Недавно в Стокгольме прошла конференция, посвящённая в том числе и проблемам Северного Кавказа. Были приглашены политологи, журналисты, правозащитники. На этой встрече и был зачитан доклад, фрагменты которого мы сегодня публикуем.
Ваха Ибрагимов, исследователь, Чечня:
– Значительное число местных жителей воспринимают «деятельность» отрядов, сформированных из чеченцев, куда хуже, чем то, что делали до них так называемые федералы. «Те – русские, но эти же – свои, как они могут так относиться к нам?» – такой полувопрос-полуутверждение не раз слышал из уст людей. И тем не менее критически настроенные по отношению к кадыровцам, ненавидящие их люди не хотели бы возврата 3–4-годичной давности, когда республикой полновластно и единолично управляли российские военные и сотрудники спецслужб. Служба и личные счёты
Почему? По одной простой причине: члены промосковских отрядов, будучи сами чеченцами, не действуют в отношении остальных жителей республики исходя из этнического принципа. Их враги – не этничес-кие чеченцы и даже не реальные сепаратисты, а конкретные семьи и люди, с которыми у них имеются личные счёты. Поэтому можно утверждать, что для большинства кадыровцев, ямадаевцев, какиевцев и других участие в войне на стороне федеральных сил – не политически мотивированное решение. Это удобный способ разрешить собственные проблемы при помощи государства, обеспечивающего их безопасность и на какое-то время снимающего вопросы материального характера.
Члены этих отрядов замешаны в тех же захватах людей, совершают убийства и пытки и по жестокости давно уже сравнялись с «эскадронами смерти», состоящими из кадровых офицеров российских спецслужб, но их действия носят всё же выборочный характер. Жителей, не противостоящих им самим и федеральной власти (причём федеральной власти только во вторую очередь), они обычно не трогают.
Что же представляют собой эти отряды, из кого они состоят? СМИ с подачи властных структур позиционируют их членов как бывших боевиков, которые, «поняв бесперспективность продолжения сопротивления», перешли на российскую сторону. Данное утверждение далеко от истины.
Одной из главных составляющих российской политики в регионе является кровная месть. Обычай этот не изжит в чеченском обществе и до последнего времени играл в том числе и стабилизирующую роль. Убить человека – на это решался не каждый уголовник. Люди, однажды совершившие такое преступление и не добившиеся прощения, обречены. Единственный для них выход – уехать куда-нибудь. В периоды ослабления государства они часто объединялись в вооружённые группы и с позиции силы оказывали давление на своих преследователей. Некоторые из вооружённых групп, существовавшие в годы правления Масхадова и доставившие ему немало хлопот, тоже состояли из кровников. Ставка Москвы
Сделать на них ставку в своей политике посчитало возможным именно российское руководство. Значительное число нынешних так называемых силовых структур Чечни создано с участием и под непосредственным началом людей, совершивших преднамеренные убийства и похищения. Сразу же после захвата территории республики, например, в услужение к российским военным перешла группировка Мовлади Байсарова. Её руководитель состоял в банде уголовника-рецидивиста Руслана Лабазанова, которую силовые структуры Чечни разгромили летом 1994 г. Между двумя войнами вместе со своими подручными он отметился захватами людей с целью получения выкупа.
Одним из первых на сторону федеральной власти встал Сулим Ямадаев. По данным прокуратуры, его группировка тоже занималась похищениями. Позднее она была легализована в качестве специальной роты при военном коменданте Гудермесского района. Сейчас на её основе создан батальон «Восток» в составе 42-й мотострелковой дивизии МО РФ. В качестве батальона «Запад» в ту же дивизию включён и отряд Саид-Магомеда Какиева. Этот человек тоже входил в банду Руслана Лабазанова и обвинялся в совершении ряда уголовных преступлений и террористических актов.
Наиболее серьёзные нарекания со стороны гражданского населения вызывает деятельность так называемых кадыровцев. Отряды, которые условно выведены под таким названием, выросли из службы безопасности Ахмата Кадырова и до сих пор возглавляются его бывшими телохранителями. Эти самые телохранители теперь занимают все ключевые посты в Чечне. Руслан Алханов, например, является министром внутренних дел, а Адам Демильханов — вице-премьером правительства по силовым структурам.
Первоначально в эту структуру входили несколько десятков человек. В основном из числа ближайших родственников и односельчан бывшего муфтия республики (Кадырова-старшего. – Прим. ред.). По мере укрупнения туда стали включать вышедших из подполья членов криминальных банд. И тогда, и сейчас костяк кадыровских формирований, сначала в виде «антитеррористических центров», а теперь как батальоны «Юг», «Север», 2-й полк патрульно-постовой службы милиции и т. д., кооптированных в силовые структуры РФ, составляли люди, совершившие убийства и похищения. Из них назначались командиры, им же поручалась вербовка новобранцев. «Чеченизация» конфликта
Показательна история Лемы Салманова – уроженца селения Майртуп. В ноябре 2002 г. у себя во дворе он застрелил двух односельчан, которые по договорённости пришли, чтобы забрать деньги за ранее купленный у них грузовой автомобиль. Родственники убитых объявили Леме кровную месть. Но за преступника вступились власти: его назначили командиром отряда кадыровцев в селе, а затем и формирующегося антитеррористического центра Курчалоевского района. Получив практически неограниченные возможности, он стал преследовать своих кровников и их ближайших родственников, всех тех, кто даже гипотетически когда-нибудь мог отомстить ему. Некоторые из них ушли к боевикам, другие стали прятаться у знакомых. Этих самых знакомых за предоставление убежища тоже подвергли репрессиям: избивали, пытали, умерщвляли. В конфликт оказались втянуты несколько семей. Его отдельные эпизоды преподносились в СМИ как борьба с «террористами». В День российской милиции в 2005 г. Лему Салманова, за полгода до этого успевшего даже застрелить своего пожилого двоюродного дядю, пытавшегося урезонить Лему, наградили правительственной медалью.
Этот человек до сих пор остаётся одним из влиятельных командиров в кадыровских формированиях. Хотя, казалось бы, зачем он нужен российской власти? Ведь результат его деятельности – не только трупы личных, не государства, врагов, но десятки людей, ушедших в горы, к боевикам…
Представляется, что именно в этом и проявляется суть чеченизации, изначально задуманной для того, чтобы столкнуть чеченцев, не дать затухнуть конфликту, переведя его в плоскость гражданской войны. Понятно, что при продвижении такой политики лучше всего опираться на тех, кто, преступив однажды, совершит подобное ещё не раз. Отменять кровную месть в Чечне никто не собирается, преследования за преступления возможны и через много лет, что связывает с российской властью таких людей намного сильнее, чем идеологические воззрения.
Политика эта попутно решает и сугубо пропагандистские задачи. Например, участие в войне местных жителей на стороне федералов даёт основания заявлять о конфликте как не имеющем сепаратистских корней.
В чеченской среде всегда были люди, позиционирующие себя как сторонники нахождения республики в составе России. У них были организованные движения и вооружённые отряды. Под командованием, например, Бислана Гантамирова находились сотни людей, противостоящих сепаратистам ещё с начала 90-х. В начале второй чеченской войны, ещё до того, как была создана служба безопасности Ахмата Кадырова, в некоторых районах возникли отряды ополчения, благодаря которым российские войска без больших потерь овладевали горной частью республики. Одн]§[
- 8 просмотров