боевики, в частности Исрапил Валиджанов, возглавивший дагестанский фронт после убийства Вагабова, несколько раз появлялся в Интернете с видео-обращениями, в которых предупреждал, что каждый, кто войдёт в лес (спецназовец или охотник), будет убит. Также статистику убитых мирных жителей пополняют гадалки, знахари и прочие народные целители, действия которых противоречат шариату и расцениваются как колдовство.

Однако иногда страдают ни в чём не повинные люди. Вспомним случаи подрыва на спортивной площадке городского пляжа Махачкалы, когда пострадала школьная учительница, а также подростка, который пнул пакет с соком, начинённый селитрой, лежавший около въезда в военную часть.

Флешки

Ещё одним явлением, которое широко распространилось в прошлом году, стал сбор дани с бизнесменов путём отправления им флешек с угрожающими записями. Сложилось впечатление, что существуют целые группы, которые не занимаются ничем иным, кроме вымогательств. В связи с этим многие бизнесмены отчаиваются вести дела в Дагестане и переводят свои активы в более спокойные регионы России. Правда, случаев убийств за отказ выплатить выкуп озвучено не было. Примечательна в этом плане история с похищением сына главы ОАО «Сулакэнерго» Нурмагомеда Алиева. После публичного обращения нового шариатского судьи Имарата Кавказ – Али Абу Мухаммада –к похитителям парня и обоснованием противоречия данного поступка шариату сын бизнесмена был отпущен. Выявлялись также случаи, когда под видом боевиков деньги вымогали сотрудники милиции.

Отношение населения

Социальная база сочувствующих боевикам, судя по росту числа ушедших в лес, увеличивается. Однако в целом народ Дагестана в большинстве своём негативно относится к «лесным». Правда, увеличивающееся количество жертв и наличие среди знакомых или родственников убитого в спецоперации моджахеда заставляет людей по-­иному смотреть на проблему северокавказских боевиков. И если раньше салафиты (ваххабиты) отождествлялись с боевиками, то сейчас существует примерно такое мнение: «Каждый боевик – это ваххабит, но не каждый ваххабит – это боевик». Подчинившись настроению народа и властей, даже ДУМД изменило своё отношение к салафитам. Фраза муфтия Дагестана Ахмад­хаджи Абдуллаева, произнесённая на Съезде народов Дагестана о том, что ваххабизм – это маска, под которой совершаются убийства исламских активистов, была поистине революционной. Сам же Съезд показал, что люди всё-­таки осуждают терроризм (но опять­-таки отделяя его от ваххабизма).

РИА «Дагестан» сообщает, что во время социологического исследования, проведённого кафедрой философии и социологии Даггосуниверситета, на вопрос «Каковы, на ваш взгляд, цели и намерения религиозно-­политических экстремистов?» молодёжь дала следующие ответы: построение исламского (шариатского) государства – 518 (20 %); борьба за чистоту ислама – 346 (13 %); борьба за социальную справедливость – 153 (6 %); это уже ремесло определённой части общества – 270 (10 %); получение финансовой поддержки от зарубежных государств – 498 (19 %); борьба против неверующих – 403 (16 %); борьба с безнравственностью в обществе – 180 (7 %).

В прошедшем году руководство республики впервые открыто заявило о том, что целью экстремистов является построение шариатского государства.

Тактика противодействия

Несколько раз в минувшем году представители власти и правоохранительных органов сетовали на то, что проигрывают боевикам идеологическую борьбу. По сути, самые значительные удары по своей репутации боевики наносят себе сами, вызывая гнев населения жертвами среди мирных жителей. Власть же сделала ставку на Комиссию по адаптации боевиков к мирной жизни, ключевой фигурой которой является Аббас Кебедов. Заявляется, что с начала работы Комиссии с повинной пришли 16 человек. Деятельность Комиссии, созданной по инициативе государства и являющейся неким символом мирных переговоров, носит тем не менее односторонний характер. Со стороны подполья никто о мирных переговорах не заявлял. Более того, будучи живым, один из идеологических лидеров дагестанского фронта, Абдулмумин Абдулмуминов, в видеообращении отверг возможность вступления в контакт с Комиссией. Как отмечал «ЧК» в предыдущих статьях, Комиссия могла бы сосредоточиться на адаптации к мирной жизни той армии осуждённых по 208 статье (НВФ) дагестанцев, которые, освобождаясь из мест заключения, попадают под пресс правоохранителей и, как следствие, возвращаются в лес.

Несмотря на непротиводействие исламскому призыву, государство жёстко преследует тех, кто призывает к джихаду. В прошлом году, не так часто, как в позапрошлом, но всё же обнаруживались изуродованные трупы исламских активистов. А в Москве была похищена целая группа ребят-мусульман (обращение к президенту РД жены одного из них см. на сайте «ЧК». – Прим. ред.).

Вместо заключения

Несмотря на информационное внимание к вооружённому противостоянию на Северном Кавказе, субъекты СКФО, по данным статистики МВД, не лидеры по росту числа преступлений. Например, в такой графе, как «темпы прироста числа зарегистрированных преступлений, совершённых с использованием огнестрельного, газового оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств», то есть в тех пунктах, под которые подпадают акции боевиков, лидерами оказались Новгородская (187,5 %), Владимирская (154,5 %) и Смоленская (142,9 %) области. Дагестан с показателем 36,5 % занимает лишь девятое место. Отличие лишь в том, что в Дагестане эти преступления совершаются боевиками против представителей власти, а в перечисленных регионах – жителями друг против друга. Этим, видимо, и объясняется концентрация информационного внимания власти к нашей уникальной республике.