[ Психологика ]

В тот же федеральный центр информация о происходящих в республике процессах может поступать разная и противоречивая. Её нужно уметь оценивать на достоверность и объективность. Ведь от этого ни много ни мало зависит политический и социальный климат в республике.  

Внутреннее убеждение человека не видно на первый взгляд, ведь оно не лежит на поверхности, а как раз наоборот – скрыто от взгляда обывателя.

Сам термин «внутреннее убеждение» – процессуальный: судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, руководствуясь при этом законом и совестью. Мы же решили не ограничиваться только рассмотрением внутреннего убеждения указанных выше лиц в процессе профессиональной деятельности, но и порассуждать о том, что же побуждает тех или иных первых лиц республики действовать так или иначе. То есть выступить своего рода психоаналитиками власти.

 

 

 

 

Убедители и убеждаемые

Итак, суд – венец правосудия, решает дело согласно своим внутренним убеждениям, основываясь при этом на представленные сторонами доказательства. То есть, попросту говоря, жизнь человека может зависеть от того, какое у судьи настроение, или от того, каких взглядов он придерживается по жизни. Примечательно, что самого определения внутреннего убеждения закон не даёт.

Недавно (1 июля) в ВС РД прошёл уголовный процесс по делу Магомеда Алиева, обвиняемого в убийстве. Вкратце диспозиция дела такова: была убита женщина, её брат – потерпевший, а Алиев – подсудимый. Потерпевший на вопрос судьи, кого он подозревает в убийстве, указывает вообще других лиц (живущих в Сыктывкаре) и заявляет, что подсудимого он не подозревает. Гособвинение по данному делу строится, в принципе, только на свидетельских показаниях, но решать, кто прав, будет ведь суд. Как судье истолковать такую ситуацию? Ведь, по существу, таким образом можно обвинить кого угодно. Показать на него пальцем: мол, это он совершил.

Огромную роль в таких случаях играют стороны по делу – гособвинитель и адвокат, – которые по ходу процесса должны убедить судью в правильности именно их версии произошедшего. Они формируют внутреннее убеждение судьи. В идеале преимущество должно быть на стороне адвоката, так как он, по определению, более красноречив, чем прокурор. Особенно это касается суда присяжных, когда убеждение стоит во главе угла. Ведь именно в этом случае стороны априори равны и вынуждены состязаться. Здесь кроется главная проблема прокуроров – не привыкли убеждать. Им сподручнее работать с классово близкими людьми в мантиях, многие из которых (в Дагестане, в частности) – бывшие работники правоохранительных органов. Другой проблемой является недостаточный профессионализм работников прокуратуры и других правоохранительных органов, что подтверждается недавним приездом в Дагестан председателя Следственного комитета при прокуратуре РФ Александра Бастрыкина, заявившего, что местная прокуратура провалила свою работу. Фразы Бастрыкина: «нам не нужны липовые показатели» и «что это: непрофессионализм, предвзятость, необъективность, ангажированность?» – наводят на разного рода нехорошие мысли.

Если же по существу, то, на наш взгляд, неправильна ситуация, когда для проверки и оценки содержательной стороны внутреннего убеждения судьи не существует правовых критериев.

 

«Неблагонадёжные»

Говоря о внутреннем убеждении, нельзя проигнорировать и суд присяжных заседателей, тем более что эта тема очень актуальна для Дагестана. Суд над членами НВФ (предполагаемыми членами) проводится, как правило, именно этим судом. По статистике, каждый пятый суд с участием присяжных заседателей выносит оправдательный приговор. От суда присяжных «стонут» и силовики, и сама судебная система. Так, председатель ВС РД Анвар Магомедов считает, что с введением суда присяжных поторопились. Тем не менее на сегодня это самый независимый и объективный суд. И всё из-за внутреннего убеждения. У присяжных при формировании внутреннего убеждения происходит ориентация на семейно-бытовые ценности. То есть их проще убедить.

Сами обвиняемые в терроризме тоже имеют свой взгляд (убеждение или даже предубеждение) на происходящее. Причины ухода в лес, участие в НВФ, месть сотрудникам правоохранительных органов имеют под собой обоснования. Человек, зажатый в кольцо репрессивной машины (посещения домов предполагаемых террористов по поводу и без, избиения, навешивание ярлыков), использует заложенный в него природой инстинкт самосохранения – убегает в лес. И при этом он убеждён в правильности и верности такого решения. Он не доверяет государству, силовикам, не оставляющим шанса на спасение и исправление. Чего только стоят проводимые спецоперации (недавние – на улицах Акушинского, Орджоникидзе (Махачкала) и других, по сути убийства), что называется, без суда и следствия, на основании только оперативной информации, которую в интересах следствия разглашать не положено. Как в таком случае оценить объективность КТО?

