В Дагестане что-то происходит. Более ста милиционеров на прошлой неделе дезертировали из Гимров уже после смягчения режима КТО. В судах рассматриваются и выигрываются иски работников милиции к МВД о восстановлении в утраченных правах. Каждый месяц убивают по два-три офицера. Исключительно силовые методы противодействия преступности пропитали всю деятельность милиции, даже те её сегменты, в которых такие методы неприемлемы.
Сегодняшний оперативно-аналитический аппарат МВД Дагестана не способен понять саму природу этих преступлений. Может быть, какие-то силы специально втягивают милицию и гражданские сообщества в тотальную общенациональную бойню? Кто знает? Милицейский механизм слишком силовой, слишком мышечный для ответа на этот вопрос. Испорченное самим обществом, МВД установило в этом же обществе власть погон. Погон, которых все боятся. Милиция взяла за практику методы силового отмщения, силовой ломки.
Громоотвод
Критиковать министра ВД за нежелание работать нет оснований. Он в 6 утра уже в кабинете, а завершает работу далеко за полночь.
Ему не откажешь в мужестве и бесшабашной отваге, жертвенности, бойцовских качествах. Однако режим, в котором привык работать сам, он волею-неволей навязал всем нижестоящим сотрудникам, до последнего колена. А люди так работать не могут. Потому что они всё-таки люди. Лукавство в том, как обосновывается «особое положение» в республике, из-за чего, мол, милиционеры «обязаны стать на защиту Конституции». Здесь два стандарта. Как правило, руководство МВД, чтобы избежать нареканий в коррумпированности и недееспособности при нераскрытии экономических и политических преступлений, докладывает наверх о чрезвычайно сложной обстановке в республике, обусловленной терроризмом. Этим приёмом, что называется, гром отводят. Когда же надо отчитаться об успехах и «проделанной работе», центр информируют, что всё находится под контролем, с террором покончено, и по лесам бегают отдельные недобитки. И непонятно, оправданно всё-таки казарменное положение милиционеров или нет? Существует ли в таком объёме этот терроризм или его высасывают из пальца, когда надо прикрыть непрофессионализм? Но и в том, и в другом случае по директиве сверху все, от участкового до начальника отдела, находятся в состоянии постоянной напряжённости.
Есть ли сегодня смысл искать виновника-основателя этой системы? Нет. Просто нужен человек с ясным представлением о том, как должна работать современная милиция, не путающий оперативников и следователей с армейским спецназом. Хорошо знающий законодательство и, прежде всего, процессуальное. Именно процессуальное ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО, а не процессуальную ПРАКТИКУ, сложившуюся в органах со времён событий 99-го. Человек с административной волей, которая заключалась бы не в его голосовых связках, а в тихом, интеллигентном, но жёстком голосе, не приемлющем возражений.
Сегодня Адильгерей Магомедтагиров находится в очень сложной ситуации. Впрочем, как и все министры ВД северокавказских республик. Каждому из которых «лесные» вынесли приговор и ведут на них охоту. К счастью, охрана и счастливый случай пока отводят беду от Адильгерея Магомедовича. Но возможно ли охраной полностью исключить опасность? Да и какой ценой достигнута защита министра – разве не трагичны потери, связанные с организацией покушений на него, когда уносятся жизни и других людей? Таких, как следователя Максуда Магомедова или девятерых (!) односельчан министра.
Аманат
Разносторонне оценивая положение, можно констатировать: сложились, как говорят математики, достаточные и необходимые условия для того, чтобы с заслуженной (за десять лет кропотливой работы) наградой действующего министра ВД РД повысили в должности и в звании и перевели в центральный аппарат МВД РФ.
Ведь как бы оно ни было, винить за провал одного только министра было бы крайне неверно. Он просто заложник-аманат среды, которую сам формировал долгие десять лет. Среды, в которой милиционеры обособились от всего остального мира. Заметьте, как называют они друг друга в обиходе: исключительно «работник». Это что, на неосознанном психосоматическом уровне все остальные граждане считаются бездельниками? а может быть, подозреваемыми? Здесь, как в звуко-водо-пыленепроницаемом аквариуме, невозможно донести до министра, что за стёклами бронированного автомобиля и вне пределов министерских кабинетов идёт уже совсем другая жизнь. Там продемократические декларации президента Дагестана начали материализовываться в действия. Люди сверяют тезисы президента с законодательством, отмечают совпадения и стараются воплощать их в жизнь. Милиция же оказалась не готова к такому проявлению свобод и самосознания. Любые законные действия и инициативы граждан, побуждённых президентскими посланиями к программе развития личного успеха, МВД воспринимает как посягательство на неприкосновенные права милиции.
