[ «Почему мир должен... ...принадлежать банкирам?» Шамиль Алиев – «Черновику» ]

– Кризис в экономике и вообще кризис – это дело, которое можно прогнозировать. Существует такое правило: ничем из того, что можно прогнозировать, управлять нельзя. Всё, что управляется, не прогнозируется и наоборот. Можно ли прогнозировать затмение Солнца и Луны? А управлять? И, наоборот, то, чем можно управлять, нельзя прогнозировать. Получается вот такая картина: между Сциллой и Харибдой. Если ты попытаешься управлять, то не очень представляешь, что делаешь. С другой стороны, не управлять тоже нельзя.

Экономический кризис в грандиозно скандальной форме проявляется в том, что затрагивает карман всех и каждого. Вот таких кризисов, гораздо более масштабных по своей внутренней структуре, очень много со дня, как только человек понял, что он занимается наукой.

Первый грандиозный кризис, который потряс мир, произошёл тогда, когда не знали, что делать с диагональю квадрата со стороной единица. И богословы в это дело включились, и физики, и математики. Получается, диагональ квадрата равна корень из двух, но что это такое – никто не знает. После того, как наткнулись на такой кризис, начали сверять. Богословы начали говорить, что всё, что есть в мире, представляет собой целые, рациональные числа. А вот получилось число, которое не относится ни туда ни сюда. Оно иррационально, и никто не знает, чему оно равно. Никогда не знали: ни тогда ни сейчас. И был грандиозный скандал. Кризис. Но поскольку об этом кризисе знали только несколько человек, то и кризис был «элитарный» – в узком кругу людей, которые думают о том, как соткан мир, из чего он и будут ли ещё такие кризисы.

Вот тогда было обозначено, что чем дольше развивается наука, тем чаще люди сталкиваются с кризисами, которые являются вообще-то в переносном смысле хорошим делом. После этого произошло бесконечное множество различных кризисов, о которых были осведомлены немногие. Чем грандиознее проблема, тем меньше людей, которые её понимают. Вот тогда появился термин «подавляющее меньшинство». Оно создаёт опору, основу, природу.

Поэтому вот в таком контексте кризис, как правило, наступает внезапно. До этого бывает, конечно, огромный объём информации, который не разглядывается со стороны такой платформы, с которой можно прогнозировать. Вот есть такая волна – солитон. Все её знают, все её видели, эксперимент ясен, но создать её никто не может. Из-за отсутствия такой платформы кризис проявляет себя внезапно.

 

Богатство не в карманах, а в голове

Также и экономический кризис. Если говорить с глобальной точки зрения, этот кризис для нас значительно лучше, чем для всего остального мира. Можно привести такой бытовой пример: я один из бедных людей в нашем городе, и таких, как я, кто не имеет заработка в организованной экономической системе города, допустим, несколько десятков тысяч. Я не являюсь болтиком и винтиком в этой системе, поэтому непонятно даже, как я зарабатываю, на что живу. То есть я не являюсь элементом системы, когда она терпит кризис. Естественно, это хорошо. Хорошо и с точки зрения психологической подготовленности, и с точки зрения напрашивающегося вывода, что никогда богатый человек на все времена богатым не оставался и не останется – нет таких законов. Да, можно передать наследство детям, внукам, ещё дальше, но всё равно это закончится.

С тех пор существует такая формула: богатство должно быть не в кассах, карманах, а в голове. В этой связи абсолютно правильно говорит наше руководство, что кризис не так смертелен для нас, как смертелен для тех, кто был в организованной экономической системе. Нас не особенно торопятся в неё брать, и мы не особо торопимся. В каком-то смысле происходит выравнивание, поскольку их жизнь держится на очень остро выраженном экономическом неравенстве.

Без конца задают вопрос: почему мир должен принадлежать банкирам? Бор пишет письмо Эйнштейну: дорогой, мы с тобой два дурака, думали, что миром управляют наши уравнения, а оказывается, – деньги. До них вдруг дошло! Таким образом, если не способен это сделать человек, то за него это как бы делает природа, с точки зрения её такого форсированного развития. И в будущем, какие бы превентивные совместные меры ни принимались, нет никаких шансов, что человечество обойдётся без экономического кризиса. Почему? Причина в том, что вообще обойти кризисы нельзя. Потому что всё, что строится на получении прибыли, не может не привести к кризису. Потому что прибыль так захватывает человека, что эта жажда приобретает аморальные формы.

