Эта тюрьма была потрясающе страшным местом. И хотя мне повезло с сокамерниками, жизнь, уверяю вас, медом не казалась.
Самым приличным из собратьев по несчастью был Ахмед, сидевший за кражу стада овец. О подробностях своего дела он рассказывать не любил, но до мелочей знал истории преступлений почти всех, кого сводила с ним судьба. Долгими ночами, когда сон, видимо, заблудившись в бездорожье, все не шел к нам, он с усердием первоклассника снова и снова расспрашивал меня об ограблении, и хотя казалось, услышать что-то новое невозможно, я сам замечал, как вспоминаю какую-нибудь интересную деталь. Тогда он сладко причмокивал и, дослушав до конца, просил рассказать заново. А иногда рассказывал сам истории, какие ему доводилось услышать, и, признаюсь вам, делал это чертовски занимательно.
Когда меня только перевели в эту мрачную тюрьму, с нами в камере сидел некто Куба, через три дня его увели, и вместо него появился скучноватый убийца Сергей. Он по пьяни зарезал двух приятелей на собственном дне рождения.
А Куба был пассажир поинтересней, без обеих кистей рук, смотреть на него было страшно. За все 3 дня мы с ним не перемолвились и парой фраз. Он сутками сидел на нарах в углу и смотрел в одну точку, отрываясь, чтобы пожрать или сходить на очко. Только один раз улыбнулся, когда уводили, мне эта улыбка почему-то сильно в душу запала, даже во сне снилась.
Через полгода, когда мы близко сошлись с Ахмедом, я вспомнил о Кубе…
Была глубокая ночь, в решетку светила полная Луна, убийца Сергей тихо похрапывал. Ахмед взял паузу, посмотрел мне в глаза, а потом рассказал удивительную историю человека, которого звали Куба.
Он родился в разгар Карибского кризиса, и его папаня, крепко выпивающий военный, назвал сына в честь острова Свободы. Родился Куба в секретном городке, где глубоко под землей находится ракета с ядерной боеголовкой, направленная на предполагаемого противника. Мать Кубы умерла при родах, отчего отец его запил по-серьезному, но с работы его не уволили. Знал папа Кубы несколько военных тайн, и из секретного города решили его не выпускать, к тому же он был вроде героем войны. Перевели в никому не нужный бумажный отдел, чтобы никому не мешал и пил себе спокойно. Что папа Кубы и делал в больших количествах. Так с раннего детства наш герой был предоставлен самому себе.
В школе заметили за Кубой феноменальную память и огромное желание не учиться. Целые страницы текста мог запомнить Куба при желании. Это-то и помогало ему переходить из класса в класс, потому что большую часть времени он с такими же шалопаями из неблагополучных семей шлялся по дворам, пел под гитару, играл в карты, пил портвейн и понемногу подворовывал. Тут открылся еще один талант Кубы. Любые замки открывал он с помощью гвоздя. «Я их как будто изнутри чувствовал. Гвоздь этот будто в меня входил», — рассказывал он.
Так вот жил Куба в секретном городке до тех пор, пока не угораздило его влюбиться. В Машу Ивановну Бутырскую, генеральскую дочку, которой на таких, как он, и смотреть отец не разрешал. Но она посмотрела и тоже — без ума. Первая любовь. Ну и залетела она от него. Генерал узнал, жутко осерчал и увез дочку в Москву. Тут и Куба осерчал и обещал отомстить, и придумал план просто сумасшедший.
Знал Куба, что если кто посторонний проникнет в секретный подземный ангар, где ракета, то генерала разжалуют, и — в отставку; и поклялся сгоряча Куба туда пролезть. Пару раз с отцом своим выпил, выпытал, что тот знает, поговорил с отцовскими корешами, ночами гвоздем вскрывал секретные, но не сильно охраняемые кабинеты, покопался в бумагах, все карты до последнего штриха запомнил, короче говоря, нашел путь и пролез.
И тут самое странное начинается. Никакой ракеты Куба в ангаре не увидел. И людей не увидел. То-то он удивлялся, когда замки вскрывал, не людские они какие-то. А нашел Куба в подземелье летающую тарелку и инопланетян. Смотрит он в глаза внеземному разуму, а они собрались все и на него дыбают. И вдруг какие-то схемы в их глазах он замечает, пригляделся, сопоставил и все понял… И они так дружески закивали треугольными головами, и Куба как зачесал на их инопланетянском языке, они смеются, как вдруг — наши военные люди забрали Кубу и давай пытать, что, мол, они тебе сказали. Мы уже 5 лет бьемся, ничего понять не можем. Куба ни в какую не говорит. Эти зеленые, кричит, правы, отпустите вы их с миром, они вам плохого не желают. Но кто же его послушает. Десять лет его пытали, он 2 раза сбегал, ловили и по кисти отрезали, но все так при своих и остались.
Единственное, что генерала, конечно, разжаловали и выгнали, но Кубе что теперь от этого. Держали его в секретных лабораториях, опыты ставили, все пытались узнать, что он понял — бесполезно. А после Перестройки впаяли пожизненное и кинули на нары, так и сидит.
Я, конечно, спросил у Кубы, что он понял? Но вопрос был риторический. Куба только усмехнулся. Это, говорит, словами нашими не передашь. И снова уткнулся в одну точку и молчит. Я думаю, он в это время уходил из тюрьмы и гулял где-то по Альфе Центавра. Что-то такое он понял, что ему наши все законы до барабана. Освободился он. Нирвана. Все.
Правда, не конец это истории. Долго ли, коротко, и я освободился. В смысле, из тюрьмы вышел. Ну, стал жить, так себе, не жалуюсь. Завязал с преступным миром, завел честный бизнес. Друзья помогли. Организовал туристическое агентство. Копейка понемногу идет. В один день приходит клиент Мария Ивановна Бутырская с сыном, смотрю на нее, пытаюсь вспомнить, где я эту фамилию слышал. Вдруг осенило. Это же Кубы первая любовь! Смотрю на юношу, вылитый Куба, только глаза мамины, и лет ему должно быть примерно столько же. Я аж присел, пока мои агенты с ней болтают, бумаги заполняют, смотрю на пацана, оторваться не могу. Тут он случайно на меня глянул и смотрит непонимающим взглядом, а потом раз — и взгляд Кубы, и улыбнулся мне, как Куба, когда уходил, и снова ноль внимания. Вот ты где гуляешь, оказывается, думаю я, а не на Альфе Центавра. Наконец она ушла. Подхожу к своим, куда, спрашиваю, женщина собралась с сыном?
Можно было догадаться… На Кубу.]§[
- 4 просмотра