Который год дагестанская милиция в поте лица борется с террористами, ваххабитами и экстремистами. Об издержках этой «борьбы» «Черновик» писал не раз и, к сожалению, вынужден будет писать и далее. Кроме видимой части последствий антитеррористической деятельности МВД, ускользает от внимания запущенность борьбы и профилактики других видов преступлений, таких, как банальные кражи. С последствиями отсутствия работы с «факультативной» преступностью, я думаю, столкнулись и сталкиваются все граждане республики. Что же делать? Интервью с начальником Хунзахского РОВД Шамилём Каримулаевым не даёт ответа на этот риторический вопрос. Оно позволяет лишь уяснить акценты в деятельности милиции.
– Шамиль Нурмагомедович, сколько в районе ваххабитов?
– У нас на профилактическом учёте стоят 7 человек. Поставлены в разное время на учёт по подозрению в приверженности к ваххабизму. Хотя по всем критериям, по которым мы проверяли, у них явно выраженных ваххабитских наклонностей нет. Так называемый «ваххабизм»
– А как определяется их склонность к «наклонностям»?– Некоторые стали носить бороду, например. Так, на учёт поставили Моллаева из селения Орота – психически больного. Он ехал из Буйнакска, и во время рейда (не в районе) был обнаружен в маршрутке с бородой. Видимо, его борода вызвала подозрение – с ним завели соответствующий разговор, поставили на учёт и прислали к нам. Хотя родной брат этого психбольного является имамом мечети селения Орота – самый настоящий верующий традиционного ислама, который не приемлет ни в себе, ни в другом ваххабитских наклонностей. Есть ещё человек, которому под 80 лет – старик больной, слепой, тоже с белой вот такой бородой. Он на улицу даже не выходит. Живёт у дочери в Махачкале – уроженец Хунзахского района, поэтому поставлен на учёт здесь как ваххабит. – А кем поставлен? Вами?
– В принципе, нами он не ставился. – А с точки зрения Уголовного кодекса, в чисто правовом аспекте, как можно определить «ваххабита» или «неваххабита»? В приведённых вами выше случаях такая идентификация не очевидна, что вы сами и признаёте.
– Ваххабизм, хотя его в обиходе и называют экстремистским течением, сам по себе, несмотря на наличие соответствующего закона, преступлением не является. Мы не можем привлечь человека к ответственности только за то, что он носит бороду и говорит какие-то вещи. Дагестанский Закон «О запрете ваххабизма»… – Антиконституционный…
– В принципе, да… Тоже не имеет никакой санкции. Мы берём на себя ответственность запрещать то, что не является запретным в Российской Федерации. Запретили, видимо, на эмоциях 1999 года, чтобы хоть как-то препятствовать идеологам ваххабизма распространять своё течение в республике. – Хунзахский район граничит с Гунибским. В принципе, одинаковый менталитет, культура и т. д. Но с другой стороны, в плане так называемого «ваххабизма» Гунибский район намного опережает Хунзахский. Среди лиц, убитых в ходе спецопераций или находящихся в федеральном розыске, немало выходцев из этого района. На ваш взгляд, почему в Гунибе есть, а в Хунзахе нет?
– Хотя Гунибский район очень преуспел в патриотическом, цивилизованном и культурном развитии, но в своё время он также преуспел в борьбе с традиционным исламом (я говорю о советском периоде) и почти полностью искоренил своих учёных, а в Хунзахском районе, к счастью, остались те люди, которые могли чему-то научить подрастающее поколение…
Образовавшийся вакуум при помощи и поддержке ряда арабских стран заполнили идеологи ваххабизма. Профилактика – мать порядка
– А было ли со стороны правоохранительных органов, в первую очередь милиции, какое-то упущение?– Не хочу давать оценку деятельности коллег из соседнего района… Скажу на нашем примере. Я, будучи в Кизилюрте, работая и проживая там до назначения на нынешнюю должность, хорошо знал местные очаги ваххабизма: в сёлах Кироваул, Комсомольское и т. д. Знал, что несут эти люди. Когда в 1996 году я был назначен в Хунзахский район, этот вопрос взял под свой контроль. Причина тоже была: я заметил нескольких, в частности, парня из Комсомольского, уроженца Хунзахского района, который начал часто приезжать в Хунзах. Мы организовали за ним наблюдение, в определённый момент задержали, провели с ним беседу и мягко намекнули, что в районе он персона non grata. В то время очень напряжённая ситуация была. Тогда же я дал команду, чтобы все автобусы по маршрутам «Агвали–Махачкала», «Агвали–Кизляр», которые пролегали через Хунзахский район, в обязательном порядке досматривались и в том, и в обратном направлении. Этим самым мы, в принципе, пресекли попытки некоторых эмиссаров запустить свои корни в Хунзахском районе. Хотя здесь были даже чеченцы, которые фотографировали воинскую часть, везде ходили и т. д. Что интересно, когда я их задерживал, они говорили, что уже были в Гунибском районе... – Получается, основной акцент в своей работе вы делаете на профилактике?
– Исходя из своего опыта, считаю: человек после наказания, после возвращения из мест лишения свободы становится более озлобленным и в глубине души врагом общества и действующего строя. Я считаю, что если человек на корню не стал преступником, надо профилактировать, надо с ним работать. Лучше иметь если даже не самого достойного, но нашего гражданина, который прислушивается к нашему закону, а не врага. Я сторонник не делать себе врагов. Себе, государству – не делать. Мы хотим на корню загасить, сделать, обратить внимание, перевоспитать, достучаться до глубины души: что заставило этого человека стать на такой путь – и ликвидировать те моменты, которые или по незнанию, или по обиде на государство толкают его на преступный путь.
