[ Всеобщие тупики ]

Здесь мы приведём несколько произошедших событий. Они могут показаться совершенно разными, но имеют под собой общую основу и наталкивают только на один вывод: надо менять и меняться. Менять правоохранительную систему и её методы, менять своё личное отношение к происходящему вокруг… и перестать стучать друг на друга!

 

 

В последних числах марта Дагестан посетили представители правозащитного центра «Мемориал». В ходе своего визита они провели пресс-конференцию и большой юридический семинар для представителей юридического сообщества республик Северного Кавказа, в том числе и мастер-класс известного юриста-правоведа Сергея Пашина. Основная тема семинара – это работа с Европейским судом по правам человека. По словам главы ПЦ «Мемориал» Олега Орлова, наши юристы уже оформили две жалобы в Европейский суд от жителей Дагестана: по похищению и исчезновению Сиражудина Шафиева и Рамазана Умарова.

Визит сотрудников «Мемориала» совпал с приездом другого высокого гостя – докладчика Комиссии по юридическим вопросам и правам человека Парламентской ассамблеи Совета Европы Дика Марти. Он, как заявляют официальные СМИ, встретился с руководством республики, представителями правозащитных организаций и Уполномоченным по правам человека в Дагестане Уммупазиль Омаровой. По итогам встреч Марти подверг сомнению точку зрения предыдущего докладчика ПАСЕ Рудольфа Биндика касательно обстановки по соблюдению прав человека в Чечне в 2005 году (тот выражал опасения, что существует риск распространения очага насилия на северокавказский регион).

Хотя за свидетельствами обратного далеко ходить не надо, они нас окружают со всех сторон. Это многочисленные террористические акты в наших городах, покушения на сотрудников правоохранительных органов, расстрелы лицами в масках без суда и следствия предполагаемых боевиков в автомобилях, похищения людей, в которых были замешаны и работники силовых структур, а также жестокие пытки, которым подвергались похищенные…

Вообще, цель формирования и деятельности общественной организации – налаживание диалога между обществом и властью и частое посещение правозащитниками республики – не может означать полного урегулирования и решения проблем. Поэтому все основополагающие решения правозащитных организаций и их лидеров должны быть прозрачны и для общества, а не только для властей предержащих. Олег Орлов рассказывает, что президент Чечни Рамзан Кадыров предлагал ему сотрудничать только с ним одним, а не с «интернетом» и народом. Следовательно, такая позиция не может влиять на развитие диалога. Нечто подобное происходило во время визита в Дагестан в марте 2010 года члена ОП России Николая Сванидзе и ряда других общественных деятелей, когда наши власти пытались инсценировать диалог с народом, но только на время визита высоких московских гостей.

Каждый раз прибытие очередного правозащитника в республику с самого начала окутывается ореолом тайны, когда журналистам и представителям общественных организаций республики буквально блокируют доступ к гостям, пока они не переговорят с руководством. Создаётся впечатление, что правозащитники приезжают в республику в целях защиты власти и государства от общества, а не прав простых граждан, на которых и должна ориентироваться деятельность правозащитников.

 

К примеру, в случае с проведением обыска в доме у главы Хасавюрта Сайгидпаши Умаханова были привлечены войсковые подразделения, расквартированные в Чечне. Они под острыми взглядами участников митинга корректно, с соблюдением процессуальных и этических норм провели надлежащие мероприятия и отбыли к месту дислокации. Теперь бы правоохранителям следовало возбудить уголовное дело в отношении доносителя за заведомо ложный донос по действующей ст. 306 УК РФ (ложный донос), по которому можно было бы сажать человека в тюрьму, а не пользоваться его, зачастую заведомо ложной, информацией.

По этой статье привлекаются лишь правдолюбы, борющиеся с коррумпированной системой. Не дай Бог, какому-нибудь правозащитнику написать жалобу в верхние инстанции: там всё окажется «схвачено», на жалобщика обязательно возбудят дело именно по 306 статье. 

 

 

Ранним воскресным утром 28 марта в Махачкале (ул. Маячная) бойцы спецподразделений окружили дом главы с. Балахани, Унцукульского района, Магомедрасула Якубова.

Как рассказывает односельчанин Якубова Расул Магомедов, находившиеся в доме (он сам, Якубов и двое его сыновей) готовились к совершению утренней молитвы. В это время в окна дома снаружи был направлен свет прожекторов. Одновременно с этим через громкоговоритель жильцам сообщили, что дом окружён, и предложили выходить по одному с поднятыми руками. Магомедов, понимая, что возможны провокации и даже штурм дома, не растерялся и тут же стал созваниваться с правозащитниками. «Я сразу позвонил председателю правозащитной организации «Матери Дагестана» Светлане Исаевой. Женщина пообещала помочь», – говорит он.

Выйдя из дома, Магомедов увидел большое количество сотрудников силовых структур. «Вели себя они грубо, сказали, что поступила достоверная информация о нахождении в доме двух боевиков. Один из них, предъявив какую-то бумажку, заявил, что это ордер на обыск».

В этот момент к месту проведения спецоперации прибыла Светлана Исаева и сотрудник Правозащитного центра «Мемориал» Екатерина Сокирианская, приехавшая в Махачкалу несколькими днями ранее. Женщины, пока силовики пытались понять, кто это такие, быстро прошли к дому, заявив, что они будут понятыми при проведении обыска. Кто-то из работников попытался возразить, что, мол, у них уже есть понятые, но женщины настояли на своём. При проведении обыска ничего противозаконного обнаружено не было, а поведение милиционеров изменилось: их действия стали более… адекватными.

