[ Изгнание ]

Правозащитников убивают по-разному. Одних – мгновенно, выстрелом в затылок. Других – многолетней травлей.

Айшат Магомедова, «дагестанская мать Тереза», лежит в реанимации московской больницы, а в Махачкале тем временем уничтожают созданную ею уникальную благотворительную больницу. Жизнь Айшат напрямую зависит от судьбы её детища.

Если бы в мусульманстве существовал институт монашества, Айшат была бы идеальной монахиней. Спокойная, всегда с лёгкой улыбкой, закутанная в большой белый платок («наследство моей бабушки»), она только входила куда-то, сразу наступала доброжелательная тишина. Семьи у неё нет, детей нет. Зато была у неё замечательная больница.
Как ни удивительно, эта благотворительная больница для женщин прожила целых 14 лет. Исключительно на пожертвования. В стационаре успели полечиться больше трёх тысяч женщин, в основном – жительницы отдалённых высокогорных сёл, и около 30 тысяч получили амбулаторную помощь. Теперь больница стала Дагестану не нужна. Арбитражный суд постановил: выселить больницу из больницы.
«…Я сама горянка, я знаю, как тяжело человеку жить в горах, особенно женщинам. Мы сняли фильм о горянках, там есть кадр: на фоне снежных вершин маленькая фигурка женщины. Она согнулась почти до земли, несёт вязанку хвороста раза в три больше неё самой. Горы мстят человеку, он напрасно думает, что он над природой хозяин. Медицины там никакой. Вот мамочка 13 детей родила и пятерых похоронила. Почему они умерли? Можно ли их было спасти? Никто не ведёт в горах статистику детской смертности. Горянка к 50 годам – изношенная старуха… Невыносимо смотреть, как унижают этих несчастных, когда они без денег приезжают лечиться в город».
Айшат родилась в семье сельского учителя, закончила мединститут, стала известным в Дагестане врачом-гинекологом, много лет заведовала отделением в Республиканской больнице. Когда в Россию пришёл дикий капитализм и стало очевидно, что здравоохранение тоже превращается в доходный бизнес, Айшат не могла смириться. Созданная ею «Лига защиты матери и ребёнка» была одной из первых общественных организаций в Дагестане.
А с 1994-го началась история больницы. Сама Айшат не решилась бы, это Минздрав республики предложил «Лиге…» взять полуразрушенное здание бывшей детской поликлиники. Построенное ещё в начале прошлого века, здание много раз меняло хозяев, а в последние годы пустовало. Врачи и пациенты больницы любят вспоминать, как они, будучи детьми, играли в этих руинах в прятки. И как радостно стало потом, когда в заброшенном дворе закипела жизнь. Студенты мединститута, жители города и приезжие из горных сёл азартно работали на стройке. Самый большой вклад внесли земляки Айшат. Её родное село Гондобери издавна славилось строителями.
Возвести крышу, восстановить стены, заменить инженерные коммуникации. «…Министерство здравоохранения РД не располагает такой возможностью и просит согласовать безвозмездную передачу строений на баланс открывающейся больницы». Распоряжением Госкомимущества РД от 21 октября 1994 года № 464-р находящиеся в аварийном состоянии здания были переданы «в бессрочное и безвозмездное…».

