Назначение полпредом президента РФ по СКФО Сергея Меликова, а также оглашение им одним из приоритетов в своей работе борьбу с терроризмом и экстремизмом даёт ясно понять, что в Кремле пришли к выводу о неэффективности на нынешнем этапе проведения политики социально-экономического оздоровления региона. Если говорить о Дагестане, то можно предположить, что Москва решила, для начала, жёсткими способами разобраться с экстремистским подпольем и взаимодействующей с ней частью политической элиты республики, уничтожив тем самым базу, создающую «чёрные дыры», в которых пропадают федеральные бюджетные средства. И только потом на вычищенную от «сорняка» почву лить бюджетные средства…
Отчасти, видимо, для этих целей МВД России, как пишет об этом газета «Коммерсантъ» (№104 от 20.06.2014 года), разработало проект стратегии противодействия экстремизму в РФ до 2025 года, основное предназначение которого «на фоне сохранения и укрепления силовой составляющей борьбы с конкретными экстремистскими проявлениями кардинально повысить эффективность противодействия радикальной идеологии, поставить надёжные барьеры на путях её проникновения в общественное сознание».
Угроза меньше 1%
Чтобы ничего подозрительного, на взгляд МВД, в общественное сознание не проникало, под контроль (мониторинг) будут браться СМИ и Интернет, а с «участием институтов гражданского общества и интернет-провайдеров» полицией предлагается организовать «противодействие пропаганде идей экстремизма в соцсетях».
20 июня проект стратегии обсуждался в администрации президента России. На специальном заседании Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, на котором в качестве сопредседателя был начальник Главного управления по противодействию экстремизму МВД России Тимур Валиулин, присутствовал известный дагестанский правозащитник Расул Кадиев (член координационного Совета по обеспечению правопорядка в СКФО, кандидат в СПЧ).
Кадиев по итогам данного мероприятия выложил в Интернете официальную статистику преступлений, совершаемых на территории РФ, а также привёл цифры, которые показывают, какую долю в общей массе всех зарегистрированных преступлений занимают преступления террористического и экстремистского характера.
«Экстремистская угроза вместе с террористической в общей массе всех зарегистрированных преступлений составляет 0,0705% (!), если по отдельности, то экстремистских – 0,0406%, а террористического характера – 0,0299%», – пишет Кадиев и указывает на то, что в предлагаемой МВД стратегии нет никаких разъясняющих проблематику цифр. Что примечательно, даже в этой официальной статистике, которой руководствуются Генпрокуратура и МВД России, больше всего преступлений экстремистской направленности (по итогам 2013 года) не за Дагестаном. В лидерах Москва и Московская область. Дагестан по количеству преступлений экстремистской направленности на шестом месте по стране. «А если взять уровень экстремистских преступлений исходя из количества населения, то Дагестан – на 28 месте (!). А на первом месте самый опасный регион России – Новгородская область – 3,20 на 100 тыс. населения. Поэтому Дагестан как пример начальник ГУ ПЭ МВД РФ привёл явно ошибочно», – аргументирует общественник.
«В ответ на мой вопрос о соотношении угрозы и масштаба предлагаемых контрмероприятий Тимур Валиулин ответил мне знакомой фразой о количестве убитых сотрудников МВД в Дагестане. Но это добросовестное заблуждение…» – приводит диалог с полицейским Кадиев.
Этапы
Странно, конечно, что при такой статистике мы не видим в выпусках новостей из Москвы об очередном самоподрыве боевиков на Кутузовском или введении КТО в Юго-Западном административном округе. Видимо, жёсткие меры можно применять только на Северном Кавказе, где и федеральная власть далеко, да и местная заступаться за свой народ откровенно боится.
Тут вопросы иного рода: а разве раньше, ещё до разработки стратегии, федеральные структуры обходились с подпольем не достаточно жёстко? и разве не силовики последние как минимум 10–15 лет рапортуют о своих достижениях и обещают, что победа вот-вот будет одержана, осталось лишь «200–300 человек, кто в лесу», поймать и обезвредить?
Да, всё это было и в разных формах продолжается и сейчас. Вот только результаты работы ответственных за наведение порядка в Дагестане, как обещают, должны быть немного другими. Они должны тронуть не только боевиков, но и вросшихся в криминально-клановую систему отдельных оборотней в погонах, создающих почву для ухода молодёжи в лес. Лишь только кого-то убивая, проводя сомнительные спецоперации и не менее сомнительную «профилактическую» работу, оборотни могут удержаться в силовых структурах, наращивать авторитет и почти политическое влияние (как пример подобного влияния – дающий показания в Ростове-на-Дону Колхозник) и требовать законных «боевых» за работу в опасных условиях. Расследовать же преступления, связанные с нефтегазовым бизнесом, торговлей людьми, незаконным оборотом оружия или же наркотических веществ, они или не способны (что сомнительно, так как в рядах оборотней немало профессионалов), или… впаяны в этот бизнес. Другое объяснение найти трудно.
Для того чтобы понять, насколько адекватны текущему социально-политическому моменту проводимые силовыми структурами антитеррористические мероприятия, надо немного окунуться в историю и вспомнить основные этапы борьбы с ним.