Магомедтагиров упорно создавал милицию железобетонно-бесстрастной, жёсткой, такой, какой она в смутные 90-е казалась наиболее дееспособной. И верно, до 2000 года стальной бойцовский кулак – самое то, чего не хватало милиции. В то время это был деморализованный, «загнанный фуфайками», по меткому армейскому выражению, орган. На любом майдане на глазах у десятков лиц хозяйничали сообщества напёрсточников и кидал, и не дай бог какому-нибудь милицейскому чину подойти к ним с претензией – расправа следовала незамедлительно. Насмешки, подтрунивания, да и прямые подзатыльники и «поджопники» преследовали не только рядовой состав. Уверенно и свободно милиционеры чувствовали себя только в стенах рай- и горотделов, и никакие спецподразделения – ни «Беркуты», ни «Каскады», ни ОМОНы – не давали ощущения собственной защищённости, что уж тут говорить о защите законных прав обычных граждан. «Ментов» не только колотили, их обворовывали. Показательна в этой связи нашумевшая история (1996 года) с похищением со счетов УБОПа МВД РД трёх миллиардов рублей. До сих пор, кстати, не раскрытого мошенничества. Мошенников было даже задержали, да пришлось отпустить – покровители сидели на самой верхушке республиканского политического Олимпа.
Практика подобных сделок диктовалась обычаем всё продавать и всех прикрывать. Способ принятия и реализации тех же бюджетных решений был похож на воровской делёж. Тогдашний министр, интеллигентный, умный генерал Абдуразаков выглядел белой вороной даже во вполне гражданском кабинете министров дагестанского правительства. Как ни обидно звучит следующее, но это чистейшая правда: Магомед Гитинович был до беззубости мягким для того времени человеком, недостаточно солдафонистым. Ему бы сегодня…
Восхождение… Стагнация
21 мая 1998 года власть в республике часа на три перешла в руки анархии. И вся несуразная и рыхлотелая конструкция МВД обрушилась – милицию публично «опустили» у дома Надиршаха Хачилаева по улице Титова, а затем её просто смели с пути при захвате здания правительства. Во всей «красе» предстала неспособность милиционеров защитить хотя бы самих себя, не говоря уже о Белом доме. Тогда стало ясно, что милиция боится сильных, а слабых унижает и обирает. В то время было ещё не столь очевидно, что это – лишь начало грехопадения, лишь старт на пути дискриминации обывателей как милицейского способа прокормить свои семьи.
Со сменой министра общество вздохнуло облегчённо – уже на второй-третий месяц после назначения министром полковника Адильгерея Магомедтагирова на лицах милиционеров появился отпечаток профессиональной гордости. Благодаря новому министру воля милиции, наконец, была собрана в крепкий кулак. Граждане ожили в надежде, что МВД наконец избавит их от уголовного кошмара.
Но, как часто случается, ожидание затянулось на годы, надежда померла, не успев родиться, как замёрзшая беременность. Уголовная власть мимикрировала в политическую, а милиция встала на защиту неприкосновенности денежных потоков, которые этот уголовно-политический симбиоз умело перенаправляет из бюджета в свои карманы. Лишь очень малая часть тех уголовников (и их подельников) преобразовалась в бизнесменов, общественных деятелей и стала на путь экономического воспроизводства. Эти сумели совершить чудо – конвертировать первоначально расхищенные «бабки» в капиталы – и сегодня заставляют деньги работать в экономике на благо всего дагестанского сообщества. Большая же часть по сию минуту наращивает мощь бюджеторасхитительского механизма под высоким патронажем милицейского аппарата, который не безвозмездно «крышует» расхитителей, а за высокие гонорары, землю на побережье, дворцы и машины.