Ненужные дети

Рождение больницы совпало с началом чеченской войны, в Дагестан хлынули толпы беженцев. Приезжая в Дагестан с гуманитарной акцией «Из рук в руки», мы каждый раз посещали этот заповедный уголок в самом центре Махачкалы и не уставали удивляться. Чем-то ирреальным казалась больница для бедных в окружении бурлящей роскоши дагестанской столицы. Рядом возникали рестораны, банки, ювелирные магазины, а за забором, как на другой планете, шла тихая, но по своему тоже богатая жизнь.
Маленькая, всего-то на 20 коек больница стала своего рода очагом, обогревавшим тысячи обездоленных. Не только физическое здоровье здесь лечили. Во флигеле, который тоже отремонтировали методом народной стройки, открылся психологический реабилитационный центр. Шёпотом рассказывали, что там разработана специальная программа для женщин, переживших насилие. Знаю не понаслышке, что мудрая Айшат сумела удержать от рокового шага не одну отчаянную вдову, готовившуюся стать шахидкой.
Работала школа обучения для аутичных детей. Был создан центр толерантности, его волонтёров наперебой приглашали школы Махачкалы. При содействии Швейцарского посольства были организованы курсы милосердия для санитарок. Когда случилась трагедия Бороздиновской, Айшат поселила во флигеле 14 девочек из семей беженцев. Они давно не могли учиться, здесь им помогли догнать сверстников и выбрать профессию.
Последняя комиссия Минздрава выявила «грубое нарушение»: при женской больнице живут дети и на них даже не заведены медицинские карты. Спрашиваю у Айшат: «Что это за дети?» – «Ну, никому ненужные дети. Наши дети!»
Теперь её детей отдали в интернат, её горянок отправили недолеченными в горы, закрыли на замок флигель и только в больнице обязательно дежурит кто-то из врачей или сестёр – судебные приставы уже начали описывать больничное имущество.
Что ж, больница давно была обречена и даже странно, что она просуществовала так долго. Это на самом деле чудо: как удавалось Айшат, не имея ни копейки бюджетного финансирования, столько лет содержать своё хлопотное хозяйство, добывать современное медицинское оборудование и дефицитные лекарства, каждый день заботиться, чтоб накормить лежащих и принять десятки амбулаторных больных, оплачивать коммунальные расходы, налоги и при этом удерживать (на мизерных зарплатах!) высоко профессиональных врачей и сестёр.
«…Ничего удивительного. Нам помогал Всевышний. Через добрых людей».
Конечно, ей не могут простить, что большинство «посланцев Всевышнего» приезжали из-за границы. Всемирная авторитетность таких партнёров Айшат, как Детский фонд ЮНЕСКО, «Врачи мира», «Каритас», немецкий фонд Белля значения не имеет. И не идёт в счёт щепетильность Айшат, отказавшейся, например, брать деньги у одного очень богатого фонда из Саудовской Аравии. Её насторожило, что тот фонд (между прочим, официально зарегистрированный в Дагестане и хорошо ладивший с местными чиновниками) предложил взять больницу под свою «крышу».
Выживанию больницы помогали, конечно, и россияне частными пожертвованиями, совсем не богатые люди делились порой последним. Но ведь были времена, когда из-за отсутствия средств нечем было накормить больных, и Айшат приходилось на свою пенсию покупать лекарства, собиралась даже заложить свою квартиру, чтобы оплатить накопившиеся коммунальные долги, из-за которых больнице отключили отопление.
«…И вот представьте: сидят наши голодные и замерзшие горянки возле электрообогревателя. Я им говорю: придётся, наверное, закрывать больницу. Как вдруг стук в дверь и входит группа иностранцев. Оказалось, Международный Красный Крест. Привезли мешок муки и продукты. А вскоре благодаря им у нас появилась своя автономная котельная».
Была у них и своя прачечная, и своя пекарня. В этой необычной больнице не было обычных больничных запахов. По утрам пахло свежеиспечённым хлебом.
«…Я открыла главный закон жизни: если делаешь добро людям, к тебе тоже обязательно добро придёт. Оттуда …» (показывает рукой вверх). В её кабинете висел плакат со словами дагестанского писателя Али Нури: «Влечение к деньгам у многих людей сильнее, чем стремление к счастью». Кому она хотела доказать эту грустную истину? Пожалуй, самой себе. Чтобы легче было понимать тех, кто никак не хотел понимать её. «Деньги, деньги, деньги… А когда станет очень богатым, тут его и убьют. Так зачем? На тот свет никто ничего с собой не унесёт. Но мне жалко таких людей, не хочу их ругать. Хотя не понимаю: разве приятно быть чересчур богатым, когда рядом столько чересчур бедных? Все мы под одним небом живём, и все наши дела сверху видны. Самое главное – чтобы душа была чиста, этого богатства ни за какие деньги не купишь…»
Себя Айшат считала счастливой, светилась вся, вспоминая, сколько родов ей довелось принять, когда работала в Республиканской больнице. «Это ни с чем не сравнимая радость. Когда подхватываешь на лету рождающегося человека как будто саму тайну жизни в руках держишь. И каждый раз заново понимаешь, до чего ж эта жизнь хрупка и драгоценна».
Московским врачам никак не удаётся поставить Айшат на ноги. Возмущаются, что она, сама врач, так запустила своё здоровье. Букет болезней, и гемоглобин не поднимается, в два раза ниже нормы...

