[ Тупиков больше, чем результатов ]

Убийство произошло на свадьбе дочери теперь уже бывшего начальника управления по налоговым преступлениям МВД Дагестана Абдулжапара Магомедова. Министр приехал в банкетный зал «Маракеш» после 12 часов пополудни, пробыл там чуть более получаса. Провожать Магомедтагирова вышла группа людей, в том числе его охранники, начальник одного из тыловых подразделений МВД Абдуразак Абакаров, друг и земляк генерала Курамагомед Магомедов, а также хозяин торжества. Во дворе банкетного зала генерал и его спутники оказались под обстрелом. Первая же пуля попала в министра, и он, сражённый ею, медленно стал оседать. О выстрелах окружавшие его люди догадались только когда на рубашке министра появилась кровь. Они попытались прикрыть его. Стрелять стали и по ним. Застигнутая врасплох охрана министра (огонь продолжался около 15 секунд) открыла ответную стрельбу, полагая, что стреляют из девятиэтажки напротив. За убийцу сначала приняли милицейского снайпера, направленного заблаговременно на крышу этой многоэтажки…

Ещё живого министра доставили в травматологическую больницу, где он скончался на операционном столе. Погиб и Абдуразак Абакаров, ещё четыре сотрудника милиции, включая Абдулжапара Магомедова и двое гражданских лиц получили ранения. Эти данные стали единственными точными обстоятельствами убийства.

Долгое время сыщики не могли с уверенностью сказать, откуда именно велась стрельба: из расположенного впритык к «Маракешу» девятиэтажного дома или из строящегося через улицу здания. Оба объекта долгое время «шерстила» милиция, а затем и криминалисты. Судя по всему, преступники хорошо спланировали покушение, а, уходя, заметали следы. Единственное, что удалось найти криминалистам, – пули, выпущенные в министра и его спутников – 7 штук (одна из них извлечена из тела покойного министра). Их применяют к автоматам типа «Винторез», ВСК-94 и АС «ВАЛ». Одна из пуль задела опору у входа в банкетный зал, оставив на ней косой след. По её траектории и сделан был первый вывод, что стреляли всё-таки из дома напротив, из окон третьего/четвёртого этажа.

Не располагает следствие (или не желает предавать гласности) точными данными и о том, был ли и на какой позиции второй киллер, который прикрывал первого.

 

 

Использование спецоружия, дерзость и информированность преступников в передвижениях самого охраняемого в Дагестане министра дали пищу для размышлений о причастности спецслужб.

Президент РД Муху Алиев сразу после убийства сделал следующее заявление: «Ну, каждый человек может пойти на свадьбу к своему сотруднику, но его туда буквально заманили! Я думаю, что это происходит даже с участием каких-то непорядочных работников в самих правоохранительных органах».

Насколько оба этих предположения коррелируют с доводами о мотивах убийства, как-то: президентские амбиции самого Магомедтагирова либо личная вражда (врагов у министра за десять лет руководства силовым ведомством накопилось много), – сыщики СКП исследовать не стали (или побоялись?).   

Хотя, с другой стороны, взятый президентом Дмитрием Медведевым курс на модернизацию и демократизацию общества как-то не уживался с образом Магомедтагирова.

Не стали работать сыщики и по заявлению лидера гимринского НВФ Ибрагима Гаджидадаева, который взял громкое убийство на себя. Хотя, что стоило, к примеру, сказать, что да, действительно, к этому причастны «лесные», как это с лёгкостью делается для раскрытия других заказных/политических убийств, ну явно не связанных с подпольем. При этом указание Генпрокурора РФ Юрия Чайки, неоднократно обращающего внимание на то, что следователи необоснованно «вешают» резонансные убийства на боевиков, им не почём: они добросовестно продолжают трудиться в том же, непыльном для них русле. «Не замечает» следствие даже то, что сам покойный признавал: Гаджидадаев идёт по его следу и на его счету уже два покушения на министра (8 августа 2006 года в Талгах и 3 февраля 2007 года). Кстати, именно Гаджидадаева называют организатором не менее профессионально спланированного убийства 5 февраля 2010 года начальника УВД Махачкалы Ахмеда Магомедова.

Все эксперты, с кем удалось переговорить «ЧК», не скрывают, что в министра с заявленного расстояния (от строящегося дома напротив до двора зала порядка 135 м) и из данного вида оружия стрелять мог и не профессионал: достаточно хорошо владеть оружием и обладать крепкими нервами. Обычно профессионалы стреляют в голову, а 5 июня стреляли непосредственно в тело генерала, попав в область над селезёнкой. Да и само оружие оказалось не столь уж недоступным: по имеющимся данным, в розыске находится более 30 таких автоматов, а члены НВФ позируют нередко перед объективами камер с «Винторезами» или АС «ВАЛ».

