[ Ни учебника, ни концепции!.. ]

Хотя после первой же рецензии комиссии было очевидно, что «бессистемное изложение материала, умышленное искажение или незнание исторических фактов, отсюда непонимание логики историко-культурного процесса, небрежное отношение к понятийному аппарату, отсутствие собственно авторского текста, а также отсутствие четкой концепции и в целом представления о предмете КТНД не позволяют называть данную рукопись учебником». 

Совершенно отсутствует материал о собственно дагестанской этнокультуре, в то время как само название предмета «Культура и традиции народов Дагестана» предполагает именно этнокультуру, а не произвольные авторские экзерсисы по истории Дагестана. 

Только незнание истории Дагестана позволило авторам выдать следующее утверждение: «Большую роль сыграла исламская религия в объединении дагестанских народов в борьбе за независимость своей страны с гуннами(?!!), хазарами(?!!), персами, российским царизмом». Надо ли объяснять авторам, что во времена хазар и гуннов не существовало «дагестанского народа», и уж тем более ещё не был принят ислам!

В первых двух вариантах учебника содержался сомнительного содержания «Гимн единству народов Кавказа», в котором были такие строки: «Мы за тебя погибнем смело/Так повелел нам сам Аллах/Аллаверды, Аллаверды!»

Касаясь периода национально-освободительного движения горцев Дагестана, авторы школьного учебника так комментировали действия русских солдат на Кавказе: «С людоедским бессердечием и кровожадностью наблюдает штабс-капитан, как горянки с грудными младенцами бросаются в бурные горные реки, чтобы не попасть в плен жестокосердным завоевателям чужих земель». Или описывали «блистательные победы русского оружия – жестокое и беспощадное истребление регулярной, хорошо вооруженной армией мирного населения чеченских и дагестанских аулов – женщин, детей, стариков». 

И насколько вообще уместен в школьном учебнике следующий фрагмент об осаде Ахульго, явно не относящийся к культуре и традициям Дагестана: «На третий день пребывания в пещере умерла жена Шамиля – Джавгарат, тяжело раненная в голову. Малютка-сын Шамиля «пережил мать, – пишет Мухаммед-Тагир, – на несколько дней, то жадно присасываясь к холодной груди материнского трупа, то нарушая глубокую мертвую тишину криком: «Мама, папа!»

Как, по мнению профессиональных педагогов Саидова Т. Г. и Саидовой А. Г., этот фрагмент учебника должны были изучать в гимринских школах: «Гимринцы струсили: между ними, действительно, было много врагов шариата и друзей русских»?

Если в первых вариантах учебника все исторические повествования были окрашены агрессией и желанием реанимировать воинственные антироссийские настроения, после третьей редакции учебник приобрёл некий наукообразный лоск, но суть не изменилась. Только одна цитата из материала урока «Традиции народа и формирование достойного человека»: «Отношение царской администрации к мирным жителям захваченных аулов характеризовалось бесчеловечностью, неуважением к обычаям горцев, о чем писали сами участники покорения края. … По уровню духовной, нравственной культуры горцы стояли несравненно выше тех, кто покорил край благодаря своей военной мощи, неисчислимым людским резервам и жестокости».

 Для закрепления материала приведён потрясающий вопрос: «Ради каких целей царские генералы истребляли жителей гор? Кто виноват в том, что в горах шла война на истребление целых народов?».