За дружбу ответишь

Попытки отнять у неё больницу начались ещё в 2000-ом. Тогда впервые всплыл вопрос о «не так» оформленных документах на право собственности. Но вмешались сочувствующие люди из Госсовета республики, и Госкомимущество исправило документы в соответствии с изменившимся законодательством.
Но вскоре был использован другой способ. По городу пошли слухи, потом их повторила одна местная газетёнка, о связях Айшат с чеченскими боевиками. Якобы она отправляла через Дербент партию оружия. Её эта ересь сначала здорово повеселила: «Во, оказывается, я Мата Харри». Но было совсем не смешно, когда к ней стали приходить местные «крутые» с требованием отдать «золотую землю» под строительство, а то, мол, ты по высшему счёту ответишь «за твои чеченские дела и дружбу с иностранцами».
Айшат сама пошла тогда в ФСБ, просила, чтоб ей объяснили, в чём она виновата. Её заверили, что абсолютно ни в чём. Однако клеветники не напрасно старались.
В сознании чиновников, от которых зависит теперь судьба Айшат, застряло сомнение: что-то там было. И эта чёрная мета сыграла свою роль в нынешнем решении уничтожить больницу.
Нет, суд не сказал: уничтожить. И не сказал: выселить. Решение суда округло: «освободить незаконно занимаемые нежилые помещения».
Последний срок – 31 декабря 2008 года пропущен, судебные приставы насчитали больнице 50 тысяч штрафа. Им неловко: «Мы – люди подневольные, нас торопят».
Торопит «истец» – Мингосимущество.Так называется теперь комитет, который передал в 94-м руины больнице, а потом не раз терзал Айшат из-за «не так» оформленных (им же самим) документов. Теперь все бумаги – правильные.
Пока тянулась судебная тяжба (первый иск был подан и тут же трусливо отозван еще в августе 2007-го), чиновники сумели перевести помещение больницы в собственность своего комитета. Как это могло случиться за спиной настоящего собственника – тайна кавказского правосудия.
Защищать права «ответчика» не раз ездил из Москвы адвокат некоммерческой организации «Юрикс» Станислав Горлов (и в кассационном порядке, и по апелляции решение Арбитражного суда РД было оставлено в силе). Я спросила у него, рассматривался ли на суде какой-то альтернативный вариант: куда деваться больнице? «Нет, – ответил Горлов. – Этот вопрос сочли бы риторическим, выходящим за рамки рассматриваемого иска». И с горечью добавил, что юридические споры там вообще были бессмысленны.
На суде и во время многочисленных встреч с власть имущими больнице настойчиво предлагали один «выход»: заключите договор аренды, платите и тогда оставайтесь. Упрямая Айшат категорически не желала понять: как это – платить за то, что тебе принадлежит по закону? Да и чем же платить?
«…В ходе инвентаризации было обнаружено, что 1460 кв. м государственного нежилого фонда используются больницей без соответствующей оплаты. Подсчитанная экспертами годовая сумма за эту площадь – 1 млн 350 тысяч рублей уже не первый год в бюджет республики не поступает… Предоставить же площадь безвозмездно, имея статус дотационного региона, мы не можем… А здесь желают эксплуатировать государственные строения без оплаты… Каждому хочется жить за счёт государства – пора положить этому конец… Если нашлись благотворители, они должны понимать, что в первую очередь надо оплатить аренду…» (Позиция Госкомимущества, опубликованная в «Дагестанской правде».).
Из письма коллектива больницы президенту Дагестана М. Г. Алиеву: «…Чиновники то берут, то отбирают, то подают иск, то его отзывают. Их активность точно совпадает с кривой роста цен на земельные участки в центре города».