 

КТО и силовики

Чем руководствуются при назначении режима КТО правоохранительные органы республики? Каковы их убеждения? Если ваши подчинённые не в состоянии качественно и своевременно выследить и обнаружить преступника, то, зная предполагаемое место нахождения врага, гораздо выгоднее его окружить, выкурить. Зона КТО – целый район, это серьёзно. Неограниченные полномочия. К примеру, беспрепятственное проникновение в жилые и иные принадлежащие физическим лицам помещения. Комендантский час. Тотальный контроль. Кроме того, нельзя забывать, что силовики – это не самостоятельные игроки, а в большинстве случаев исполнители воли государства. Введение КТО с точки зрения психологии можно воспринимать как некий отчаянный шаг в попытке стабилизировать обстановку или же как политическую игру, затеянную неизвестно кем. А может, мотив введения КТО – материальный интерес?   

 

Деформация сознания

Сознание представителя власти, кем бы он ни был, подвержено специфической болезни, формирующейся в процессе профессиональной деятельности. Эту болезнь можно называть по-разному. Мания величия или как-то иначе. Государственник всегда считает себя правым, что мнение его единственно верное. Например, неоднократные заявления министра МВД Адильгерея Магомедтагирова, что всё под контролем и СМИ только лишний раз разжигают ненужную шумиху вокруг тех же КТО, или заявления Муху Алиева, что СМИ дискредитируют деятельность МВД, или неоднократные заявления ККС РД о том, что в судейском сообществе тишь да гладь и все претенденты на должность судьи – чистейшие люди.

Привычка предоставить «красивый» отчёт о проделанной работе, пустить пыль в глаза руководству выражается у государственника в своего рода показательных выступлениях, и это тоже часть психологии, внутреннего убеждения. Как, например, вынесение предостережения с привлечением телевизионных СМИ. Таким образом в глазах руководства создаётся видимость работы. Все любят говорить о том, что было сделано (официальные отчёты). Вспомните хотя бы справки Шепеля, Козака, того же Ткачёва, но думается, справки о невыполненной работе будут гораздо длиннее. То же можно сказать и о зимнем коллапсе коммунальных служб города Махачкалы. Если помните, официальные репортажи действительное положение дел в ЖКХ не отражали.

 

Президент и осведомлённость

Суды и правоохранительные органы со своими убеждениями – это основная государственная прослойка, которая формирует социальную обстановку в республике, но главная роль принадлежит президенту РД. А как раз его понимание происходящего в республике, его мысли (убеждения) на сей счёт формируются во многом благодаря отчётам, которые ему предоставляют  министры, аналитическое управление. Опять тот же субъективный фактор формирования внутреннего убеждения. Конечно, личностную составляющую исключать нельзя, но она сводится к минимуму, так что президент должен верить подчинённым на слово («Ну понимаете, не получилось, но я исправлюсь», и в ответ: «Ну ладно, давай, с кем не бывает»). Плюс это ЕГО люди, и назначены они ИМ, потому президент волей-неволей должен выступать их гарантом. Быть объективным получается не всегда. Единственной альтернативой получения объективной информации выступают, как это бравурно ни звучит, свободные СМИ. Если поднялся шум, значит, что-то всё-таки не так, и просто проигнорировать – не получится. Президент должен оперативно вмешаться и разобраться с этим. Как – это уже другой вопрос. Можно, например, как в случае с убийством Фарида Бабаева, сказать, что «государству его убийство было не нужно», или в какой-то другой манере. Но одно можно утверждать точно: положительная роль СМИ есть. Знал бы президент Алиев от своего аналитического управления, что происходит в квалификационной коллегии судей РД? Сомневаюсь. И теперь у него есть определённые мысли на сей счёт, которые он вряд ли сможет избежать в своём послании народу. То же самое можно сказать и о деятельности прокуратуры (где она была во время зимнего коллапса ЖКХ и нападений на работницу ДЭСК в марте 2008 года, когда Ткачёв на вопрос тогда ещё полпреда РФ в ЮФО Рапоты, почему по данному факту не было возбуждено уголовное дело, ответил, что женщина отказалась писать заявление), следствия (наезды на бизнес), МВД (неоднозначные КТО).

P. S. Таким образом, из всех этих убеждений, предубеждений, мыслей складывается преломлённая картина действительности, на которую смотрит федеральный центр и потенциальный инвестор в республиканскую экономику. И у них тоже появляются предубеждения в том, что в ближайшее время этот регион, несмотря на заверения его официальных лиц, не способен на что-то большее, чем получение дотаций и создание имиджевых проектов («Немецкая деревня»), реализация которых также оставляет желать лучшего.