[Борис умер, да здравствует Борис] Почему-то принято говорить об уходе эпохи или периода истории только после ухода из жизни личности, эту эпоху олицетворявшей. В том, что Ельцин был личностью, сомневаться не приходится. Только личность могла под мухой прилететь в одну из европейских столиц и, отсыпаясь в самолёте, заставил встречающих ждать себя у трапа.
Личность могла, опять же не совсем в трезвом состоянии, ни мало не смущаясь, дирижировать оркестром в цивилизованной Германии. И мало найдётся политиков не только в России, но и в тех же раскрепощённых Европе и Штатах, которые так лихо отжигали бы на своих предвыборных агит-концертах. Да и не найдётся вовсе. Потому что только Россия может позволить себе, чтобы ею управлял бьющий ботинком по трибуне Хрущёв или снимающийся в рекламе пиццы Горбачёв. Но при Борисе Николаевиче всё-таки было хорошо. Будь я тогда лет на пятнадцать постарше – может, и не писал бы сейчас эту статью, а читал бы какую-нибудь «Нью-Йорк Пост» в своём офисе. Потому что для человека предприимчивого и расторопного период был идеальным плацдармом для того, чтобы сделать деньги. А если бы был постарше не на пятнадцать, а лет на восемь, моя фамилия могла бы украсить один из памятников, на котором высечены фамилии таких же восемнадцатилетних «героически» погибших в Чечне при защите Родины. Повесить на Ельцина вину за чеченскую войну было бы не совсем правильно. Любому на его месте пришлось бы столкнуться с результатом тенденций в национальной республике, которые усилились с распадом Союза.
Когда у первого президента России спросили о самом, на его взгляд, значимом достижении за время своего правления, он ответил: «Принятие Конституции, которая стала базой для демократии». Что ж, тут с ним нельзя не согласиться. Советское право не допускало мысли о плюрализме идеологий. Не давало и лазейки для публичной критики власти. Человек, оценивая деятельность того или иного руководителя, спрашивает: «А что он сделал для народа?». Под «народом» в данном контексте всегда подразумевается сам человек. А потому могу заявить, что Борис Николаевич, подписав Конституцию, узаконил мое право свободно совершать религиозные обряды и писать то, за что советских журналистов могли надолго лишить работы, а то и свободы. Проецируя тот же вопрос на президента нынешнего, могу сказать, что и первое право в некоторых случаях ущемляется, и второе всеми силами пытаются поставить под контроль. Благодаря всё той же ельцинской конституции мои родители смогли свободно заниматься предпринимательской деятельностью. И я на зависть сверстникам во всё ещё совковом девяносто четвёртом носил кожаную куртку и наслаждался вкусом польской жвачки. Ну и что, что он позволил заниматься такой же, предпринимательской деятельностью людям с фамилиями, заканчивающимися на «ич» и «ий». Зато теперь мы смело заявляем, что «Челси» – это почти русский клуб. А Куршавель почти русский курорт.
]§[
- 3 просмотра