С другой стороны, теоретически есть определённый выход из кризиса. Он такой гуманитарный, справедливый, но никто им пользоваться не будет, поэтому он и называется теоретическим.

Вот вы – банкир. Вы не имеете права давать процентные деньги мне или другому. Вы, вообще, должны не только ту сумму давать, но и ещё должны дать проценты на это за то, что я у вас взял. Вы должны нести какую-то ответственность. Вы, вообще говоря, мой должник. Почему? У вас в банке есть компьютер? Кто его придумал? Может быть, ваш покорный слуга имеет к этому отношение? К конструкции, технологии, к программному обеспечению… Вы же этим пользуетесь... Это даже абстрактно-теоретический подход.

 

Лекарство от кризиса

 Хотя в наших горах этим приёмом успешно пользовались. Избежать кризиса удаётся, если пользоваться восточным, исламским стилем мышления. В наших горах, в частности, такой приём был, и он очень эффектно применялся. Каким образом? Вот вы богатый человек, а я – нет. Значит, вы несёте большую ответственность. Я сам слышал, как старожилы рассказывали, что ваше стадо, в котором десятки тысяч овец, никто не трогал. Даже чабана не было – один пёс. Вот так дорожили люди вашим богатством. Каким образом? Ему (богачу) давали время от времени, к весне, список бедных людей. Бедным людям давать деньги считалось аморальным. Среди бедных людей выбирали тех, кому можно было дать деньги, чтобы он завёл хозяйство, и говорили: мол, когда ты разбогатеешь, можешь вернуть это мне. Но значительно лучше будет, если ты к этому времени найдёшь другого бедного и отдашь ему. Одному отдавали быка, другому – арбу, ещё одному бедному давали ещё одного быка. Теперь быки есть, арба есть, работяги есть. Есть новое хозяйство.

 Было бы значительно лучше, если бы экономические кризисы случались чаще. Там, где система не организована, она автоматически развивается. Там, где организована – тоже. А если система такая: чабан может отдохнуть летом – пёс посторожит, потому что чабан сумел это организовать. Организовать своё стадо означает организовать ещё и волков. Чабан открывает дорогу к определённому благосостоянию безо всяких там процентов. Я абсолютно уверен, что человечество вынуждено будет прийти к нему, но беспроцентно. Я даже в этом не сомневаюсь, хотя это и правильно, и законно: я даю – с процентами. Это одно из самых аморальных правил экономического развития с точки зрения гуманитарных взглядов на людей как на биологических единиц. Не может быть ни одному богатому человеку хорошо, если вокруг бедные и они занимаются разбоем. Я уверен, что это постепенно приведёт к тому, чтобы не только брать проценты, но и давать. Нет никакой объективной потребности иметь, например, 10 млрд рублей. Мы должны переживать по поводу такой немотивированной жажды к накоплению.

Вот такой стиль, он существовал только у очень совестливых людей, у которых сердце и совесть пишутся с большой буквы. Это теория, которая на практике была реализована у нас в республике.

Вот молекула ДНК (показывает) – что-то схожее есть с картой Дагестана. Я подумал, это не зря Всевышний так сделал. Он сделал так, чтобы в мире взяли пример вот с такой организации.

 

«Требуется человек без диплома»

Давайте возьмём образование. Существует огромное количество людей, имеющих высшее образование. Значительно возросло число профессоров, академиков. Я с удовольствием прочёл в «Черновике» объявление о том, что требуется умный человек без диплома. Кажущиеся знания больше мешают. Здесь сильнейший кризис. Раньше обладатели священных знаний (видимо, речь идёт об исламе тарикатского толка. – Прим. ред.) ходили по аулам и всматривались в лица молодых людей. У них был такой свой технологический приём определять вместимость того, с кем толкуешь. Если они видели, что лицо честное, то они давали эти знания. Если нет, то уходили и уносили с собой. Сегодня такой технологии уже нет. Но, давний механизм такого вечного ученичества заключался в том, чтобы не просто приобретать знания. Не так ставилась задача, она считалась в какой-то степени неверной.

   Не приобретение знаний важно, а развитие способностей. Мы же не сундуки. А для того чтобы отдавать порции знаний и определить, какая часть из них радиоактивна, какая – отскакивает, нужно быть вообще (задумался)…

Вот философ Лакруа говорил: чтобы человек что-то понял, он должен быть очень порядочным. Вначале требуется такая платформа. Всё остальное – потом. Поэтому во всём мире образовательный кризис. Почему-то США не очень сильно переживают, что их население, по сравнению с нашим вообще-то малограмотно. Потому что вся их система построена на принципах получения прибыли, на реализации так называемой американской мечты.

