[ колонка ]

[Консервация полудня] Случайность — это неосознанная закономерность, необнаруженная связь. Спорить с этим не приходится. Пару лет назад в «Первую галерею» на выставку работ Мурада Халилова явился человек с дружелюбной крысой на плече. Журналист Заира Магомедова, оттолкнувшись от впечатления, написала статью под названием «Люди и мыши». Многие, в том числе и сам Мурад, были таким подходом недовольны, считая привязку надуманной. Это, говорили они, была случайная крыса, незапланированная. Даже если так, животная настолько вписывалась в общую картину, что смотрелась как ее полноправный и предусмотренный фрагмент.

Примерно то же произошло 20 февраля на открытии выставки Саида Тихилова «Дорога в Согратль» в той же «Первой галерее». Сколько бы меня ни убеждали, что, дескать, лишняя буква в названии картины — досадная ошибка, не соглашусь. Натолкнувшись на нее, как на дверной косяк, можно обнаружить ключ к остальным работам. Не единственный, конечно. Один из многих. Для каждого — свой. «Шут на крыше» называлась работа. «Шут на крышке» — упрямилась подпись.

По уверению психоаналитиков, именно оговорки выдают нас со всеми потрохами. Именно таким языком разговаривает подсознание. Доверяя оговоркам и случайностям, можно рискнуть и сделать обобщение. Похоже, Саид Тихилов как рачительный хозяин впрок законсервировал детство. Закатал его в рамки картин, как айвовое варенье в банку. Чтобы зимой, когда сиротство ложится на сердце первым снегом, достать с антресолей летний яркий полдень в горах. И увидеть:

Синие глубокие тени, хорошо отстиранное небо. Сгорбленная старуха на лавочке, как жирная запятая, нарисованная на стене. Похожие на тотемы старики, чьи лица и фигуры разъедены временем и памятью. Детские фигурки, которые разметало поступательным движением жизни. Все они — старики, дети, влюбленные — на фоне неба и камня выглядят такими необязательными, такими случайными. Настоящими полноправными хозяевами смотрятся только застывшие в воздухе плотные и объемные, как теннисные мячи, мыльные пузыри. Пузыри да еще шут, стоящий на плоской кровле дома. Вечные мечты и вечная насмешка.

Тот же самый настрой, только с большей, пожалуй, долей горечи можно обнаружить в сборнике Саида «Притчи. Эссе. Рассказы». Такое впечатление, что весь свет и всю радость вобрала в себя его живопись, оставив прозе тень и боль. Кстати, дихотомия мира — одна из центральных тем книги. «Лишь когда нет света, я, как и все, свободен от своей тени… Мне так легче, но я не люблю темноты» — цитата из сборника.

Живопись самодостаточна и не нуждается в комментариях, но если прочесть написанное Саидом, то мир его картин сделается рельефнее. И необременительная тоска, что сопутствует вдохновению, тоска по Несбывшемуся легонько коснется крылом. Художник никогда не пройдет дорогу к своему Согратлю. Потому что нет того Согратля, который он пишет, который когда-то увидел или выдумал. Есть только картины, которыми он прокладывает к нему дорогу. Есть только Дорога. ]§[