Главный режиссёр Русского театра Скандарбек Тулпаров охотно идёт на контакт. И своё интервью нашей газете давал уже дважды. Назревший театральный кризис и готовящийся в Русском уж очень масштабный фестиваль привели к необходимости сделать третье. Читайте!
– Что за фестиваль вы затеяли?
– Я давно мечтал провести такой фестиваль, но не знал, как это сделать. Это очень сложный механизм, для этого нужны большие затраты. И пойдут ли на это наши правители, я не знал. Поэтому и обратился к Юрию Соломину, руководителю Малого театра, а он тяжеловес в этом плане, и его авторитету бы не отказал наш президент. И Соломин написал ему письмо и высказал вот эту нашу идею организовать здесь фестиваль. Надо было обратить внимание на русский театр. Всем. Поэтому фестиваль был просто необходим. Сначала вообще была мысль, что фестиваль ограничится Северным Кавказом, но потом мы подумали, что Год русского языка и надо подвести эту идею под эгиду русского языка, языка уже межгосударственного общения. Но тут ведь ещё другая ситуация. У дагестанской публики сегодня ощутим голод по высокому искусству. И если лет пять-семь тому назад не до этого было, то сегодня я вижу этот голод...
– Разве? А по-моему, народу сегодня только звёзд национальной эстрады и подавай…
– Нашей интеллигенции, и она ещё разрастается, этого не достаточно. Уже не хотят слушать всю эту дешёвую эстраду. Хотя есть и хорошая, конечно, но уже этого всего не достаточно. Это ведь только выброс энергии, а люди хотят ещё помыслить и что-то почувствовать. Только театр может это дать: и мысли, и эмоции, и чувства. Сегодня люди уезжают отсюда: говорят, что это дыра. К тому же вот эти перекосы религиозные – молодёжь забирают в какие-то крайние течения, одурманивают, а культура молчит. Мы не имеем права молчать! Мы должны дать что-то своё, чтобы они посмотрели, что есть и другая культура, другой уровень.
– Кто к нам приедет?
– Малый театр открывает фестиваль. Здесь будут все московские звёзды. Даст два спектакля, хотя обычно Малый даёт только один. Но я попросил, чтобы дали второй спектакль для народа, который никогда не видел такого уровня постановки. Тем более, такие декорации, таких артистов везут, и всё это один раз показать и уехать – неправильно. Ещё Грузия. Их театр очень известен во всём мире. Спектакль «Жёлтый ангел», где грузинская актриса с мировым и очень трудно запоминающимся именем будет играть главную роль. Ещё – Украина, город Николаев.
– А почему именно Николаев?
– Есть весьма известный в театральной среде человек Александр Мардань, драматург, известный меценат, миллиардер, человек широкой души. Мы хотели, чтобы его спектакль тоже участвовал в фестивале. А он сказал, что лучше всего его поставили в Николаеве. Есть такой город на Украине. И, что самое удивительное, – директором театра в Николаеве оказался бывший наш актёр, выходец из Дагестана Николай Кравчук. Мы созвонились с ним, и он сказал, что всё сделает, чтобы приехать.
– Вы же измучаете зрителя!
– Да, постановки будут идти каждый день. Вот так: в три, в шесть, в три, в шесть… Вот и смотрите, какая львиная доза культуры! К нам приедет Калмыкия, Кабардино-Балкария, Северная Осетия, Адыгея. Ещё будет Казахстан, который закроет фестиваль, потому что у них очень грандиозный спектакль «Мастер и Маргарита». И, несмотря на то, что закрывать должны хозяева фестиваля, я решил предоставить закрытие именно Казахстану. Махачкала будет показывать чеховского «Дядю Ваню».
– Кажется, это что-то новенькое.
– Да, это совершенно новая постановка. Я сделал её специально к фестивалю. И так построили программу, что мы с Казахстаном будем играть в один день. Сначала мы на малой сцене, а потом они «Мастера и Маргариту» – на большой, так как постановка у них масштабная.
Что будет потом
– Ну хорошо, вот пройдёт этот фестиваль, а каких результатов вы хотите добиться?
– Во-первых, я хочу разбудить всех. Наши зрители достойны большего. Они находятся на обочине великой культуры. Мы только по телевизору можем ощущать это, а жизнь продолжается: идут обмены, приезжает Французский театр, наши театры едут куда-то. А у нас нет возможности поехать и посмотреть эти спектакли. Вот поэтому мы и пригласили их к нам.
– А в отношении самого театра, ему-то это как поможет?
– В Русском театре сложности в том, что совершенно нет условий. Мы здесь находимся в притеснённом состоянии. Три театра, как вы знаете, размещаются здесь. Нам очень тяжело. К тому же у нас ещё и другие проблемы – нет кадров. А кадровая проблема – это значит квартирная проблема…
– Я помню, вы, кажется, приглашали сюда актёров из других городов, но что-то не заладилось…
– Да, мы приглашали, но они уезжают, потому что квартир нет. Вы знаете, наверное, что здесь был Муху Гимбатович. Мы специально его приглашали по этому поводу и подняли свои вопросы. Квартирный в том числе. Это же понятно, что когда человек едет на Кавказ, у него и так мысли, что здесь война. Он приезжает, а ему говорят: ну, вы знаете, поживите вот здесь пока в гримёрке.. Это несерьёзно. И серьёзных актёров так не привлечёшь. Поэтому нужна зарплата, и президент обещал нам её на 70 процентов добавить. Уже хорошо. Мы и сейчас нанимаем квартиры, и нам на это никто деньги не даёт. Сами как-то зарабатываем. На колёсах.