В то же самое время рядовой милицейский состав содержится в постоянной муштре и чёрном теле. Здесь всё контрастно, как температура на планете Меркурий, на одной стороне минус сто, на другой – плюс сто. То есть в боевых подразделениях – многосуточные казарменные положения, постоянный риск быть убитыми и мизерные зарплаты. В верхушке же УБЭПов, УБОПов, ГИБДД и УНП – постоянные «приработки», свободное время для семьи, санаторно-курортные и другие формы стимулирования, продвижение по очереди на жильё. За счёт чего «приработки»? За счёт массового обывателя – торговцев, водителей, предпринимателей, врачей, преподавателей… За счёт всех тех, кого можно соблазнить коррупцией на самом что ни на есть бытовом уровне, вовлечь в этот коррупционный оборот, затем «хапнуть» и… отпустить за «лапу». Такие «тёплые» вакансии в МВД продаются по цене от $ 7500 до $ 100000, а в боевых подразделениях всегда недобор, недовольный ропот, текучка и дезертирство.
Как было уже замечено, Адильгерей Магомедович создал чрезвычайно жёсткий и неповоротливый механизм насильственного подчинения грубой воле. В начальный период милиция просто нуждалась в «стальном закаливании», но министр «перекалил» её до «чугунной хрупкости». Такую машину трудно остановить, она набрала инерцию, и её жертвой стал сам министр. Теперь вырваться из железных оков этой структуры он не может при всём своём желании. Теперь министр со своим детищем – одна фатально-спаянная конструкция.
«Дисгармония»
Для МВД РД главное – порядок-тишина. И не важно, что это порядок-сговор, когда один коррупционер прикрывает другого; мирное сосуществование и согласование полукриминальных интересов. У них сложился свой мир, своя система ценностей, все они живут в своеобразной гармонии, в мире доброго согласия и взаимовыручки. Гарант этого «тихого» согласия – МВД. И вдруг при такой идиллии для воров и взяточников появляются люди, которые начали противопоставлять себя системе. Люди, которые вооружились демократическими декларациями Муху Алиева, подкреплёнными законодательством классического буржуазного общества. Прежде всего предприниматели, которым есть что защищать от щупалец прогнившего коррумпированного братства. Сверяя действия милиции с законом, они обнаруживают, что правоохранители разговаривают и мыслят абсолютно на ином символьном языке, пребывают в совершенно иной символьной системе миропонимания. И апеллировать остаётся только к президенту Дагестана – единственному, как выясняется, третейскому судье между гражданским обществом и обществом милиционеров. Ведь, по сути, это президент виноват – озвучивая какую-либо норму закона, он вдыхает в неё жизнь на территории республики, а импульсы «вдохновенной» жизни идут в противоречие с мироощущением милиции, и она наводит «порядок».
Лечить всю эту систему сегодня нет возможности, да и смысла нет. Вылечить нужно лишь эпицентр проблемы. Причём вылечить не полной ампутацией, а переносом туда, где работают такие же маститые генералы, профессионалы своего дела. Где в здоровой конкуренции и процессе взаимного обмена опытом можно достичь пенсионного возраста. А потом и делиться своими знаниями с молодыми коллегами, преподавая, скажем, боевые искусства в одной из школ милиции.
Если есть шанс, что так произойдёт, заблаговременную заботу нужно будет проявить о родственниках министра. Следующий министр обязательно начнёт подчищать наследие своего предшественника. Если даже он сам не захочет этого, сохранившееся нетронутым окружение заставит его «счищать наждачкой» само напоминание о предшественнике. Это же окружение с мясом начнёт отрывать доходные милицейские посты, занятые сегодня родственниками действующего министра. Поэтому обоснованным и прагматичным было бы дать этим людям время на адаптацию к новым условиям без своего уходящего покровителя. Дать возможность перевести свои активы в бизнес, более трудоёмкий, менее доходный, но зато гораздо более безопасный и менее нервозатратный. Или, на худой конец, перейти в другие подразделения милиции.
Кто следующий?