Система образования должна без конца реформироваться. Но не по прихоти нового начальника или министра. Это как раз есть наихудшая форма реформ. А наилучшая – это когда вы – учитель физики и у вас есть очень большие права – своего питомца отдать на физфак любого университета. А чтобы иметь такое право, вы должны без конца сдавать экзамены (не ваше чадо, а вы сдаёте экзамены). Я собирал однажды учителей и давал такое предложение. Понятно, что все единогласно проголосовали против. Зачем дети должны сдавать? Это мы должны сдавать экзамены. Я знал, что, естественно, останусь один. Кризис – он на каждом шагу.

– Совершенно верно, хотя в системе образования он тоже предпочтителен. В каком смысле? Когда мы поняли, куда ведёт общая система: без оглядки даём десятки тысяч дипломов, без потребителей. Вот тогда формируются частные школы. Вот это есть результат кризиса. Это невероятно трудное дело – иметь частную школу. Такую, какую имели во времена Пифагора. Пифагор вообще-то был довольно богатый человек. Он отдал свои богатства, продал себя в рабство на Восток. Шесть-семь лет он бродил по Востоку, приехал, сделал свою школу – первую академию Пифагора. Она находилась в пещере – специально, чтобы люди не отвлекались. Ему особенно нравилось, чтобы ученик видел учителя только на третий год обучения: первые два года он слышал только голос. Такая таинственность, при которой жёстко была сформулирована совершенно потрясающая цель, знания должны стать сознанием. Самая главная причина – сильная неравновесность между знанием и сознанием: сознание существует само по себе, знание – до тех пор, пока не сдал экзамен. То есть кризис в любом деле имеет и положительную сторону. В образовании – это формирование частных школ.

У меня есть много приятелей, у которых частные школы – не здесь, не в Дагестане. И когда я приезжаю туда, я удостаиваюсь чести быть принятым. Моя цель в ходе общения не рассказывать, как вот это решается, – не это важно. Важно, чтобы молодые люди, посмотрев на меня, могли увидеть силу несказанного больше, чем то, что я сказал. И главная задача – как можно острее, добросовестнее говорить о том, что ты переживаешь по тому или иному вопросу. Одному из своих знакомых я сказал: сделайте сочинение на тему – что приходит вам в голову, когда пишешь. Игрек равняется арктангенс логарифм корень из… ничего не приходит… На это потрачено бесчисленное множество поколений самых достойных людей, которые видели в этой записи, это же шифровка… Никто из учителей не учит ребят ей как шифровке… У нас любят поносить, что наши дети такие тупые, что сейчас их ничего не интересует. Я говорю: нет! Это просто мы не интересны. Давайте напишем такое полупровокационное объявление – и вы увидите: соберутся все. Было написано там: «Молния! Вот такой-то человек читает лекцию на тему «Как сделать идеальную шпаргалку?» Битком набита была аудитория, стоять негде было. Мне говорили, что ты будешь рассказывать? Да, я буду рассказывать, как сделать идеальную шпаргалку. Они готовы всё, что хочешь сделать, лишь бы выставить учителя дураком. Да, но заодно можно научить их методам шифровки. Если бы было написано: вот такой-то будет рассказывать о методах кодирования и декодирования, то никто не пришёл бы. А как зашифровать информацию, чтобы никто не знал? То есть в этом плане от кризиса много пользы. И те попытки, которые сейчас во всех странах предпринимают министры финансов для того, чтобы одолеть этот кризис, это самая большая утопия. Везде, где вы хотите жить за счёт кого-то, неважно: экономически, политически, с моральной стороны, – без кризиса не обойдётся. Кризис, он сам по себе довольно фундаментальное и неизбежное явление. Кризис означает, что наша голова должна идти в другую сторону. Вообще говоря, к кризису ведёт невыполнимость действия. Вот мы привыкли к каким-то действиям, но, оказывается, что вот с какого-то места это действие не работает. И так на каждом шагу. Появление какой-то технической новинки тоже строится на кризисе. В отличие от физики, математики, техника не имеет последовательного, непрерывного развития. Была, скажем, поршневая авиация, потом стала реактивная, и вот сейчас мы уже говорим об адронном коллайдере.