Больно...

Помню: мы подъехали однажды к больнице и не могли узнать знакомый поворот. Впритык к забору, на том месте, где раньше стояли под навесом столы и старики играли в нарды, всего за год вырос 9-этажный дом-красавец. Он, как хищный утёс, навис над больничным двором, загородив полнеба.
Что ж, занимаемая больницей земля, в каких-то пяти минутах ходьбы от Дома правительства, действительно, золотая. И её, конечно, можно использовать гораздо эффективней. Так что рано или чуть позже на месте больницы для бедных будут, конечно, построены элитные дома и другие люди, здоровые и успешные, будут жить свою благополучную жизнь. И не напрасно ли борется с веком наше правозащитное сообщество, рассылая коллективные письма о том, что нельзя, просто немыслимо выбрасывать на улицу больницу, созданную искренними усилиями благотворителей разных стран?
…На днях снова была у Айшат. Она меня не узнала. И сама была неузнаваемой. Сбился с головы её белый платок, поседевшие волосы разметались по подушке, что-то невнятно шептали запёкшиеся, с чёрным ободком губы. Только один раз она широко открыла глаза и чётко, совсем не жалостливо произнесла: «Больно. Вы все не знаете, как это больно…»
И всё-таки я верю в чудо: будет спасена уникальная больница – восстанет, как Феникс из пепла, неутомимая Айшат.

(Статья опублткована в «Новой газете» №19 от 25.02.2009 г.)