По итогам обыска Якубову было заявлено, что его сын Хазкил Якубов (чемпион мира по рукопашному бою) нужен для проведения следственных действий: якобы на него указывают как на участника драки, случившейся в 22 сентября 2009 года. Отметим, что изначально об этом никто не заявлял.

По словам правозащитника Светланы Исаевой, «наскок» на дом Якубовых – попытка запугать хозяина дома и его гостя Расула Магомедова. Последний прибыл в Махачкалу накануне, по приглашению Исаевой – для встречи со спецдокладчиком ПАСЕ по Северному Кавказу Диком Марти. По словам Исаевой, Магомедов должен был рассказать Дику Марти о произволе, чинимом сотрудниками милиции в отношении его семьи и, в частности, о преследовании его сына. Магомедова в Махачкалу на своей машине привёз Магомедрасул Якубов, который всё время находился рядом с ним. С Марти Магомедов встретиться не смог. Как говорит Исаева, причиной тому стали местные чиновники, не давшие им увидеться. Но при этом Магомедов весь вечер был на виду, в том числе и на виду у сотрудников правоохранительных органов, а уже утром дом, где он находился, блокировали.

Сам Магомедов не раз мелькал в СМИ. Ему много раз приходилось вступать в полемику с милицейским ведомством Дагестана, преследовавшим его сына. В доме Магомедова неоднократно проводили обыски, но ничего подозрительного ни разу не нашли. Последний обыск был проведён в начале марта: милиционеры заявили, что подозревают сына в нападении 26 февраля на инкассаторскую машину в Хунзахском районе. Хотя молодой человек в этот день был в райцентре, куда отвёз жену для прохождения медосмотра в райполиклинику. На этот раз в ходе обыска милиционеры изъяли паспорт и права сына. (Изъятие паспорта у лиц, не привлечённых по уголовному делу в качестве обвиняемых/подсудимых или же к уголовной ответственности – лишению свободы – является незаконным.)

 

В чём выражается основной блок нарушений прав человека со стороны государства (конкретно – сотрудников правоохранительных органов)? Человек, попадая в поле зрения системы, попадает в заколдованный круг. В этой системе необходимо либо договариваться (на возмездной основе), либо, тратя время, деньги, нервы и все свои ресурсы, доказывать свою правоту, потому что в этой системе, все – начиная от оперативника, следователя, прокурора и кончая судом – против тебя.

Весь секрет проблем ещё и в том, что основная масса сотрудников правоохранительных органов не знает законов и не умеет их применять. К примеру, неправильная квалификация какого-либо правонарушения. Когда на подозреваемого «навешивают» более «тяжёлые» статьи. Потенциально это ужесточает наказание и увеличивает срок «отсидки». Хорошо, если неправильная квалификация нарушения была совершена ошибочно и выявлена более опытным коллегой или надзирающим прокурором. А что делать, когда неправильная квалификация совершается умышленно, а прокуратура и начальство закрывают на это глаза? Здесь, видимо, есть повод порассуждать и о коррупционной составляющей…

К неправильной квалификации нарушения можно добавить и другие процессуальные моменты. К примеру, к следователю в рамках уголовного дела поступают вещественные доказательства, добытые оперативным путём и представленные ему согласно действующей межведомственной инструкции N 368/185/164/481/32/184/97/147 от 17 апреля 2007 г. Следователь видит ошибку оперативников, но не исправляет её, так как это может принести ему дивиденды – он сможет «договориться» или с подозреваемыми (обвиняемыми), или с потерпевшими. Плохой оперативный материал – беспроигрышный вариант: хоть с того, хоть с другого, но следователь свою «лапу» обязательно возьмёт. В суде (конечно, при желании судьи сделать это) некоторые (!) нарушения следователей исправляются: проверяется законность происхождения вещественных доказательств, правильно квалифицируется нарушение закона. Однако следователь, а также надзирающий прокурор, пропустивший такой материал до суда, никакой ответственности не несут. Выносимые судами частные определения (редкий в судебной практике случай) либо не исполняются, либо становятся очередным «глухарём»…

 

 

 

Мы все находимся в тупике. И государство, и общество, и правозащитники. Мы (государство, партии, общество, силовики, правозащитники, салафиты, ваххабиты, суфии, либералы, радикалы и пр.) требуем свободы слова и действий только для себя, не желая слышать другого, понимать, чего от тебя требуют или просят. И все мы несогласны друг с другом. К чему приводят эти точки несогласия, показали взрывы в Москве и Кизляре. Надо ли говорить, что происходило на Кавказе и во всей России до этих событий? В течение последних 10 – 15 лет? Не уверены. Потому что каждый снова будет искать только свою правду, забыв такие слова, как «справедливость», «единение», «сабур».

Нам всем нужен мир, но ради мира на земле нет смысла разрушать всё до основания, не оставив камня на камне! Нужен общественный договор, где мы все снова будем учиться понимать и слушать друг друга, строго придерживаясь чётких и ясных правил. Закона. Если не будем придерживаться закона, то горячая точка несогласия повторится снова и снова.