В Санкт-Петербурге 15 июля открывается саммит великих этой земли. Это шанс, который российский город не хочет упустить. С тем, чтобы окончательно открыться миру. Так Венеция или Амстердам? В Санкт-Петербурге всё прекрасно. Прекрасны яркие фасады домов, которые были спешно перекрашены. Прекрасны девушки, которые, устроившись на подоконниках одного из зданий в самом центре города, на канале Грибоедова, загорают в бикини и бросают скучающие взгляды на завершающих работу маляров.
Санкт-Петербург, самый аристократический город России, столица, задуманная великим царём-реформатором Петром Великим, чтобы открыть дверь на Запад, осознаёт, что переживает волшебный период. В тот момент, когда Россия впервые готовится возглавить саммит G8 (с 15 по 17 июля), северная столица завершает цикл реконструкций, начатый накануне трёхсотлетней годовщины со дня своего основания (2003). Однако все задаются вопросом: когда празднования закончатся, сможем ли мы вызвать подъём экономики, привлечь иностранные инвестиции? Единственное, что ясно точно: город Петра предпринимает невероятные усилия, чтобы максимально использовать «европейскость» северной «Венеции» (или – в зависимости от собеседника – северного «Амстердама»).
Всё слишком прекрасно в Санкт-Петербурге. Роскошь, великолепие Константиновского дворца и флигелей, где будут жить главы государств и правительств самых индустриализованных стран мира, ничем не уступают царским. Однако в то время, как великая балтийская столица завершает косметический ремонт города, вдруг становится ясно, что, как по мановению волшебной палочки, исчезли все 8–10 тысяч бомжей, которые ежедневно копались в городских помойках. Города-спутники вроде Луги были превращены в гигантские ночлежки, предназначенные для лишённых наследства, «иностранцев», то есть бывших братьев по советским республикам, – всех, кто одним своим видом свидетельствует об «иной» жизни.
Социальные проблемы после долгого сна, вызванного крахом коммунизма, побудили петербургскую молодёжь вновь вернуться к политике. «В России политикой занимаются либо старики, либо очень молодые люди. Не существует промежуточных поколений», – подчёркивает Семен Борзенко, лидер «Социалистической молодёжи», объединяющей посткоммунистов, социал-демократов и другие левые движения. В Москве молодёжь думает только о том, как бы заработать, а в Санкт-Петербурге вновь ощутили вкус к политике. С одной стороны – старики, которые чем дальше, тем сильнее ностальгируют по «социальным гарантиям», предоставлявшимся в СССР; с другой стороны – новая левая молодёжь, которая старается осуществить синтез между всем историческим опытом коммунизма и европейской социал-демократии. Их «исторические» политические враги – это умеренные, попавшие в партии и движения, в той или иной степени задуманные Кремлём: «Молодая гвардия», путинцы, которые надеются стать новой номенклатурой; «Наши», путинцы, которые обращают внимание прежде всего на социальные проблемы.
Возвращение к политике доказывает, кроме всего прочего, что Россия, после долгого периода, когда вся энергия уходила на выживание, возвращается к прошлому, к историческим корням. Учительницы водят школьные экскурсии в собор Петропавловской крепости, чтобы воздать почести усыпальницам Петра Великого, Екатерина II и последнего императора Николая II, расстрелянного большевиками вместе с семьёй; одно из любимых мест новобрачных – Московская площадь, с одной стороны которой доминирует самый высокий в России памятник Ленину, а с другой возвышается внушительный Дворец Советов, который, по мысли советских идеологов, должен был стать новым сердцем города; юные новобрачные по-прежнему предпочитают распивать шампанское на верхней палубе крейсера «Аврора»; на Смоленском кладбище, рядом с часовней, где похоронена Ксения, считающаяся святой, юноши и девушки, которым не повезло в любви, пишут записки, взывая к ней о помощи. Против «злого чечена»
Чеченский терроризм, группы непокорных экстремистов из-за рубежа, опасения, что антиглобалисты из числа местных неонацистских группировок воспользуются саммитом G8 для демонстративных акций, сделали ещё более гнетущей и репрессивной ту всеобщую мобилизацию, что была объявлена для охраны самого ожидаемого события последних лет. Удивительно, что в мегаполисе вроде Санкт-Петербурга, насчитывающем почти 6 млн жителей, не удалось найти ни одной надписи, ни одной листовки, протестующей против саммита G8. Тайна оставалась тайной недолго. Когда двое членов «Социалистической молодё]§[