– Значит, гастрольная деятельность всё-таки жива?
– Мы ездим, конечно, по Дагестану. Даже в самые трудные времена ездили в Волгоград, Воронеж. У нас есть друзья, они помогают нам, и, как только мы получаем от них какие-то деньги, сразу же собираемся и едем.
Кто будет дядей Ваней?
– Вы говорили о кадровом голоде, а как же быть с факультетом культуры ДГУ, который для вас как раз эти кадры и плодит?
– Вы знаете, во-первых, там нет русских…
– Ну, это известная ваша позиция, довольно-таки спорная, надо сказать…
– (смеётся) Серьёзно? Нет, она не спорная. Если бы вы здесь работали, то поняли бы эту ситуацию. У нас есть такой известный талантливый актёр Артур Абачараев, отличный актёр. Я его попробовал в «Дяде Ване». Все были такого мнения, как вы: говорили, что «вы только русских берёте, и всё».
– Конечно, ведь есть же целый факультет…
– Но мы говорим о другом: о ментальности, о поднятии культурного уровня, о воспитании. И все это вдруг поняли. Когда начали играть классику, а там чёткий русский язык, тут у Артура обнаружился акцент. Страшнейший. Никто его раньше не замечал. Он, как лакмусовая бумажка, проявился. Ощущения, мировоззрение и воплощение чувств – тоже совсем другие. И он не может ничего сделать: Кавказ прёт от него – и всё! Там не до Чехова! (встаёт и начинает показывать, как нужно играть.) И он видит, что его любимую обнимают, – и у него шок. Он не знает, что делать, и начинает рвать розы, бросать в воду, а у меня там река настоящая течёт на сцене… Это же бывает такая ситуация, вы понимаете, а этот (Артур Абачараев. – Прим. ред.) – он весь горит, хочет его зарезать, и ничего нельзя с ним поделать! Пришлось заменить.
– Интересно было бы узнать о вашем отношении к национальным театрам.
– Я с большим уважением отношусь к национальным театрам, и у меня просто сердце кровью обливается, что никто этими вопросами не занимается. Они просто погибают. Я ещё как-то барахтаюсь, ору, кричу, фестивали устраиваю. А они сидят. У них нет меценатов и спонсоров. Хотя нам в этом должно быть труднее: здесь нет русских людей-бизнесменов, но нам всё равно помогают дагестанцы, которые работают в Москве.
– Это меценатская помощь, я так понимаю. Насколько она ощутима?
– Очень ощутима. Вот полностью на меценатские деньги поставлены «Золушка» и «Женитьба Бальзаминова». От начала и до конца. Есть такой генеральный директор РАС (реконструкции и архитектуры) Москвы Балаш Балашев, наш земляк. Я поражаюсь: он строитель, но страшно любит театр. Мы постоянно питаемся его деньгами. 500 тысяч дал нам на «Золушку» Регионгаз. Сейчас два миллиона хочет дать. Вот такие люди у нас есть, мы на них и держимся. Но с ними надо уметь вести диалог, уметь конструктивно поговорить, чтобы они знали, что их деньги пойдут по назначению.
О приземлённом
– Значит, на государственные деньги вы бы не протянули?
– Понимаете, вот на бумаге государственное финансирование – это мизер, и то его недодают. Малому театру, например, на одну постановку выделяет государство 4 с половиной миллиона, а нам на пять постановок – 500 тысяч рублей. Я не буду сравниваться, но у нас получается на каждый спектакль 100 тысяч, и те недодают. Из всех денег дают только 270 тысяч на год и говорят, мол, нам недодают, и мы вам недодаём.
– Театр может зарабатывать сам?
– Театр – нет. Даже московские театры, которые каждый день на аншлагах работают, от дотационных денег погашают лишь 20 %. Театр – это очень дорогостоящее дело. У нас здесь 200 человек, это зарплата, содержание здания, деньги на постановки.
– Вы разве не получаете прибыли от сдачи театра в аренду?
– Нет, эти деньги получает Госкомимущество как от сдачи своего здания в аренду. Я спрашивал, как это происходит в других регионах, и мне сказали, что потом эти деньги снова возвращаются в театр. У нас так не происходит. Я говорил об этом президенту, и он сказал: «Отдавать всегда труднее, чем брать».
– По-вашему, каким должно быть финансирование, чтобы театр мог безбедно существовать?
– Когда мы встречались с президентом, я рассказал про Москву и сколько там выделяется на один спектакль. Мы не будем с ними сравниваться: они дают на один спектакль четыре миллиона, сказал я, дайте тогда нам хотя бы на пять спектаклей один миллион. А если Госкомимущество нам будет деньги возвращать, то мы уже сможем что-нибудь делать. У нас уже пойдут другие декорации, другие костюмы, будем выезжать в другие республики. Президент всё это послушал и дал задание выяснить, сколько на эти нужды тратится в других регионах, и какую-то невысшую, ну, такую среднюю планку финансирования установить для нас. Вот тогда мы заживём! ]§[
- 2 просмотра