Борьба с религиозно-политическим экстремизмом началась в середине 1990-х. По соседству была воюющая Чечня, а в самой республике образовался анклав – Кадарская зона, где исповедующие «ваххабизм» (термин «салафизм» тогда не применялся) с разных концов как республики, так и страны могли найти себе убежище. Там же было объявлено, что на этой территории действуют законы шариата. Милиция и прочие спецслужбы предпочитали туда не соваться.
В то же время шли попытки политического урегулирования вопроса. Тогдашний министр ВД России Сергей Степашин, проведя переговоры с представителями Кадарской зоны, принял решение, что они могут жить по своим законам, а председатель Госсовета РД Магомедали Магомедов совместно с влиятельными политическими фигурами Дагестана (чиновники, духовенство) проводил с ними переговоры.
Переговоры, как показала практика, ни к чему не привели, и в то же время при попустительстве республиканских и федеральных властей (особенно правоохранительного блока, который не любит почему-то об этом вспоминать) ситуация переросла в конфликт 1999 года.
После августовских событий 1999 года (вторжение бандформирований в Дагестан со стороны Чечни) работа правоохранительных структур активизировалась. Ввиду того, что УФСБ по РД под руководством Владимира Муратова в тот период было откровенно слабым, всю полноту работы с подпольем в основном ведёт возглавляемое Адильгереем Магомедтагировым МВД Дагестана, а также подчиняющееся Москве УБОП. В этот период вся нагрузка по выявлению подполья легла как на УУР, так и на Управление по борьбе с экстремизмом и уголовным терроризмом (УБЭиУТ), которое было создано на базе Отдела по борьбе с похищениями людей. (Отметим, что УБЭиУТ было единственной в России структурой, осуществлявшей такой круг задач, но при этом напрямую подчинявшейся министру ВД Дагестана, а не как сотрудники «шестого отдела» – Москве.)
Правовым основанием для работы республиканского МВД стал принятый в сентябре 1999 года Закон РД «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории РД». Закон, принятый в нарушение федерального законодательства, что такое «ваххабизм» и «экстремизм» не расшифровывал, но… в этом не было необходимости. Силовики сами решали, кого считать таковым, а кого нет, опираясь в этом деле на экспертные заключения официального духовенства Дагестана.
ЦСН ФСБ России в этот период работает лишь по крупным фигурам подполья. Ещё нет спеццентра ФСБ на берегу Каспийского моря, куда приезжали бы на подготовку и постоянное базирование бойцы Центра «А» и Центра «В».
Среди серьёзных событий того времени можно выделить сдачу в плен одного из лидеров вторгнувшихся на территорию РД сил – Расула Макашарипова. Процедуру его явки с повинной, а также небольшую пресс-конференцию, где он объявляет о том, что слагает оружие, показали по телевидению. Курировавшие Макашарипова сотрудники УФСБ, надеявшиеся на его примере склонить к сдаче и других боевиков, удержать пленника за собой не смогли. Борьба между слабой в тот период ФСБ и сильным МВД привела к тому, что Макашарипов оказался под опекой УБЭиУТ. Все гарантии, которые были даны спецслужбой экс-боевику, оказались нарушенными… Нет документальных подтверждений тому, что произошло с Макашариповым в УБЭиУТ, но по выходу из мест лишения свободы он собрал новый отряд, который целенаправленно мстил сотрудникам этой структуры. Как высшая точка мести – демонстративное уничтожение им 27 сентября 2002 года начальника УБЭиУТ Ахбердилава Акилова. До самого Макашарипова доберутся лишь в 2005 году…
В 2004 году Муратова сменяет Николай Грязнов. Приход нового шефа в ФСБ республики, помимо постепенного укрепления ведомства и улучшения материально-бытовых условий действующих сотрудников управления, совпало (хотя есть мнение, что не совпало) с таким явлением как похищение дагестанцев «лицами в камуфляжной форме». К человеку, следовавшему по улице пешим или в авто, подъезжала машина, из которой выскакивали люди в масках и камуфляже и, угрожая оружием, забирали с собой. Таким образом, к примеру, пропал известный спортсмен, двукратный чемпион мира по ушу-саньда Касин Гасанов.
Дальнейшая судьба похищенных была неизвестна, и правоохранительные органы это особо не волновало. Часто можно было услышать, что похищение людей лицами в камуфляже – это инсценировки боевиков для очернения силовиков и ухода похищенного в лес. К 2006 году – году прихода к власти в республике Муху Алиева – этот вопрос регулярно выводил на площадь Махачкалы матерей, жён и родственниц пропавших людей. (Мужчин пускать на площадь женщины опасались, так как к ним могли быть применены жёсткие санкции и преследования.) По требованию Алиева объяснить похищения прокуратура РД, которую тогда возглавлял Игорь Ткачёв, подготовила ответ: «С 1999 по 2007 годы в республике с целью женитьбы были похищены 650 женщин. За эти 7 лет зарегистрировано 27 сообщений о похищении 33 лиц с целью получения выкупа. А «лицами в камуфляжной форме» похищены 75 человек. Из них не установлено местонахождение 30 человек. Пик похищений приходится на 2004–2005 годы. За семь месяцев 2007 года похищено 10 человек. Версия о причастности к похищениям правоохранительных органов рассматривается в качестве основной».
