В 91-м в классе появился Раха. Он пришёл из другой школы. Учёба была для него одним из пустяков, которыми кишела жизнь.
Он мог встать и уйти с урока, если были какие-либо замечания, оскорбления со стороны учителей. Он ничего не доказывал, не спорил, он густо краснел, злился от этого ещё больше, вставал и выходил, молча, из кабинета, от души хлопнув дверью.
Мы же все в классе почему-то боялись пойти на такой шаг. Мы боялись оспорить учителя, боялись его пресловутого возмездия в виде четвертной, контрольной, боялись оценок, дотошного внимания с его стороны, со стороны завуча, директора. Короче, чего только нас не заставляли панически бояться.
Хочу здесь сказать то, что я часто обдумывал: НЕЛЬЗЯ ДАВАТЬ ШКОЛЕ ЛОМАТЬ ТВОЮ ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ, индивидуальность твоего ребёнка, племянника, близкого. Пусть она не вяжется с Правилами общеобразовательной школы, федеральными законами «О школе» и остальной лабудой, на которую молятся руководители Минобразования, РОНО, ГОНО, школ.
Конечно, это субъективно, мысли вслух, но ощущение стадности, шаблона «как все», у меня прошло только на втором курсе универа.
Мне очень повезло, что я плохо видел (о чём, кстати, очень долго в школе не знал. О том, как прекрасен мир и как много в нём красок, я узнал только в последнем классе, случайно надев очки сестры), и я ходил вечно сонный и невнимательный. Моя учительница по алгебре часто и прямо говорила: «Уй, вечно этот Бергман спит! Алкоголик!» Не знаю, какая связь между сном и алкоголизмом. Не хочется тут объяснять ей эту разницу. Или говорила: «Тунеядец! После школы встретишь где-нибудь меня и убьёшь». Годы её хамства по отношению ко мне я оплатил ей сторицей. Ну, об этом не буду, может, в следующий раз.
Высидеть 45 минут урока для меня было испытанием и, видимо, сам организм, сама природа выработали антиген, и я попросту спал на уроках.
Но я не буду отвлекаться больше на школу. Школа – это отдельный хард в моей памяти.
Ну так вот, Рашид был симпатичным парнем, очень приличного телосложения. Причём на одноклассниц он не обращал никакого внимания. Он общался с красавицами 11-го класса, и друзья были у него либо из 11-х классов, либо вне школы.
В Махачкале в 90-х была очень страшная «ломка». Город напоминал собой утро алкоголика, находящегося в страшном алкогольном отравлении или, как говорят в народе, в запое.
Город был небрит, немыт, неухожен, справлял всю нужду под себя. От города несло страшным перегаром, его всё страшно раздражало, и было постоянное желание что-либо поломать, взорвать, разрушить, уничтожить, сжечь. Город был то в запое, то в похмелье.
По ул. Ленина, рядом с 1-й городской больницей, стоит магазин. Испокон веков «Центральный». Там и сейчас стоит магазин «Центральный», только сейчас он другой «Центральный», и люди там другие, и нет того совкового колорита, о котором я, дитя последнего поколения совка, часто вспоминаю, где-то ностальгирую.
Многие мальчишки 80-х помнят коктейльную в «Центральном».
В коктейльной стояли большие конусообразные фигуры со сладковатым мутным соком, и десятки мух, ос, пчёл вились вокруг капелек, свисающих с перевёрнутого конуса.
Сока обычно никто не заказывал, и вся летающая братия чувствовала себя единоличными хозяевами конусов.
А вот вокруг коктейльного аппарата очередь была всегда.
Продавщица в 92-м в коктейльном была смугловатая молодая девушка лет 18-ти. Я не был с ней знаком, но было всегда приятно видеть её в магазине.
Номер газеты
- 1 просмотр