[ КТО куда? ]

Ещё за несколько дней до начала заседания Рамзан Кадыров поспешно выразил уверенность в том, что режим КТО в республике будет наконец-то снят и в Чечне можно будет открыть таможню и придать аэропорту «Северный» международный статус. С предложением рассмотреть возможность снятия режима КТО к главе НАК – директору ФСБ Александру Бортникову – обратился президент РФ Дмитрий Медведев. Однако несмотря на поручение президента и желание Кадырова, НАК всё же оставил в силе режим КТО в республике, заявив, что этот вопрос нуждается в доработке.

Одновременно с тем, как решался вопрос о выводе войск из Чечни, из эмирата Дубай приходила противоречивая информация о покушении на бывшего командира батальона «Восток» спецназа ГРУ Сулима Ямадаева и даже его смерти. По заявлению властей эмирата, Ямадаев скончался от полученных ранений; смерть Ямадаева признал также и Рамзан Кадыров. Родственники же Ямадаева утверждают, что Сулим только ранен и уже вышел из комы.

Сейчас аналитики называют два города, откуда мог быть дан заказ на убийство Ямадаева, – это Грозный и Москва. Для первого – это окончательное устранение политической конкуренции и символ полного контроля над республикой. Мотивы второго города понять трудно; возможно, и ему нужен был некий символ контроля над Чечнёй, чтобы несколько угомонить аппетиты Грозного. Напомним, что Ямадаев и его братья были одними из первых полевых командиров мятежной Ичкерии, которые перешли на сторону России и сдали подконтрольный им город Гудермес. Потом братья Ямадаевы верой и правдой служили трём российским президентам. Поэтому устранение сначала Руслана Ямадаева, а затем Сулима выглядит как некое списание отработанного материала. Для Кадырова это должен был быть знак.

Юлия Латынина – обозреватель «Новой газеты» – в комментариях «ЧК» назвала убийство Ямадаева главной причиной того, что вопрос о снятии КТО отложен.

 

Другой форпост

Стремление Рамзана Кадырова побыстрее снять с республики тяжёлое бремя в виде КТО понятно. Во-первых, военные – конкуренты на территории, где Кадыров хочет чувствовать себя монополистом в возможности применения силы. Во-вторых, режим КТО накладывает ряд ограничений на перспективы развития экономической деятельности. В частности, как было озвучено Кадыровым, на придание аэропорту «Северный» международного статуса и возобновление работы таможенного поста при нём. Тем более что, судя по заявлениям некоторых чиновников из ФТС и Росавиации, по этим вопросам Кадыров уже договорился. Мешает лишь КТО.

Надо отметить, что в последнее время президент Чечни предпринимает ряд последовательных действий, пытаясь сосредоточить на республике экономические, политические и даже религиозные узлы, тем самым стараясь придать субъекту неофициальный статус центра Северного Кавказа, а может быть и Юга России. Уже давно в соседней республике идёт строительство огромных рынков, и в скором времени Хасавюрту грозит потеря статуса торговой столицы региона, ведь открытие международного аэропорта и таможни сделает Чечню привлекательной для торговцев. Звание южного форпоста России, которое в своё время в полной мере не смогло использовать руководство относительно спокойного Дагестана, плавно переходит к Чечне.

Стремление вывести из своей республики войска, которые отпугивают бизнес, привело Кадырова к тому, что он уже силами местных вооружённых формирований проводит спецоперации против боевиков, тем самым пытаясь сказать: сами справляемся. Также он опровергает информацию ФСБ о том, что на территории Чечни действует порядка пятисот активных членов экстремистского подполья. По данным президента ЧР, их количество не превышает 70–80 человек, с которыми тоже скоро будет покончено.

 

А нам это нужно?

