В последнее время село Губден Карабудахкентского района стало зоной повышенного внимания силовых органов и как следствие – СМИ и общественности. Проведение спецопераций по нейтрализации НВФ, базирующихся в губденских лесах, громкие преступления, конфликты, имеющие под собой довольно сложную почву, сподвигли «ЧК» на попытку анализа ситуации в районе.
История
Ранее «ЧК» затрагивал тему Губдена в материале, посвящённом территориям, в которых население добивается придания статуса самостоятельного муниципального образования в ранге района. Сейчас мы расскажем о религиозной жизни губденцев.
Иллюстрацией отношения губденцев к исламу является документ, датированный 1963-м годом: «Записка Совета министров ДАССР в Совет по делам религиозных культов при Совете министров СССР о предоставлении санкции на закрытие мечети в с. Губден Сергокалинского района» (Губден несколько раз переходил из состава Ленинского района (ныне Карабудахкентского) в Сергокалинский и обратно. – Прим. ред.). «После 30-летнего перерыва, в 1956 г., в с. Губден группа религиозных фанатиков без разрешения, самовольно открыла мечеть. Впоследствии она была зарегистрирована и стала действовать. Губден – один из крупных населённых пунктов Дагестана, где всё ещё сильно влияние религии и очень живучи пережитки прошлого в сознании и быту людей. Духовники запрещают своим детям, родственникам и близким вступать в ряды ВЛКСМ, принимать участие в общественной жизни села. Губденская мечеть стала центром религиозной пропаганды. Кадий и его помощники ведут себя вызывающе, занимаются антиобщественной деятельностью… Совет министров ДАССР просит санкционировать закрытие и снятие с регистрации мечети с. Губден». Думается, разъяснять степень религиозности губденцев ещё в советскую эпоху не нужно: решимости и смелости открыть в 1956 г. мечеть хватило мало какому джамаату Дагестана. До конца 1980-х г. советский административный и силовой аппарат не давал религиозности губденцев выйти за рамки обрядового культа. На рубеже 1980–90-х гг. демократизация повлияла на религиозную жизнь республики. Помимо прочего, эти перемены отразились и на политизации ислама. Первым шагом стали митинги на площади Ленина в Махачкале с требованием свободного выезда на хадж. В передних рядах – губденцы. К примеру, главным разыскиваемым КГБ по делу о митинге 13 июня 1991 г. (со стороны отдельных участников митинга имели место призывы штурмовать Дом правительства) на площади Ленина был «Хасбулатов Хасбулат Ниматуллаевич, уроженец и житель с. Губден» («Дагестанская правда», 2 июля 1991 г.).
На заре 1990-х губденцы лидировали по числу выезжающих в хадж.
Первых паломников из СССР в Саудовской Аравии встречали как самых желанных гостей. Одновременно на них оказывалось мощное идеологическое влияние. Гости в неограниченном количестве обеспечивались исламской литературой, в какой-то мере получали финансовую подпитку.
В начале 1990-х годов в Дагестан приехало большое количество проповедников салафизма. Во многом развитие салафитского течения в Губдене связано с именем вышеупомянутого Хасбулатова. Как писал друг и единомышленник известного Ясина (Махача) Расулова – Абузагир Мантаев (оба убиты в ходе спецопераций) в диссертации «Ваххабизм и политическая ситуация в Дагестане», «взгляды салафитов во многом разделял Хасбулат Хасбулатов, активно участвовавший в общественно-политической жизни Дагестана в 1991–1992 гг. Он встал во главе джамаата с. Губден».
…В 1999 г. в ходе подготовки силовиков к штурму «Кадарской зоны» в Губдене салафиты подверглись атаке своих же односельчан. Вот выдержка из официальной хроники правительства РД: «После того, как жители с. Губден силой выдворили односельчан-ваххабитов из медресе, нанеся при этом многочисленные побои, и сожгли указанный штаб исламистов, ваххабиты обещали в случае вооружённого конфликта сидеть дома и не поддерживать отряды Басаева и ему подобных». В течение нескольких лет в Губдене сохранялась спокойная обстановка. Но постепенно там стали учащаться столкновения не только между членами НВФ и силовиками, но и приверженцами традиционного ислама и ваххабитами. Так, например, 14 июля 2007 г. в Губдене были убиты депутат сельского собрания Ибрагим Ибрагимов и народный дружинник Магомедмурад Исмаилов…».
Современность
В целях объективной оценки создавшегося положения мы попросили три разные стороны прокомментировать сложившуюся ситуацию.
Глава села Ахмед Ахмедов был первым, с кем мы встретились.
– Насколько влиятельны в селении приверженцы ваххабизма?
– У нас только один человек открыто говорит, что он ваххабит. Это отец убитого в ходе спецоперации Магомедали Вагабова Магомедшапи, старик лет 80-ти. По разговорам, среди сельчан есть процентов пять людей, симпатизирующих этой идеологии. Считая их родственников, наберётся десять процентов, не более. Ваххабиты начали появляться у нас в начале 90-х годов; тогда мы их не остановили – и сейчас пожинаем плоды этого упущения.
– Идут разговоры о том, что сторонники «чистого ислама» захватили власть в селе.
