[ О позициях оппозиции ]

Укрепления Рамзана Кадырова в связи с выводом из строя двух влиятельных силовиков: министра ВД Дагестана Адильгерея Магомедтагирова ипрезидента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, вопреки мнению буквально всех аналитиков по Кавказу, не будет. На Кавказе никогда не было единоначалия. Это раз. Второе. Главный ресурс Кадырова – путинская поддержка. Чего в условиях накаляющейся обстановки в регионе ждёт от Кадырова Кремль? Для отдельно взятой республики чеченизация конфликта была реализуема – и Рамзан успешно справился с поставленной задачей. Теперь задача «рамзанизации» Дагестана и Ингушетии или хотя бы только Ингушетии? Расширение ареала влияния для Рамзана, главным ресурсом которого является поддержка Москвы, не усиление, как может показаться, а ослабление для него.

Кадыров, справившись с оппозицией у себя в республике, столкнётся с сопротивлением в других. Бравый генерал Евкуров не сумел утихомирить маленькую, пятисоттысячную Ингушетию. А тут ещё и двух с половиной миллионный Дагестан. А 1999-й год показал, что объединяться и выставлять интернациональные бригады в случае внешней угрозы дагестанские политмейкеры умеют. Не стоит переоценивать и ресурс президента Чечни и забывать, что он имеет мощных противников среди высшего генералитета Минобороны и МВД России, спецслужб. И если Чечню они «сдали без боя», то для остальной части Северного Кавказа такой вариант развития событий просто абсурден. Скорее, наоборот: эскалация войны по всему российскому Кавказу не выгодна, в первую очередь, Кадырову, так как ведёт к усилению политического влияния военных. Рамзан в таком случае рискует лишиться статуса неприкасаемого фаворита.           

Вернёмся к тезису о том, что на Кавказе не приживается единоначалие. Если и приживается, то на ограниченных территориях в ограниченный исторический период. И игнорирование этого факта, на наш взгляд, есть главная ошибка российской политики на Кавказе. Наоборот, все усилия государства здесь, в регионе, и во времена империи, и в советскую эпоху, и в истории Новейшей России сводились к попыткам подогнать под авторитарную, иерархически организованную власть, игнорируя полицентризм власти как основу стабильности на Северном Кавказе.

 

Партиям сказали: надо!

Партийная система как способ реализации оппозиционных настроений, институализации противоборствующих групп во власти в Дагестане не прижилась, она никак не отражает протестных настроений, борьбу групп влияния и палитру идей, популярных в обществе.

Ведь, по сути, трудно представить, что Имам Яралиев является ярым приверженцем идей Григория Явлинского – лидера партии «Яблоко» (хотя ранее был приверженцем другой партии и баллотировался от партии «Патриоты России» в НС РД IV созыва), от которой по партийным спискам прошёл глава Сулейман-Стальского района республики. То же можно сказать и о (к примеру) Гаджимураде Омарове (ЛДПР) да и любом мало-мальски значимом политике. Политические союзы, существующие внутри партий, фракций, представленных в НС РД зачастую внутренней оппозицией. К примеру, в политическом противостоянии таких фигур, как Муху Алиев, Саид Амиров, Сагид Муртазалиев, Сайгидпаша Умаханов факт того, что все они являются членами партии «Единая Россия», существенной роли не играет.

Что касается партии «ЕР», то тут тоже всё донельзя просто. Чиновники тянутся к той партии, у которой больше представительства и которая кроме прочего является прогосударственной. Тогда какая здесь оппозиция? Кому?

То есть рассуждать о партии как способе оппозиции в Дагестане – дело неблагодарное. Да и в масштабах России тоже.

Поэтому партию в качестве оппозиции мы не рассматриваем. На наш взгляд, управляемый результат выборов в НС в марте 2007 года, формализм при вхождении или включении в партийные списки и дискредитировали партийную систему, и ослабили самого президента, казалось бы, этот парламент сформировавшего. Желание любыми путями добиться высокого результата для «Единой России» привело к тому, что президент РД, как он признаётся в одном из своих интервью, вынужден был вручную доводить процентное представительство национальностей Дагестана в НС РД. (Муху Алиев: «Прошли выборы, смотрю: тут такой-то не хватает национальности, такой-то, я им говорю: «Так не пойдёт». Пару человек, которые победили и даже уже отметили свою победу, мне пришлось пригласить и сказать: «Уходи». Так мы обеспечили почти процент в процент представительство всех народов». Из интервью президента РД «Газете.ru» и ИА «Кавказский узел»).