Раскручивать версию о НВФ нельзя из соображений большой политики. По делу, которое взято на контроль руководством страны, обязательно должен быть найден либо убит вдохновитель убийства. Гаджидадаева не так легко найти. Да и признать, что руководителя самого могущественного ведомства субъекта РФ, главного борца с терроризмом, убили какие-то члены НВФ, как-то недальновидно…

 

 

В середине августа 2009 года взрывается первая информационная бомба, связанная с расследованием убийства министра. На одном из совещаний Совбеза РФ глава СКП России Александр Бастрыкин пожаловался президенту, что один из судов Дагестана отказал СКП в аресте подозреваемого в убийстве Магомедтагирова. Вскоре выяснилось, что многое в заявленном Бастрыкиным – неправда, но попытка задержать человека, который мог стать обвиняемым, предпринималась. Речь шла о Курбанмагомеде Магомедове – начальнике отдела Правительства РД по подготовке зон водохранилищ гидроэлектростанций. В момент покушения на генерала чиновник провожал его из банкетного зала и сам был серьёзно ранен. Министр и Магомедов дружили семьями, а сына Магомедова, следователя СУ МВД по РД Максуда Магомедова,убили в феврале 2007 года, как приманку для последовавшего следом покушения на министра.

Самого же Курамагомеда Магомедова СКП планировал арестовать по делу, возбуждённому ещё в 2006 году, до убийства министра. Судья не узрел оснований для ареста. Из этих фактов можно было сделать только один вывод – следствие пыталось арестовать Магомедова, а потом в буквальном смысле «добиваться» признаний на заказ министра. Какой мотив для убийства министра Магомедовым заложили для себя следователи, можно было только догадываться. Но вскоре от разработки этой версии отказались…

 

 

24 февраля СКП России заявил о раскрытии убийства министра. Озвучил итоги расследования официальный представитель СКП РФ Владимир Маркин: «В ходе расследования этого дела арестовано пять человек (организатор, исполнитель и пособники)». Маркин подчеркнул, что преступление было раскрыто «благодаря кропотливой работе Главного следственного управления СКП РФ по ЮФО и СКФО». «На подозреваемых удалось выйти именно следственным путём, благодаря профессиональной работе наших следователей. В настоящее время задержанные уже арестованы и дают признательные показания», – добавил Маркин.

При разработке этой версии сыщики возвращаются к спецоружию, из которого стреляли в министра. АС «Вал», из которого стреляли, состоит на вооружении у спецназа ГРУ Минобороны, ФСБ, МВД и ФСКН. Поэтому на проверку вооружения именно этих ведомств (помимо МВД как потом выяснилось) и была направлена вся работа:

 с момента выпуска с завода до распределения по воинским частям. Так следователи добрались до базы горнострелковой бригады в Ботлихском районе, где хранится орудие № 0281, из которого будто бы стреляли в министра. Вскоре последовали «разоблачения» и аресты. Были арестованы трое военнослужащих из бригады и двое жителей района.

Сразу после задержания к ботлихцам Шамсуле Борзиеву и Абдулмажиду Манапову с целью выбить признательные показания применялись жестокие пытки, долгое время к ним не допускали адвокатов. Их родственники провели два митинга на центральной площади Махачкалы и обратились к президентам Дагестана, а затем и России. Только благодаря этим обращениям и широкому обсуждению ситуации в СМИ, 9 марта к одному из обвиняемых допустили адвоката; вскоре защита была допущена и ко второму.

Обвинение, предъявленное задержанным, соткано из множества неизвестных. Попавшее в редакцию обвинительное заключение Борзиева состоит сплошь из неустановленных фактов. Следствие заявляет, что они не смогли установить заказчиков убийства. Но им, якобы, удалось выяснить, что заказчики нанимают Борзиева за сумму, которая также не установлена. Далее «след» преступления идёт к Манапову, который, зарабатывая частным извозом и имея контакты с военными из бригады, находит в их среде человека «с низкими моральными качествами, способного из низменных побуждений, в том числе за вознаграждение», предоставить оружие, а в случае необходимости и самому исполнить заказ. Таким человеком, по версии следствия, оказывается контрактник Андрей Резанов, оценивший свои услуги в 500 тысяч рублей. Далее группа, будто бы разработав детальный план и распределив роли, ждёт удобного случая, коим и стало торжество в «Маракеше». За день до убийства Резанов, используя свои связи и дружеские отношения с начальником склада роты Дмитрием Долгих, берёт у него, под предлогом поохотиться в горах, спецавтомат АС «Вал». А утром следующего дня выдвигается в столицу, где, заняв позицию на четвёртом этаже недостроенного дома, дожидается выхода из зала министра внутренних дел Дагестана…

Данная, «основная» версия следствия построена на показаниях одного Резанова. При этом контрактник меняет их трижды. Первый раз он отрицает вину, указывая на имеющееся алиби (в день убийства он был вместе с женой в Пензе. Об этом ниже. – Прим. ред. ). Во второй раз признаёт себя виновным и указывает на Манапова и Борзиева как соучастников. В третий – опять отрицает.