Открытое письмо Президенту Республики Дагестан М. Г. Алиеву 

Уважаемый Муху Гимбатович!
Когда я писала эту статью, мысленно адресовала её в первую очередь вам. И не только потому, что именно вы, президент, можете найти выход из тупиковой ситуации с Благотворительной больницей. Но прежде всего потому, что слышала о ваших человеческих качествах много хорошего и верю, что вы сможете по-новому взглянуть на эту затянувшуюся историю и стать на сторону Добра и Чести.
Знаю Айшат с 2000-го года (наша общественная организация, помогающая беженцам, приезжала в Дагестан с гуманитарной акцией «Из рук в руки»), а также хорошо знаю многих людей, которые давно с нею работают, и потому смею утверждать, что никаких тёмных дел и вредных связей за Айшат и её Благотворительной больницей нет и быть не может. В конце концов там не раз проводились проверки УФСБ, и если бы в чем-то Магомедова действительно была виновата, ей должны были бы предъявить реальное обвинение. Но никто ничего не предъявил. Гораздо удобней для недоброжелателей оказалось пустить «чёрный дым», который невозможно ни уловить, ни опровергнуть.
Изгнание Благотворительной больницы – банальнейший сюжет, похожий на десятки других, связанных с переделом собственности. Удивляет тут длительность срока, в течение которого у Айшат отнимают и все отнять не могут эти строения почти столетней давности. (Впрочем, кому они нужны? Сражение идёт, конечно, за кусок «золотой» земли в центре Махачкалы.) Тянется дело так долго потому, что, во-первых, помещение было передано Благотворительной больнице вполне законно, а во-вторых, очень уж велик (не только в России) авторитет «дагестанской матери Терезы».
Мне известно, Муху Гимбатович, что благодаря вашему вмешательству арендная плата в полтора миллиона рублей была сокращена втрое. Однако Айшат и на это не могла согласиться. Дело в том, что содержать бесплатную больницу становится всё труднее, и где ж искать дополнительные средства ещё и на аренду, если порой даже кормить больных не на что. И стыдно, согласитесь, брать деньги у фондов чужих государств, чтобы заплатить родному государству за аренду. Где тут логика? Кстати, если бы этой больнице перечисляли хотя бы те средства, которые полагаются каждому больному по медстраховке, не пришлось бы Айшат выпрашивать пожертвования у зарубежных благотворителей.
Ну а главная причина, из-за которой Айшат не может согласиться ни на какую аренду, заключается в том, что с её точки зрения это значило бы признать справедливость судебного решения, которое ещё будет оспариваться в Высшем арбитражном суде (сейчас готовится надзорная жалоба). Её можно понять: здание было передано больнице в виде руин, методом народной стройки восстановлено (по оценке независимой экспертизы, 89 млн руб. вложено волонтёрами и спонсорами в ремонт), фактически больница выполняла обязанность государства – бесплатно лечила людей, а теперь за этот бескорыстный труд с неё же требуют плату за аренду.
Однако Айшат Магомедова не держится за это здание в центре города, устала бороться столько лет и готова перевезти больничное имущество в другое помещение на окраине, лишь бы туда ходил городской транспорт и, конечно, чтобы оно соответствовало санитарным нормам. Как ни странно, никто не предлагал ей никакого альтернативного выхода, кроме платы за аренду.
Впрочем, трудно говорить о будущем больницы, когда жизнь её создательницы висит на волоске. И каким же кощунством выглядят на этом фоне действия сотрудников Агентства по госимуществу, которые в отсутствие Магомедовой торопят судебных приставов выселять больницу. Буквально в никуда. То есть уничтожить. Кому стало лучше от того, что при остром дефиците койко-мест в республике больница теперь не работает? Кого из нуждающихся спешат вселить в это здание? Скорей всего, выставят его на торги, и кто-то, скрывающийся сегодня за кулисами, победит и построит на этом месте элитные дома на продажу. Казалось бы, в ситуации экономического кризиса нужно беречь всё построенное, поддерживать гражданские инициативы по развитию сети доступных медицинских учреждений, а не разрушать…
Уважаемый Муху Гимбатович! Хотелось бы поблагодарить вас за то, что по Вашему распоряжению пока приостановлено выселение больницы, и за то, что Вы выразили готовность принять Айшат после её выздоровления. Уже одно это сообщение, поступившее от Эллы Памфиловой, повысило жизненный тонус Айшат. На днях её перевели в институт Склифосовского, где ей предстоят сложные исследования и, возможно, будут найдены более эффективные способы лечения. Совершенно необходимо, чтобы ко времени её возвращения в Махачкалу был найден какой-то приемлемый вариант для переселения больницы. Иначе все старания врачей будут уничтожены. Часто посещая Айшат, я заметила закономерность: в реанимацию она попадает после тревожных новостей из Махачкалы.
Не так уж много встречается в наше время людей, которые могут сравниться своей порядочностью и своим бескорыстием с Айшат Магомедовой. Так что она, Муху Гимбатович, – самый надёжный ваш союзник в борьбе за оздоровление дагестанского общества. Ни в коем случае нельзя отдавать её в жертву хищным коррупционерам, которые в погоне за личной наживой готовы оклеветать кого угодно.
Думаю, вы понимаете, каков истинный масштаб этой личности. Такими людьми может гордиться вся Россия, и в будущем, уверена, в разных республиках Северного Кавказа появится не один памятник «дагестанской матери Терезе».

С надеждой на понимание,
Лидия Графова, председатель исполкома «Форума переселенческих организаций», член Экспертного совета при Уполномоченном
по правам человека в России