Фактически президент признаёт фальсификацию выборов, вынужденную по двум взаимоисключающим необходимостям: учесть установку партии власти на парламентское большинство в региональных парламентах и пропорционально учесть нацпредставительство. 

Отсюда вывод: в Дагестане оппозицию нужно строить не с формального партийного подхода, подчинённого интересам партии власти, а реального системного. В Дагестане системной оппозиции нет и никогда не было.

Так, если даже оценить состав людей, оппозиционно настроенных к президенту, то обнаружится, что единственное, что их объединяет, это неприятие к президенту, а вот конкретной политической платформы для долгосрочного союза у них нет. Сейчас на территории РД есть только разрозненные группки или отдельные (пусть и харизматические) личности. За пределами Дагестана есть Сулейман Керимов и его окружение (московские дагестанцы). Если и говорить о реальном кандидате на пост президента РД, то сейчас им, помимо Муху Алиева, мог бы быть Сулейман Керимов. О том, зачем это Керимову, мы писали неоднократно. Ну а для того чтобы реально управлять республикой, президенту нужно не только иметь своих (лояльных) людей в ключевых министерствах и ведомствах республики (МВД, ФСБ, ССП, таможня и некоторые другие силовые ведомства), но и системную оппозицию вместо разрозненных, пусть и харизматичных личностей. Системность предполагает, что люди объединятся, к примеру, придя к соглашению относительно группы ключевых для республики вопросов, и будут идти к их решению сообща.  

 

Укрепление

Между тем сам Муху Алиев на фоне происходящих в республике событий заметно укрепился политически, получил одобрение (или молчаливое согласие) со стороны федерального центра. К такому мнению нас располагают следующие факты:

а) ситуация с неназначением на пост начальника УФНС по РД Владимира Радченко. Первоначально всё это представлялось в неблагоприятном свете для Муху Алиева и даже последовала атака на федеральном уровне (помните программу «Момент истины», где Имам Яралиев, Сагид Муртазалиев, Гаджимурад Омаров критиковали президента РД?). Но впоследствии оказалось, что та недвусмысленная ситуация только добавила вистов Алиеву;

б) пока президентствует Алиев, против него не состоялся ни один мало-мальски значимый митинг или какое-либо другое действо аналогичного характера. Все подобные акции в итоге отменялись по тем или иным причинам (взять хотя бы митинг, который планировали провести недовольные отставкой министра по физической культуре и спорту Шахабаса Шахова);

в) убийство министра ВД Адильгерея Магомедтагирова. Онотоже сработало на укрепление Алиева. Известно, что последний не раз пытался снять Магомедтагирова, будучи им недовольным. С приходом нового министра ВД, кандидатура которого ещё не утверждена, но обсуждается, у Алиева появится возможность конструктивно работать. То есть Алиев приобретёт ту дубинку, которой ему не хватало. В связи с этим выглядит весьма опрометчивым недавний спурт мэра

    Махачкалы Саида Амирова в отношении Муху Алиева. Думается, почувствовав облегчение (известно, что у Амирова с Магомедтагировым были натянутые отношения), главный муниципал Дагестана не прочувствовал изменившуюся политическую конъюнктуру в республике. И это «ослабление чувств» тоже на руку действующему президенту;

г) укрепило Алиева и проведённое совсем недавно (8 июня, через 4 дня после убийства министра ВД республики) в Дагестане выездное заседание Совбеза РФ. Сам факт проведения этого мероприятия на территории РД, недавние трагические события в республике и приезд президента РФ предполагали, что Алиева не погладят по голове, но действительность показала совсем другое. Лояльное отношение Медведева к Алиеву говорит о том, что первый дагестанский президент пока устраивает Кремль.

 

«Лесная» оппозиция

Но до сих пор мы говорили о системных игроках в политику. Статья была бы неполной, если не сказать о внесистемной по отношению к государству и системной по взглядам её объединяющим оппозиции в лице приверженцев исламского фундаментализма. И именно системность делает её самовоспроизводящейся.