То ли срок работы в республике подошёл к концу (три года), то ли скандалы с пропажей людей всё чаще и чаще обсуждались в СМИ, но в 2007 году Николай Грязнов покинул УФСБ Дагестана и стал вице-президентом ГК «Олимпстрой», где отвечал за мероприятия по обеспечению безопасности олимпийского Сочи. (В настоящий период, согласно слухам, ему прочат должность главы Дагестана.)
В политическом плане решение вопросов профилактики экстремизма, кроме как обсуждение их на республиканских АТК, не осуществлялось. В 2008 году силовые структуры стали активнее проводить переговоры с заблокированными боевиками с привлечением родственников, адвокатов и правозащитников.
Время «Ч»
Грязнова в 2007 году сменил Вячеслав Шаньшин. С его приходом похищения людей неизвестными в камуфляже, странным образом, прекратились. Но всё чаще стали появляться сводки о том, что в момент следования из авто был открыт огонь, и ответным огнём были убиты боевики. Приход Шаньшина окончательно отодвинул МВД Дагестана от проведения спецопераций. Теперь этим занималась только ФСБ. До поры до времени. В этот же период в антитеррористической борьбе явно обозначили себя ещё три игрока – ЦПЭ, Внутренние войска МВД, а с 2010 года – ГУ МВД по СКФО, которое возглавил Сергей Ченчик.
Реформа, прошедшая в 2008 году, привела к тому, что «шестые отделы» (УБОП) по всей стране были расформированы и на их базе создавались Центры противодействия экстремизму (ЦПЭ). В Дагестане это привело к ликвидации УБЭиУТ и вливанию их в УУР или ЦПЭ.
В этот же период проходила реформа Минобороны России, согласно которой отдельные подразделения ГРУ были расформированы, а их бойцы пополнили ряды ВВ МВД России. Можно было наблюдать, как между силовиками проходил раздел территории: все спецоперации, проводимые вне крупных населённых пунктов, проводили бойцы ВВ, а штурмы домов, квартир, работу в населённых пунктах осуществляли бойцы ЦСН, ФСБ.
Учитывая давнюю дружбу «шестых отделов» с вэвэшниками, ЦПЭ и ВВ МВД РФ часто действовали сообща. А роль МВД Дагестана существенно сузилась: теперь оно могло проводить лишь оперативно-разыскные, поисковые и технические мероприятия (УУР, УСТМ, служба участковых и пр.), а оперативно-боевые – «уходили» к конкурентам. При сильном Адильгерее республиканское МВД ещё как-то поддерживало своё влияние на ситуацию, но после его убийства (2009 год) это влияние резко уменьшилось…
Вообще, период борьбы с терроризмом с 2008 года по нынешнее время можно назвать периодом Ченчика. Несмотря на, казалось бы, главенствующую роль органов ФСБ (НАК) в этом направлении, фактически рычагов и возможностей в этом плане оказывается больше у ГУ МВД по СКФО. Государство, решившее, что полицейские (ЦПЭ) могут работать в тех сферах, где традиционно работали спецслужбы (ФСБ), то есть в борьбе с экстремизмом (политические преступления), само не заметило, как создало структуру, которая по факту оказалась активней, мобильней, оперативней, информированней и даже нахальней, чем органы госбезопасности! Именно ГУ МВД по СКФО смогло должным образом управлять силами ЦПЭ и ВВ, а также проводить свою информационную политику в области борьбы с терроризмом и экстремизмом, задавая ритм коллегам.
P. S. Политика антитеррора может быть разной. Всё зависит от того, насколько государству и обществу жаль своих сограждан и насколько крепко органы государственной власти и гражданского общества держатся за закон. Оценивая ситуацию на Северном Кавказе, и в частности в Дагестане, можно прийти к выводу, что ни государство, ни общество, когда касается таких тонких материй как политическая преступность (экстремизм), особо на законе не заморачивается, считая, что жёсткий или жестокий метод заставит одуматься несогласных. Но, как показывает время, даже самые жестокие методы борьбы с инакомыслием и его крайней формой – терроризмом и экстремизмом – не приводят к успеху. Там, где люди отрицают закон (общие правила поведения), всегда будет царить беспредел как со стороны отдельных силовиков, так и со стороны бандподполья.
Кремль, проводя очередные кадровые перестановки и разрабатывая разного рода стратегии, на этот раз нацелен на то, чтобы на южных окраинах государства не было партизанщины: воевать с внутренним врагом куда затратнее и труднее, чем с внешним. И куда неприятнее это делать в условиях сложной международной обстановки вокруг России. И на этот раз в Дагестане, в случае резкого обострения обстановки, полетят головы не только боевиков, но и тех оборотней в погонах, что толкают молодёжь в лес. Пора остановиться в своём желании мстить и зарабатывать на этой никому не нужной войне…
- 46 просмотров