Мгновенная отставка министра в такой сложной ситуации, в которой сейчас находится Дагестан, без разумно подобранной альтернативы – ошибка. Но сегодня кандидатуры есть. Мужественные, умные, знатоки оперативно-розыскной и следственной деятельности. Ниже приведены наиболее подготовленные и внутренне мотивированные кандидаты на должность министра ВД РД. Некоторые из них в своё время уже рассматривались в качестве потенциальных министров, некоторые и сейчас проявляют инициативу (трое из перечисленных – доподлинно), позиционируя себя на освобождающееся место. Так или иначе, все они опытные управленцы, профессионалы, начинавшие свой подъём по карьерной лестнице ещё в системе МВД СССР. Когда речь идёт об их порядочности, надо полагать, что именно в этой структуре её неимоверно тяжело сохранить.
Омаргаджи Омаров – начальник республиканской транспортной инспекции. Находится на хорошем счету у высшего руководства МВД РФ. По нашим данным, состоит в кадровом резерве на пост министра ВД РД. Бывший начальник личной охраны председателя Госсовета Магомедали Магомедова. Офицер ФСО.
Ашахан Магомедов – начальник ЛУВД на транспорте, характеризуется как умный, порядочный человек. Не относится к подчинённым надменно, что присуще многим его коллегам в руководящем составе, внимательно выслушивает посетителей, решения принимает взвешенно. Ещё при Абдуразакове был готов для должности министра.
Абдулджапар Магомедов – начальник УНП (управление по борьбе с налоговыми преступлениями). Пользуется очень высоким авторитетом среди подчинённых. В том числе и за то, что он – один из немногих, кто может деликатно, но твёрдо сказать министру «нет». Знаток ОРД, психолог. Обладает знаниями экономики и функций финансов.
Расул Газимагомедов – начальник ГУВД Махачкалы. Спокойный, уравновешенный, тонко чувствующий конъюнктуру, обоснованно требовательный. Великолепный специалист финансово-хозяйственной части милицейской службы. Долгое время проработал начальником ГИБДД РД, и нынешний пост начальника махачкалинского горуправления можно считать первым «горизонтальным повышением» в его послужном списке.
Омар Тупалиев – бывший начальник Хасавюртовского ГОВД, ныне работает в структуре МЧС. В своё время был уволен с занимаемой должности Адильгереем Магомедтагировым. Неофициальной причиной увольнения был митинг, организованный «Северным альянсом» в августе 2004 года. Тогда Тупалиев не воспрепятствовал проведению законного митинга против власти Магомедали Магомедова, за что, скорей всего по указанию последнего, и был снят с должности. Выпускник Академии МВД РФ.
Магомед Ахмедов – начальник УСБ МВД РД. Специалист, хорошо знакомый с оперативно-розыскной деятельностью. Обладает железной логикой, умением строить эффективные конструкции оперативных разработок. Единственное слабое место – отсутствие ораторского искусства и риторики, что важно для политико-административной должности министра. Умеет расположить к себе подчинённых. Честен и принципиален.
Магомед Баачилаев – бывший командир СОБРа, Герой России, боевой офицер. Хорошо образован, обладает положительными человеческими качествами. В своё время он был самым реальным кандидатом на пост министра ВД. Поговаривают, будто его кандидатура была даже согласована с президентом РД. Именно это-де и явилось причиной его «ухода» из милиции. Он якобы не выдержал последовавшего административного давления со стороны действующего министра. В ранге министра ВД мог бы начать оздоровление кадров изнутри.
Наби Ахадов – начальник Экспертно-криминалистического центра МВД по РД. Отлично образован, имеет богатый опыт работы. Умение увидеть, распознать и принять решения в конкретной ситуации сделало из Ахадова одного из лучших специалистов в своей области. Обладает комбинаторным мышлением, сдержан, пользуется авторитетом среди коллег.
Есть и другие «настоящие полковники», которые вполне могли бы потянуть ношу министра, но в силу некоторых причин сегодня не торопятся этого делать. Один из них – Руслан Гитинов – действующий глава центра по борьбе с терроризмом ГУ МВД РФ по ЮФО. У него есть связи в главке МВД, так как он работал помощником замминистра ВД РФ Аркадия Еделева. На него было совершено покушение, и, наверное, вряд ли он вернётся из спокойного Ростова в лихорадочную Махачкалу. Есть и другие противопоказания, главное обобщение которых – Руслан «перезрел»; он пересидел на чужбине года три-четыре.