Её история в Дагестане берёт своё начало со времён, когда на эту территорию пришёл ислам. Выражаясь словами Дмитрия Медведева, в республику его поставляли тогда «всякие уроды из-за рубежа». За рубежом тогда был арабский халифат, частью которого были и южные районы современного Дагестана. Действующая языческая власть сопротивлялась тогда новой религии и её новым порядкам.

Наиболее яркой эпохой возрождения исламского противостояния в последующем были времена имамата Шамиля в XIX веке. Имамы Дагестана боролись тогда с существующей властью ханов (аналогия сегодняшних кланов) и отступили лишь под мощным давлением Российской империи, которая ценой чудовищных жертв среди дагестанского и российского населения сумела завладеть Дагестаном и Чечнёй.

Сегодня как будто и не было этих событий в истории, и власти пытаются свалить весь экстремизм на заграничные спецслужбы. Удивительно, как до сих пор имамШамиль не был назван английским шпионом? Хотя местные комбинаторы сделали более хитрый ход – сфальсифицировали завещание Шамиля, в котором он якобы призывает жить в мире и согласии с Россией.

Поэтому корни экстремизма не в зарубежье, а, как показывает история, в самих дагестанцах – нужно просто внимательней перечитать историю, не сфальсифицированную, а настоящую, и сделать соответствующие выводы.

Сегодня исламисты – это уже политическая сила. Не признавать этого – значит обманывать себя. Их политика – это террор в отношении людей, входящих в структуру российской власти или так или иначе оказывающих ей помощь. Фундаменталисты стали оппозицией в силу того, что им с их взглядами не нашлось места в современном дагестанском государстве. Не желая встраиваться в действующий преступный, по их мнению, механизм власти, они решили жить в альтернативном мире, а справедливость восстанавливать с помощью автомата Калашникова. Фактически эту радикальную оппозицию создали сами республиканские власти, выдавив фундаменталистов из правового поля Российской Федерации.

Цель исламских оппозиционеров была не раз ими озвучена: изгнание с территории Северного Кавказа российской власти и построение государства на основе шариата.

Если говорить о лидере северокавказской экстремистской оппозиции Доку Умарове, то можно без иронии назвать его одним из самых влиятельных людей на Северном Кавказе. По его приказу любой молодой боевик готов пожертвовать собой, чтобы ликвидировать того или иного чиновника. Кто ещё может похвастаться такой преданностью подчинённых? Да и вооружённых сторонников, судя по оценкам главы ФСБ Бортникова, у Умарова более тысячи, причём все они рассредоточены по субъектам Северного Кавказа. Такой армии нет ни у одной дагестанской или даже северокавказской политической фигуры. Последние громкие убийства и покушения (Аушев, Магомедтагиров, Евкуров) продемонстрировали исключительную опасность, которая исходит от радикалов, а также опровергли слова силовиков о том, что с исламистской оппозицией скоро будет покончено.

Методы борьбы против сторонников джихада не приносят реальных результатов: подполье пополняется всё новыми сторонниками. Не помогли ни превентивные похищения потенциально опасных молодых людей, ни угрозы расправы с родственниками ушедших в леса.

Перспективы военной операции будь то в Ингушетии или в Дагестане туманны. Завязнуть можно на десятилетия. Федеральный центр, судя по частоте визитов высоких руководителей сюда, действительно очень хочет понять процессы, набирающие темпы на Кавказе и уже очевидно недостаточно утверждений о происках западных спецслужб. Но чтобы понять, нужно расширить горизонт анализа и произвести полную ревизию истории России на Кавказе, (в краткосрочной и долгосрочной ретроспективе). Ясно, что сегодня власть столкнулась с радикальной, непримиримой, наднациональной и экстерриториальной оппозицией в лице приверженцев партии джихада, усиливающейся вопреки репрессиям в отношении его адептов. Потому что на смену системной (подчиняющейся устоявшимся в обществе политическим традициям) оппозиции, системно (простите за тавтологию) подавляемой приходит несистемная, радикальная, неуправляемая.  

Альтернатива радикализации общества – это внедрение механизмов реальной, а не формальной оппозиции, создание условий для взращивания системной оппозиции действующей власти, для полицентризма.