Сегодня в Чеченской Республике размещены около 50 тысяч военнослужащих. Это 14 тысяч военнослужащих 42-й мотострелковой дивизии Минобороны (которая будет переформирована в две общевойсковые бригады) и 46-я бригада внутренних войск численностью 15 тысяч военнослужащих. Оба соединения дислоцируются в республике на постоянной основе. Кроме того, свыше 20 тысяч военнослужащих внутренних войск находится в республике с начала активной фазы КТО временно. И в случае принятия решения об окончании контртеррористической операции они могут быть выведены с территории Чечни. Вопрос только: куда выводить 20–30 тысяч вооружённых людей, для которых Чечня была работой? Неважно, как эти военные и милиционеры кормились в республике: за счёт выплаты боевых или банальной проверки автомобилей на дорогах, дублируя гаишников, – факт в том, что этого способа заработка их пытаются лишить. Да и куда теперь в пору финансового кризиса выводить войска? Обратно в глубь России, где уже и заводы простаивают?

Для некоторой части российского руководство война – это солидная статья расходов. Уменьшать её в условиях кризиса нужно, однако если преподнести другой части российского руководства, что, урезав военный бюджет, можно поставить под угрозу целостность российского государства, то можно и не урезать. Тем более что армия – это реальная опора власти. И никак уж не уволишь обстрелянных в боях людей, оставив их один на один с возрастающей в стране безработицей, чтобы они пополнили ряды недовольных, несогласных и т. д. Куда в таком случае девать этот контингент, который, кстати, нужно сохранить в регионе на случай повторной грузинской агрессии?

Сквозь эти вопросы протискиваются заявления прокремлёвских правозащитников о том, что ситуации в Ингушетии и Дагестане требуют более пристального внимания, нежели обстановка в Чечне. Плюс сухое путинское «оперативная обстановка в Дагестане общеизвестна». Плюс последние активные спец-операции силовиков, которые раньше не проводились столь интенсивно и масштабно (надо сказать, что у заинтересованной в войне части российского руководства есть свои адепты в Дагестане, которым нестабильная ситуация также выгодна (см. статью «Не для этого мы вас нанимали» в прошлом номере «ЧК»)).

После того как режим СКПО был объявлен в с. Губден и в то же время не снят в с. Гимры, можно допустить, что этими режимами, предполагающими задействование больших сил правоохранителей и военных, Дагестан будет покрываться как хлеб плесенью. Остались ведь ещё «неблагонадёжные» сёла в республике, выходцев из которых время от времени убивают в спецоперациях с оружием в руках. А бой в Какашуре и расстрел «шестёрки» на троллейбусном кольце (см. прошлый номер «ЧК») показали, что «неблагонадёжными» бывают и махачкалинцы.

Сомнительно, что режим КТО может быть введён в Дагестане, хотя относительно Ингушетии это вероятно. А вот введение режима СКПО (профилактическая операция), предполагающего участие не меньшего количества военной силы, вполне реально на всей территории РД. Оснований для этого у силовиков достаточно.

Так же как и достаточно в республике пустующих многоэтажных домов, которые правительство РФ в состоянии скупить для военных, исполнив обещание по обеспечению в этом году жильём 40 тысяч военных.

Какие неудобства повлечёт за собой введение войск в Дагестан, можно поинтересоваться у жителей Чечни или жителей с. Гимры, у которых возникли сложности с перевозкой товара через блокпосты, или жителей Губдена, уже жалующихся на тотальный контроль их автотранспорта.

Дагестанцы, имеющие личные авто, знают, насколько невозмутимыми бывают прикомандированные гаишники, которые не обращают внимание ни на «корочки», ни на «мой дядя полковник». Так вот представьте, что таких невозмутимых гаишников выдвинется из Чечни в нашу сторону как минимум 10 тысяч и будут они заниматься не только досмотром автотранспорта.

P. S. В период, когда в Дагестане решается вопрос о власти, возможность контроля над настроениями дагестанцев, возможность сдерживания произвола военных, а также умение находить компромиссные решения с руководством боевиков могут стать определяющими факторами при выборе следующего президента РД.