Материал, изложенный авторами по уроку «Имам Шамиль – вождь национально-освободительного движения народов Северного Кавказа», не выдерживает никакой критики. Очень вольное изложение биографии имама Шамиля. К примеру, насколько информативно важно и педагогически целесообразно было в школьном учебнике упоминать, что отец имама любил выпить и что сам юный Шамиль угрожал родителям суицидом? Цитата: «Он просил отца положить конец пристрастию к хмельному, но его просьбы не достигали желаемого результата. Тогда сын поклялся отцу, что он будет вынужден наложить на себя руки, если Доного еще раз выпьет спиртного». (Прим.: авторы считают допустимым дать родителям имама Шамиля известную историческую фамилию Доного)

Хотелось бы также спросить у профессиональных педагогов, насколько в контексте школьного учебника уместен образ матери

 наиба Хаджи-Мурата, кормящей своего сына окровавленной грудью, по которой муж нанёс удар кинжалом? Авторы считают важным довести до сознания школьника историю «о реальном трагическом случае, имевшем место при рождении мальчика. Хунзахская ханша потребовала мать Хаджи-Мурата в кормилицы для своего второго сына Уммахана. …Отец будущего наиба-храбреца, оскорбленный отказом жены, нанес ей удар кинжалом, но мать Хаджи-Мурата осталась непреклонной и верной своему материнскому долгу – выкормить своего сына материнским молоком».

Далее авторы переходят к важной составляющей идеального образа женщины-горянки – к «материнской школе воспитания». И тут же на пяти страницах приводят дидактический рассказ В. А. Сухомлинского «о двух матерях – Чернокосой и Белокосой», не имеющий ни малейшего отношения к материнской школе воспитания традиционной и богатейшей культуры народов Дагестана.

У авторов отсутствует понимание (во всяком случае, оно не отражено в учебнике), что происходящие в настоящее время общественные процессы требуют от личности повышения степени рациональности поведения и мышления в ущерб традиционности. Современные формы культуры не могут не вызывать определённых изменений в ментальности горцев, свойства которых проходят испытание такими доминирующими тенденциями мирового развития, как индивидуализация и глобализация (с частичным сохранением традиционности, в основном в сфере быта и семьи). Эта сложная и серьёзная проблема затронута авторами где-то на уровне причитания: «Слава Аллаху, не все подвержены негативному влиянию современности».

Вновь в учебнике приведён рассказ деда Мусы – в «Легенде о Кавказе», автором которой, как теперь выяснилось, является Дзамбулат Дзанти, осетинский эмигрант 20-х годов. Насколько личные воспоминания деда осетинского эмигранта о мифологическом образе богатыря «Седого Кавказа», общающегося со своими «сынами», «стариками Кавказа», о своём могильном камне, на котором выбиты «священные заветы Седого Кавказа» расположенном неизвестно где («лишь достойные знают, где лежит этот камень»), – сегодня актуальны и информационно научно значимы? Более того, в закреплении материала учащимся предлагается найти в этом насквозь мифологизированном тексте, выдуманном дедом осетинского эмигранта 20-х годов, «доказательства того, что народы Кавказа ожидает культурное, духовное возрождение».

Подобных примеров можно привести очень много.

Насколько известно, готова четвёртая редакция этого учебника. Его авторы, прежде не скрывавшие своего раздражения по поводу того, что их работа не проходит экспертную комиссию из-за некоторых «учёных, которые лезут не в своё дело», теперь, с новым министром образования, уверены в своём скором реванше. 

Я не сомневаюсь в том, что после этой публикации авторы постараются убрать из своего учебника ляпы, указанные в настоящей статье. Но по сути это ничего не изменит. Как было отмечено ещё в предыдущих рецензиях, у «авторов учебника отсутствуют собственная концепция и чёткое представление о предмете КТНД, следовательно, не определены цели и задачи и, таким образом, учебник просто не состоялся. Работу невозможно редактировать, поскольку она не соответствует научным (историческим, культурологическим) и общественно-политическим критериям и задачам». Представленный третий вариант учебника, надо признать, хоть и основательно отредактированный (не пропали даром наши труды), положения не изменил.

Министр образования А. П. Гасанов незадолго до своей отставки лично поблагодарил председателя предметной комиссии по истории и КТНД д.и.н. профессора Э. М. Далгат и автора этих строк за то, что благодаря их   трудам он «не вошёл в историю как ТОТ САМЫЙ министр, при котором вышел ТОТ САМЫЙ учебник».