– Вы сейчас косвенно поставили под сомнение всю деятельность дагестанской милиции, потому что у нас, на мой взгляд, основной акцент делается на видимом результате. Стольких-то поймали, ликвидировали в ходе спецоперации, привлекли к ответственности. А профилактика – всё-таки она ведь не видна, правильно? Это рутина, которая не даёт нужных статистических показателей.
– Ставить под сомнение – это слишком смелое решение, которое может бумерангом вернуться ко мне за мою смелость. Я примерно согласен с тем, что вы говорите. Я, например, уже 11 лет как руковожу райотделом и во главу угла ставлю воспитание сотрудников милиции, чтоб они в свою очередь воспитывали лиц профилактируемых. Милиционер должен быть достойным примером общес-тву. Например, если я – начальник милиции района – сегодня у вора или у одного взяточника беру деньги за то, что я его поймал, то я становлюсь даже не на один уровень с ним, а гораздо ниже. Без скромности я могу элементарно гордиться, высоко подняв голову, в любом населённом пункте Хунзахского района, положив на Коран руку как хIаджи, поклясться Аллахом, что я никогда ни в какой торг с преступниками не вступал, ни у кого взятку не брал и не делал пощады никому: ни знакомым, ни незнакомым, ни через какое-либо давление. Это, с одной стороны, и порождает проблемы. Во многом приходится идти наперекор некоторым взаимодействующим структурам и т. д. Обидно бывает, когда пойманный неимоверным трудом преступник, получив отказ «уладить дело» здесь, находит дорогу в соседние органы и, в конечном итоге, остаётся так и не привлечённым к ответственности или получает наказание, не адекватное тому преступлению, которое совершил. – А вас не упрекали за то, что у вас, грубо говоря, мало террористов, ваххабитов в районе?
– Ну, в принципе, проверка, которая была здесь в моё отсутствие, указала на недостаточную работу по борьбе с терроризмом и религиозным экстремизмом. Недостаточно, говорят, работы проводится в этом направлении… – А в чём «недостаточность» выразилась? В терактах, в примкнувших к НВФ жителях района?
– Я не знаю, в чём она выразилась, но я с целью недопущения этих преступлений всё, что возможно от меня, и то, что даже невозможно, сделал. – То есть речь идёт о каких-то показателях, и, если логично рассуждать, вам надо показать результат?
– Я не допустил ни одного теракта в районе. По логике вещей, не только мне, но и тем руководителям ГРОВД и взаимодействующих органов, на территории которых не было совершено терактов и др. тяжких преступлений, надо «5» за это поставить. Правильно? Нет! Если бы был теракт и я его раскрыл – я был бы героем. Но если теракта нет, люди живы, потерь нет – значит, я плохо работаю? Вера в милиции
– Как у вас с кадрами? Вы довольны тем качеством образования, которое дают в школе милиции?– Если даже эти ребята и имеют определённые теоретические познания, то их возрастной уровень ещё не даёт им необходимого жизненного опыта. Они в свои неполные двадцать лет получают лейтенантские погоны. И вот этот юнец, который ещё сам себя не осмыслил в жизни (все они как на подбор неженаты), представьте, как он будет воспитывать ранее судимого, хулигана там какого-то, семейного дебошира? Пока они станут на самом деле воспитателями, они после двух лет учёбы должны ещё три года поучиться здесь. Поучиться элементарно общению с людьми. – Вы не скрываете свою религиозность. Не боитесь ли вы подвергнуться обструкции со стороны вышестоящего руководства?
– Дело в том, что я уже в таком возрасте, когда стыдно бояться чего-либо, кроме Аллаха. Я знаю, что итогом любой жизни – богатой и бедной, возвышенной и низкой – является смерть. Поэтому, если даже меня за это кто-нибудь будет наказывать, я буду нести это с гордостью, потому что для меня это будет отпущением грехов со стороны Аллаха. Пусть я пострадаю сколько могу из-за религии. – «Хороший милиционер» и «хороший мусульманин» могут быть идентичными понятиями?
– Хороший мусульманин в душе всегда является милиционером, потому что хороший мусульманин всегда должен делать замечание и пьянице, и наркоману, и тому, кто нарушает закон. Так же и обратно получается: хороший милиционер является хорошим мусульманином – сам не является пьяницей, беспробудным гулякой и т. д. Он может и должен аккуратно разговаривать с человеком как с равным: уважаемый брат, вот ты сейчас не прав, вот ты так себя не веди. Если, конечно, речь не идёт о совершённом преступлении. Я не считаю, что милиционер должен быть без веры. Он должен верить.
P. S. Данное интервью было взято у Шамиля Каримулаева в ходе поездки в Хунзахский район в 20-х числах сентября. В субботу, 7 октября, «ЧК» стало известно, что на состоявшейся в Махачкале коллегии МВД деятельность Хунзахского РОВД была подвергнута резкой критике со стороны министра. Якобы начальник райотдела был уличён в чтении молитвы-дуа на различных мероприятиях. При этом на той же коллегии с основным докладом по итогам оперативно-служебной деятельности МВД РД за 9 месяцев 2006 года выступил 1-й замминистра Алексей Смирнов, который дал критическую оценку деятельности ряда райотделов республики. Так вот, в ходе его доклада НИ СЛОВА критики в адрес опального райотдела и его руководства не прозвучало.
По некоторым данным, в недрах МВД РД готовится приказ о снятии подполковника Каримулаева с должности. ]§[
- 4 просмотра