– «Черновик» и другие газеты написали со слов министра ВД, что моя жена приходится сестрой Вагабову, но когда Адильгерей приехал к нам в Губден, то он отрицал, что так сказал. Они абсолютно никакого отношения не имеют друг к другу. И ваххабиты никак не связаны с администрацией села. Как они могут захватить здесь власть, если после их разгрома в 1999 г. в селе не осталось никакой сплочённой группы? Тогда, в 1999 г., мы сами разогнали их лагерь на краю села, и с тех пор у нас есть группа из сорока человек, постоянно дежурящих ночью в селении. Они работают против возникновения групп экстремистов, а также следят за порядком в селении.
– Есть ли в селе противостояние или разногласия между ваххабитами и «традиционными» мусульманами?
– Нет никакого противостояния. Это показали и похороны алима, когда все жители осуждали убийц.
– Кто такие «семья Вагабовых», слухи об экстремистской деятельности которых заполнили весь Дагестан?
– У нас в селении три семьи Вагабовых, и все их путают. Они не родственники и не связаны между собой. Из одной семьи был убитый Магомедали Вагабов. У него отец старый остался дома, признающий убеждения своего сына. У другой семьи Вагабовых тоже сын Магомедали, который сейчас прячется в лесу, по разговорам правоохранительных сил, к нему присоединился его брат, который учился в Сирии. Остальные два брата и родители осуждают их действия и призывают сложить оружие. В третьей семье Вагабовых был сын Шамиль, которого тоже убили в ходе спецоперации. Остальные члены семьи никак не настроены брать в руки оружие.
– Кем был убитый алим, и какое отношение к этому имеет семья Вагабовых?
– Газимагомед Нурмагомедов был авторитетным учёным среди даргинцев, учился и в Узбекистане, и в Киргизии. При мечети было медресе, и там он учил взрослых, достигших определённого уровня знаний мусульман. Молодых, начинающих учеников у него не было. Газимагомед выступал против ваххабитов, но с семьёй Вагабовых вражды у него не было.
– А сколько губденцев находится в лесу?
– Точно известно, что один, – Магомедали Вагабов. Но, по слухам, там могут находиться ещё два, максимум три человека. И все они молодые ребята. Ни одного взрослого человека там нет. Есть, говорят, там и даргинцы из Сергокалы, аварцы, лезгины, лакцы. Мы ищем выход к ним и попросили сельчан найти через кого-нибудь связь с ними. Мы хотим по-мужски с ними поговорить и попросить или оставить это безобразие, или уйти куда-нибудь подальше от нас.
– Являются ли губденцы, скрывающиеся в лесу, знатоками ислама? Какое у них образование?
– Некоторые учились в Пакистане, но глубоких знаний ислама у них нет. Там заразились идеологией ваххабизма и приехали обратно. Нельзя отпускать на учёбу за границу неопытных молодых ребят. У нас тоже достаточно алимов, которые могут их обучить. После того, как у них появятся серьёзные знания и умение отличать правду ото лжи, можно отпускать туда.
– Чем вы объясняете «особое» отношение к губденцам со стороны силовых структур?
– Мы связываем это с высказываниями Магомедали Вагабова, который прячется в лесу. Он записал и распространил видеозаписи с оскорбительными выпадами в адрес министра ВД Магомедтагирова.
К слову, надо заметить, что губденцы в разговорах с нами высказали своё возмущение словами Адильгерея Магомедтагирова, который на недавнем совещании у Муху Алиева с главами МО в ответ на просьбу главы Карабудахкентского района Капура Исаева дополнительно укрепить милицию в Губдене заявил: «Вы покажите хотя бы 10 надёжных и несудимых губденцев – и я дам им оружие и штат».
Офицер МВД по РД, не пожелавший представиться, объяснил своё видение ситуации:
– Губден оказался одним из центров ваххабизма по нескольким причинам. Село было богословским центром. По даргинской традиции кадии имели большое влияние на джамаат даже в советское время. Кроме того, Губден отличается замкнутостью в социально-культурном плане. Это ограниченность внутрисельского единства плюс влияние вернувшихся с Ближнего Востока губденцев, нахватавшихся ваххабитских взглядов. Первые поехавшие в хадж получили материальную помощь, а её надо было отрабатывать. В том числе поворотом к исламизации жизни и власти в селе и соответствующим отношением к госвласти. Интерес к религии подвергся извращённому влиянию неких структур на Ближнем Востоке плюс связи с кадарским джамаатом.
Инициатива народа снизу на подавление активных ваххабитов не была поддержана госорганами, занимавшимися дележом власти. Большая часть салафитов не относится к радикалам, но оказывает им моральную и финансовую поддержку.
Несмотря на заявления о поддержке властей, в работе МВД по выявлению экстремистских групп это мало сказывается. Круговая порука играет здесь важную роль. Однако механизм самосохранения для губденского джамаата сыграет важную роль – и ситуация уляжется.
Мы разговаривали и с представителями другой стороны, которых обвиняют в экстремизме, но не нашли ярых сторонников вооружённого джихада. У них одно желание – чтобы оставили в покое и не проводили обыски в их домах при любом происшествии в селении… ]§[
- 1 просмотр