Политическая жизнь в Дагестане однообразна и предсказуема. Поэтому электорат в общереспубликанском масштабе даже не знает в лицо подавляющего большинства своих избранников. Но бывают и исключения, к ним и относится мой собеседник – председатель Комитета НС РД по межнациональным отношениям, внешним связям, делам общественных объединений и религиозных организаций Суракат Асиятилов.
Самоидентификация через религию
– В вашем лице совмещено столько должностей, что даже не знаешь, с чего начать…
– Начните с религии…
– Хорошо. Что ислам вообще означает для Дагестана?
– Всё. Альфа и омега нашего бытия. Не было бы ислама – не было бы и Страны Гор. Первые арабы-проповедники вступили на землю горцев в далёком VII веке. В ту пору Дагестан представлял собой конгломерат разношёрстных, вечно воюющих друг с другом, полиэтнических и в большей части языческих племён. И через краткий период времени произошла полная переоценка системы сложившихся нравственных ценностей. Ислам стал той объединяющей силой, которая помогла предкам и помогает нам чувствовать себя единым народом, хотя и разговаривающим на разных языках. Через это единство в последующем в горах нашли свой бесславный конец множество иноземных захватчиков. Притом религия тогда в основном распространялась силой личного примера и убеждения. А то, что писали в советских учебниках по истории о насильственном насаждении ислама арабами, о десятках сожжённых населённых пунктов, о перемолотых в жерновах детях – сплошная ложь. Религиозный фактор играл главную роль и в Кавказских войнах, в которых неувядаемой славой покрыли себя тысячи и тысячи дагестанцев и чеченцев. Через него мир узнал о существовании Дагестана.
– Но в последнее время в Дагестане очень распространено мнение, что Кавказские войны никому не были нужны, что тот же имам Дагестана и Чечни Шамиль принёс много бед горцам…
– Это веяния не сегодняшнего дня. И во времена Шамиля были люди, мыслившие подобным образом, но всех их содержала царская администрация, т. е., говоря простым языком, они были предателями. Никто и никогда не должен забывать, что война со стороны горцев носила чисто оборонительный и национально-освободительный характер, где участвовало подавляющее большинство дагестанских этносов. Без всенародной поддержки сопротивление колонизации не длилось бы десятилетиями, а общее количество воинов-мюридов в армии Шамиля не превышало бы 20 тысяч человек. Если бы не их мужество, то нынешних критиков героического прошлого вообще не было бы на свете: их ждала участь убыхов, шапсугов и прочих народов, в своё время физически уничтоженных Ермоловым и ему подобными персонами.
– Когда известного британского учёного лорда Стенли спросили о причинах перехода в ислам, он ответил, что сделал это потому, что не хотел пренебрегать людским достоинством, выраженном в строгом следовании за законами Всевышнего, а остальные пути, по его мнению, ведут человечество «в пучину несчастий». Вы согласны с ним?
– На все 100%. Ни для кого не секрет, что «homo sapiens» сейчас, кроме прочего, загнал себя в идеологический тупик, который имеет массу практических проявлений. Его главная ошибка заключается в том, что он существует в рамках им самим выдуманных законов, эффективных в определённых исторических условиях. Демократия теоретически вроде бы означает «власть народа», на деле и в этой системе реальная власть принадлежит лишь тем, кто владеет финансовыми и прочими ресурсами. Можно выразиться и проще: подлинное различие между диктатурой и демократией обнаруживается исключительно в теоретических моментах, а не в действительности. Так было, так есть и так будет. Ничуть не лучше и власть одной партии. Такая власть может быть источником стабильности, справедливости и равенства только в случае, если костяк партии составляют лучшие члены общества. Но и это из области научной фантастики. В исламе же не может быть ни диктатуры отдельной личности, ни господства одной партии или расплывчатого народа: всё принадлежит Всевышнему, а образ жизни действительного мусульманина – проявление небесной и, конечно, совершенной справедливости. Специфика дагестанской политики
– Но почему в реальной жизни реисламизационные процессы не улучшают морально-нравственный климат, допустим, родных пенат?
– Проблема в том, что наши «верхи» и «низы» слишком многое требуют от религии, абсолютно ничего не требуя от собственной персоны. Каждый декларирует себя вообще в религиозных рамках, хотя ежедневное поведение отдельного соотечественника в конкретной обстановке, мягко выражаясь, оставляет желать лучшего. Дагестан насквозь пронизан коррупционными, кланово-корпоративными и криминальными тенденциями; широкое распространение получили алкоголизм, наркомания и проституция; в «лучшем городе России» впритык друг с другом стоят сауны со специфическим контингентом, игорные залы и прочие злачные места – и за каждым явлением стоит не марсианин, а реально существующий дагестанец. В течение нескольких лет на сессиях Народного Собрания я неоднократно поднимал вопрос о законодательном запрете тех же игорных домов, но мой голос оставался «гласом вопиющего в пустыне». Притом что в приватной беседе каждый из депутатов и чиновников является самым ярым сторонником данных шагов. Когда же дело доходило до публичной поддержки, все становились глухими и немыми. Правда, в последнее время вроде бы наметились положительные, хотя и весьма своеобразные подвижки. На одной из последних сессий с трудом было принято решение о наложении с 1 января 2006 года частичных запретительных мер на функционирование игровых залов. Депутаты расходятся, комитеты берутся за законодательное закрепление решения, а на следующей сессии мы с немалым удивлением узнаём, что закон заимеет силу лишь… с 1 апреля.
– Может быть, закон вступает в противоречие с конституционными положениями?
– Нигде в Основном законе РФ и РД не записано, что пороки имеют или должны иметь законодательную «крышу». Общество может регулировать неприемлемые для себя явления так, как считает целесообразным. Оно может в законодательном порядке жёстко преследовать, к примеру, проституцию через создание полиции нравов и ужесточение УК. Дело лишь в желании. Касательно закрытия игорных домов можно отметить, что закон затрагивает немалые денежные интересы отдельных персон у власти. Здесь и лежит основной ключ к разгадке их поведения.
– Дагестанские политики думают одно, говорят другое, делают третье – поведение не мужчины и не горца. Вообще может ли нормальный дагестанец найти свою нишу в доморощенной политике?
– В историческом разрезе понятие «дагестанец» означало патриотизм, мужество, честность, любовь к свободе, верность слову и чувство гармоничного собственного достоинства, которое проявлялось и в отношениях с властью и в отношениях между собой. Он не льстил начальству и не поддакивал обывателю. Можно ли в нынешних реалиях представить такого человека главой даже самого захудалого селения? Ответ очевиден. Сейчас востребованы иные ценностные шкалы – и это самая большая беда современного Дагестана. В политике нет действительных мужчин-горцев, есть совокупная масса особ с мужским ликом, хотя когда нужно защищать частные интересы, они в любой час могут постоять за себя, в том числе и с кулаками. Во многих странах имеются школы публичной политики, в которых можно накопить определённый багаж знаний; мне же для руководителей Страны Гор всех рангов более актуальным представляется открытие школ, где можно получить элементарные сведения по поведению настоящего дагестанца и мужчины в той или иной ситуации. Впрочем, кодекс чести предков жизненно необходим не только политикам, но и каждому из нас.
– А нужен ли такой кодекс вообще?
– Обязательно нужен! Если его не будет, сегодняшняя жизнь дагестанцев теряет всякий смысл. Хочется верить, что наши потомки будут жить лучше нас. Притом «лучше» означает не только материальные аспекты, но и моральные, что возможно лишь при сохранении нами и передаче далее по эстафете вышеупомянутого кодекса. ]§[