Игнорировавшие напрочь алиби Резанова следователи попали в сложную ситуацию, когда 20 мая родные солдата обратились с заявлением в Генпрокуратуру и Следственный комитет при Прокуратуре РФ, а также к правозащитникам.

«ЧК» связался с матерью солдата – Ириной Резановой. Она рассказала, что к середине одиннадцатого месяца службы в Ботлихе Резанов с супругой (она последовала в Ботлих за мужем) запланировали поездку в Пензу. Во-первых, 7 июня у матери парня юбилей – 50-летие, во-вторых, жена Андрея – Лена на тот момент находилась на восьмом месяце беременности и планировала рожать в Пензе. С начала июня Андрей выходит в оплачиваемый отпуск.

Вечером 3 июня на поезде Махачкала – Москва (дорога занимает чуть более суток) супруги доезжают до Саратова, где их на машине с водителем встречает тёща Андрея Ольга Коженова. (Кстати, в поезде у всех пассажиров собирают отрывные именные квитки от билетов, а милиция проверяет вагоны на наличие «зайцев» и подозрительных лиц.) Ближе к полуночи Резановы доезжают до Пензы. Ирина Резанова в ходе разговора перечисляет более двадцати человек – очевидцев визита супругов Резановых в Пензу, которые подтверждают его алиби. Они допрошены следователями, однако в материалах дела их показания не нашли отражения. Зато в материалах дела фигурируют «признания» Андрея, где он сообщает, что второго числа провожает беременную жену (одну!!!) на поезд, а сам едет обратно в часть. Убив министра, 6 июня по подложным документам он выезжает в Пензу. Но и тут следствие даёт промашку: в показаниях говорится, что уже после обеда 7 июня он в окружении гостей празднует юбилей. А куда делись полторы суток пути до Пензы?

Другая промашка. Помощник начальника службы ракетно-артиллерийского вооружения Андрей Резанов ещё в институте по стрельбе получал оценки между двойкой и тройкой (Андрей – выпускник Пензенского инженерного института. – Прим. ред.), то же самое было и в Ботлихе. А с другим фигурантом дела – Абдулмажидом Манаповым – военнослужащий знакомится не до убийства, а после – 6 июля 2009 года, и отзывается о нём как о хорошем таксисте, взявшем у него недорого за проезд – всего 1600 рублей за дорогу из Махачкалы до Ботлиха.

Резанова заключает: «Я отдала сына на службу родине, а родина поворачивается к нам… (молчание). …Человек, который ничего не делал, даёт на третий день признательные показания. Я не могу сказать, что с ним нужно было делать, чтоб он стал оговаривать себя, но когда я увидела сына… это страшная картина, от плотного 180 см парня, ничего не осталось, одни кости. И теперь, когда по телевизору показывают, что раскрыли какой-то теракт или кто-то признается в его совершении, я не верю… ни СМИ, ни власти. 20 человек видели его здесь и доказать ничего невозможно. Кто придумал этот сценарий? За кого он там сидит? Кому это выгодно?...».

 

 

Полтора месяца назад был арестован сотрудник Экспертно-криминалистического центра МВД по РД Рамазан Селимов. Ему предъявили обвинение в пособничестве в убийстве министра Магомедтагирова и вслед за Борзиевым и Манаповым вывезли во Владикавказ. Селимов заинтересовал следователей тем, что он может быть причастен к продаже патронов, которыми убили министра. Предыстория дела следующая. В 2004 году в ЭКЦ поступает 100 патронов ПАБ-9. Из них были отстреляны (для гильзотеки) и списаны по акту лишь 50. Однако в акте о списании патронов, отпечатанном на компьютере, появилась запись, сделанная от руки, о списании второй половины патронов. Составлял акт ответственный за получение и хранение боеприпасов Селимов. Возникает логичный вопрос: почему Селимов всплывает сейчас? Ведь дело-то уже «раскрыто». Либо следователи, проверявшие спецподразделения силовых структур, почему-то не заглянули в МВД, а наведались сюда, как только основная версия стала рушиться. Селимов же стал жертвой собственной халатности как лицо материально ответственное. А патроны, что не исключено, продал или списал совсем другой человек. Либо следователи «донасыщают» основную версию, пытаясь всевозможными способами её подкрепить.

 

Удовлетворит ли родных генерала, да и всю республику такое следствие? Вместо объективной оценки имеющихся обстоятельств, сыщики верят чему угодно, вернее, тому, что можно быстрее всего «доказать». Подгоняемые реляциями на высочайшем уровне о раскрытии дела, следователи возводят свои измышления в ранг доказанного преступления. А подозревают не потому, что знают о виновности кого-то, а потому, что виновного надо найти, во что бы то ни стало... В итоге, граждане ещё больше укрепляются в своём недоверии правоохранительной системе, а следствие путается в лабиринтах, выстроенных из собственной лжи. При этом активное участие в этом «строительстве» принимают следователи, прикомандированные из разных субъектов России, единственная цель которых – «сделать» поскорей дело и сбежать из Дагестана подальше…