Другой полковник, соответствующий стандартам министра МВД, – это действующий глава УФСИН РФ по РД Муслим Даххаев. Но однажды уйдя из тревожной милиции в спокойную пенитенциарную систему, вряд ли он захочет вернуться в «казарменные будни».
Как ни прискорбно, но при всех положительных качествах вышеперечисленных офицеров и их заслугах перед отечеством в самые тяжёлые для него моменты назначать их на должность дагестанского министра ВД... опрометчиво. Ведь каждый из них, работая при действующем руководителе ведомства, подстраивал себя под его поле требований. Даже не столько под него, сколько под всеобщее коррупционное согласие, сложившееся в дагестанском обществе. Согласие, которое сплелось из 700–800 коррупционных узлов и ответвлений, и каждый из руководящего состава МВД старался встроить в эту систему свой узел. Каждый подбирал на те должности, которыми мог управлять или влиять на их назначение, близких людей, будь то родственники или знакомые, связывая с ними какое-нибудь легальное или нелегальное дело, всячески опекая их, имея при этом колоссальные возможности, ограниченные только вышестоящим начальством. И теперь, если уходит кто-то вышестоящий и на его место приходит человек из этой же системы, он перенесёт, подтянет вверх за собой весь свой коррупционный узел и ответвления-корешки от него. Он не сможет добровольно отказаться от опеки над своей «капиллярной» системой. Он создал эту систему, и каждое её звено напоминает ему о моральном грузе персональной ответственности перед теми, кого он приручил. Он не сможет от них откреститься. А новый министр должен разорвать имеющуюся паутину и остерегаться создавать новую.
Новичок
В такой ситуации выход один: пригласить на должность министра ВД республики этнического дагестанца из другого субъекта федерации. Полковника или подполковника, который сформировался в органах ФСБ, МВД, а может быть, и прокуратуры (почему нет?), понимающего ментальность дагестанского народа и видящего реальную картину происходящего. Желательно, чтобы это был не чистокровный национал, а полукровка: такие менее подвержены влиянию национального фактора коррупционной составляющей республики, но, тем не менее, вернувшись в Дагестан, обретают поддержку своих родственников и друзей. Даже самый хлипкий джамаат, выходцем из которого является такой человек, моментально начинает жертвенно опекать его. Такая сельская община вскоре наполняется силой и харизмой, становясь реальной опорной силой назначенца. Сегодня, например, молодёжь из селения Гонода гордо заявляет о своём происхождении, зная, что благодаря Адильгерею Магомедтагирову само название этого села стало своего рода характеристикой и визитной карточкой для его жителей. По первому зову своего лидера они готовы встать на его (лидера) защиту, проявляя некую ментальность жертвенности, присущую всему дагестанскому народу. И это – сила!
Отсутствие структурированной силы – главный минус пришлых силовых чиновников. У них нет «спины» в виде родового села, поэтому в пространстве, где закон бездействует, их может обидеть и запугать человек из коррупционной обоймы. Единственный выход для пришлых, чтобы отработать свой срок и остаться невредимым, – держаться тех, за кем такая сила есть. Новый же министр одновременно должен быть своим и не должен быть испорчен местной практикой.
Желательно, чтобы и жена назначенца была русской. Она в любом случае положительно влияла бы на его поведение, общение, действия, соответствующие кремлёвским представлениям о культуре. И, самое главное, нужен претендент, сила которого заключалась бы не в мышечной массе, а в неординарном интеллекте, в умении добиваться поставленной задачи не силовыми методами, а исключительно комплексными действиями, комбинацией.
Такие люди есть. Не будем уточнять – в Майкопе ли, в Воронеже, Тамбове или Туле, но они есть. Называть их сегодня мы не можем. Для их собственной безопасности: один из претендентов-дагестанцев оценивает стоимость должности министра в € 5 млн, и ясно, что это слишком большая цена потери/приобретения, чтобы избежать искушения «решить вопрос», потратив всего $ 100 тыс. – $ 150 тыс.
- 6 просмотров