Когда заходит речь о Давуде, и собеседник спрашивает: «А он кто?» — я теряюсь. Вроде физик, еще педагог. А помимо этого… Вот Зубайруев говорит, что Зулумханов — нашатырный спирт. В том смысле, что приводит в чувство моментально.
Запутаешься в правах и обязанностях, начнешь жаловаться на школьное устройство или на культуру, заброшенную государством, а тут, раз, Давуд. Слово, другое, и ясность в мозгах наступает необычайная. «Что, — спрашивает он, — есть государство и каковы его полномочия?» И сам же отвечает: «Это силовая структура, избранная нами для защиты нашей собственности от грабителей и воров, как внутренних, так и внешних. Но как защититься от самого государства, если оно само начнет воровать и грабить?» Тут и начинается основной разговор, и равнодушных обычно не бывает.
Я определяю Давуда как «ледокол». Он говорит с тобой, взламывает лед привычных представлений о порядке вещей, а под ним вдруг обнаруживается темная вода твоего невежества. Один из визитов к нему закончился тем, что я была уличена в незнании архимедовской истории с определением объема. И, несмотря на все мольбы, жестокий Давуд рассказал мне в подробностях все, что знал.
Мы знакомы с 1985 года. И тогда педагогической одержимости за ним не наблюдалось. В то время любительских театров в городе было видимо-невидимо, и мы, «зеленые», поглядывали снизу вверх на «динозавров». А они нас опекали. Среди опекунов был и Давуд — огнеглазый, в ореоле театральной славы, он играл на гитаре и пел проникновенным голосом. Затем потерялся из виду, а после стала поступать странная информация. Говорили о «Тайном обществе», которому он был доподлинным гуру, об издании собственной газеты. О том, что состряпал «Теорию абстрагирования», в которой по-новому рассмотрел древние библейские максимы. Что «диссер» так и не защитил, но зато преподавал в Пединституте.
Ну, некоторые сведения впоследствии не подтвердились. Диссертацию он защитил, хотя только в 2000 году. А из Пединститута, как впоследствии из ДНЦ РАН, ушел. Теперь работает только на себя.
— А почему ушел? Ведь работа в ДНЦ РАН довольно престижна.
— Все места работы, за исключением первого, предполагали безоговорочное подчинение инструкции. В то же время работа в школе, в институте, в ДНЦ предполагает творчество, индивидуальность, потому как окончательных истин ни в науке, ни в обучении, ни в воспитании не существует. Творчества по инструкции не бывает. Попытки объяснить это руководству известно чем заканчиваются. Все началось с первого места работы. Есть такой старейший в ДГУ педагог, педагог от Бога, Нина Арсеньевна Виленская. Недавно отмечали ее 80-летие. В 1981 году, сразу после окончания мною вуза, она пригласила меня работать в лабораторию методики преподавания физики. В этой лаборатории работает только одна инструкция: кто ясно мыслит, тот ясно излагает. Не можешь изложить, значит, ни мыслей, ни знаний никаких нет. Как добиться ясности? Работай! Начал работать и столкнулся с неожиданным феноменом: чем проще вопрос, тем сложнее его разъяснить студентам. Почему? Оказалось, сам мало что понимал… Ну, и пошло.
— Я заметила, что ты умеешь обломать людей, одержимых каким-нибудь прожектом, задавая простые вопросы.
— Я задаю очень простые вопросы. А с ними спорить трудно. Например, нельзя ответить на «тройку» на вопрос «сколько будет дважды два?», и «споров» здесь не может быть. Зато можно наболтать на «тройку», отвечая на вопрос «каковы основные этнополитические проблемы депрессивного региона в свете глобализации и конфликта цивилизаций?», и здесь каждый может «подискутировать». Успокаивая студентов перед экзаменами, я заявлял, что буду задавать самые простые вопросы. Они кричали: «Только не это!» Хотя бывало, что все билеты были открыты и пользоваться можно было любой шпаргалкой.
— Тебя ругают за то, что ты цепляешься к словам и уводишь разговор в софистику.
— Если общение идет с помощью слов, надо понимать Смысл слова. Иначе какое это общение? Выяснить смысл слов можно быстро. Главное — не бояться идти до конца. Помнишь награду, которую попросил автор за изобретение шахмат? На первую шахматную клетку — одно зернышко, на вторую — два, на третью — 4, далее — 8, 16, 32, 64 и т.д. Скоро выяснилось: чтобы заполнить все клетки, не хватит пшеницы всего мира. Но если с середины доски начать движение назад, то очень скоро придешь к одному единственному зернышку. Так и в смыслах слов: начнешь разбираться по правилам — скоро придешь к единственному слову.
— Твое пристрастие к книгам Виктора Суворова, в частности, к «Ледоколу» каким-то образом сюда вписывается?
— Суворов представляет читателю полный набор фактов, потом предлагает свою методику анализа и только потом делает выводы. Те же факты я могу проанализировать сам и сравнить свои выводы с выводами автора. Такой подход разумнее, чем слепое следование чьим-то «авторитетным» мнениям.
— Есть у тебя желание переустроить общество? Если да, то зачем?
— Остановка — смерть. Общество должно постоянно развиваться. По каким критериям? Если предлагаемое новое создает условия лучшие — тогда вперед. Но что есть лучшее? И как убедить людей в том, что предлагаемое на самом деле лучшее? Большинство идет за идеями, которые в результате приводят к состоянию худшему, чем то, что пытались исправить. Хочется жить среди людей и по-человечески. Это оказалось страшно интересно. А «хороших людей нужно делать из плохих, потому что их больше не из кого делать». Вначале надо получить проект, который хотя бы на бумаге работал. Тогда есть надежда, что и в жизни он заработает. Но составление такого проекта трудная задача. Привычный лозунг «Мы хотим всем добра, поэтому вначале ввяжемся в драку, а потом будет видно» приводит к катастрофе.
— У тебя есть план переустройства?
— Есть. Только обсуждать не с кем. Нет пока такого института. Поэтому пытаюсь вначале такой создать. Вначале нужно, чтобы люди одинаково понимали термины. Тогда возможно общение. Иначе получаются «разборки по понятиям». Школа здесь играет центральную роль. В этом году будет очередная попытка ее запустить в Хасавюрте. Нашлись энергичные люди, которые помогли решить проблему с формой (помещением), а содержание у меня уже давно готово. Я хочу предложить полный комплекс: от детского сада до вуза. После школы каждый уже будет знать, на что он способен и чего хочет. Наша задача — сделать так, чтобы молодой человек, сделав свой выбор, уже имел необходимые знания и навыки для его реализации. А на какой стадии это случится, после школы или после вуза, не так важно. Главное — получить результат: человека. А уже человек сделает остальное сам.
— «Теория абстрагирования» дает ответ на вопрос, как сделать человека, как его воспитать?
— Еще раз повторяю, это — только инструмент. Ответ на вопрос о человеке дают священные писания и философия. «Теория абстрагирования» помогает изучать и понимать их сложные тексты.
— Ты сам уже разобрался в чем-нибудь?
— В чем-нибудь — да.
— А твои дети тебя понимают? Как они выдерживают твой педагогический напор?
— С детьми я просто живу. Вот и все. Напор нужен, если время упущено и необходимо в короткий срок наверстать упущенное. Дочка однажды пошутила, что она понимает меня лучше, чем я ее, потому что она прожила со мной всю жизнь, а я с ней прожил не всю жизнь. Сейчас сын и дочь учатся и работают в Москве. Самостоятельно.
— А «Ночной разговор»? Это же поэзия чистой воды! Откуда?
— «Ночной разговор» о том же, о чем и «Теория абстрагирования». Только язык другой. Вместо логики и обращения к разуму — впечатления и обращение к чувствам.
— Мне кажется, ты ищешь человека, который разбил бы твои теории.
— Так оно и есть. Теории надо постоянно проверять на прочность. Если кто-то найдет в них изъян, надо быть ему только благодарным. Мне с таким повезло — это Вазиф Мейланов. Железная логика и математическая жестокость — лучший пробный камень для любой теории. Можно сказать, что я прошел с ним мой последний университет.
— А деньги? Что они для тебя?
— Во-первых, деньги — средство, с помощью которого я могу осуществить свои идеи. А во-вторых, честно заработанные деньги — показатель того, насколько предлагаемое мною нужно людям. Как говорил один экономист, что может стоить больше тех денег, которые за него согласны заплатить? Посчитав финансы, прихожу к выводу, что мои идеи и педагогические способности пока мало кому нужны. Значит, надо продолжать работать над собой или уйти в управдомы. Но идеалисты тем и отличаются, что готовы сами платить за свои идеи. Так и живем. Присоединяйтесь к нам! ]§[
- 180 просмотров