[ Выбор стратегии. Вопрос о президенте Дагестана решается в последний момент ]

Теперь в Дагестане стреляют почти каждый день, а самая серьёзная попытка теракта была совершена в Махачкале 6 января: заминированная машина с водителем-смертником едва не въехала в расположение республиканского ДПС. Силовики связали эту атаку с местью боевиков за так называемого эмира Дагестана Умалата Магомедова (Аль-Бара), которого силовики застрелили вместе с двумя другими полевыми командирами за несколько часов до нового года.

Такая взаимосвязь лишь подчеркнула, что гибель эмиров отнюдь не означает паралича сети, которую они возглавляли: командир убит, но сеть продолжает работать. Дмитрий Медведев предложил директору ФСБ Александру Бортникову и министру внутренних дел Рашиду Нургалиеву уничтожать боевиков везде, где таковые обнаружатся. Силовики, расслышавшие в президентской формулировке парафраз знаменитого путинского призыва «мочить в сортире», сразу же сообщили о ликвидации двух полевых командиров в Махачкале.

 

«Хромые утки»

Зато оказалось вновь отложено решение о том, кто будет следующим президентом Дагестана.

Процесс формирования списка кандидатов в президенты Дагестана проходил в обстановке перманентного скандала. Очень многие в республике считают, что с этим связана и активизация боевиков, ведь каждый теракт – удар по имиджу Муху Алиева, поскольку даёт основание говорить, что действующая власть не справляется с возложенными на неё задачами.

Промедление с назначением не прибавляет стабильности Дагестану. Чем дольше длится ожидание, тем отчётливее впечатление, что решение по кандидатуре откладывается из-за серьёзного конфликта лоббистов разных кандидатов в Москве, где теперь мучительно ищут компромисс. Одновременно продолжается кампания взаимной дискредитации кандидатов – в итоге во всём дагестанском списке не осталось ни одного политика, не облитого волнами компромата. Теперь не только Алиев, но и практически все его конкуренты вполне отвечают амплуа «хромой утки», что не очень хорошо для будущего главы региона, кто бы им ни стал. Нельзя исключать, что кампания взаимной дискредитации продолжает воплощаться в том числе и в фугасах на милицейских постах и уж точно служит для них фоном.

Тем временем список кандидатов позволяет предположить, что Кремль выбирает из нескольких кадровых стратегий и пример Дагестана, возможно, окажет влияние на аналогичные решения в других республиках. Помимо решения о сохранении действующих кадров – в конечном счёте, их четыре-пять лет назад подбирала сама же Москва для замены тех, кто перестал её устраивать, – есть, во-первых, стратегия «фамильного наследования» (Магомедсалам Магомедов). Такая схема частично оправдала себя в Чечне, но объективно архаична. Во-вторых, стратегия варягов с правовым образованием, минимально лично знакомых президенту Медведеву (Магомед Абдулаев), – она пока лишь апробируется в Карачаево-Черкесии, где бывший судья конституционного суда Борис Эбзеев в августе отметит два года президентства. Этот путь выглядит рискованным в Дагестане, где есть куда более мощные, чем в КЧР, местные центры силы, не питающие пиетета к учёным-юристам.

Третья стратегия, у которой, похоже, есть шансы, – опора на крупный бизнес местного происхождения (Магомед Магомедов, который сам представляет высшие деловые круги, а также Магомедсалам Магомедов, которого считают связанным с такими кругами).

С одной стороны, Москва вправе рассчитывать, что предприниматели со своим опытом менеджмента наведут порядок в республиках, погрязших в воровстве и насилии. Если эта стратегия восторжествует в Дагестане, можно будет ожидать более активного вовлечения крупного бизнеса также в Ингушетии, где давно рассчитывают на возвращение влиятельнейшего экс-главы «Русснефти» Михаила Гуцериева, и в Чечне, у которой есть целая плеяда олигархов, готовых расширить свое участие в восстановлении экономики.

С другой стороны, идея «северокавказского Абрамовича» полностью провалилась в Адыгее, куда в своё время направили золотопромышленника Хазрета Совмена. В Дагестане же вполне очевидно, что вместе с большими деньгами в местную политику может прийти не только менеджмент московского и даже международного уровня, но и ряд криминальных структур. Зато если Дмитрий Медведев предпочтёт иное стратегическое решение для Дагестана, шедшая до сих пор подковёрная война компроматов скорее всего окончательно выплеснется в публичное пространство и будет грозить серьёзным ущербом не только самим фигурантам дагестанских выборов, но и их высокопоставленным лоббистам в Москве.

Вопросы предстоящего назначения, естественно, не могли не обсуждаться на встрече Алиева с Медведевым. Дагестанские журналисты даже ожидали, что решение будет принято сразу же после встречи и уже во вторник кандидатура будет внесена в дагестанский парламент. В котором сразу же после этого неизбежно улягутся все бурные разногласия, поскольку каждому из депутатов предстоит ещё как минимум два года работать с будущим президентом. Но никаких признаков того, что решение готово, к моменту подписания номера газеты так и не появилось.

Некоторые аналитики усмотрели оптимистичный для Муху Алиева сигнал в том, что он попал к Дмитрию Медведеву последним из пятерки кандидатов, как бы подытоживая серию встреч. Причём именно его аудиенция оказалась единственной публичной. В то же время Кремль тщательно воздерживается от любых оценок деятельности Муху Алиева на посту президента, намекая, что оценка будет выражена в решении о кандидатуре.

По закону решение должно быть принято до следующего вторника и может быть принято в любую секунду. Проблема в том, что все кандидаты при всей разности потенциалов измочалены войной компроматов. А для решения дагестанских проблем нужна абсолютная уверенность в собственных силах и в поддержке со стороны Москвы. Кто бы ни стал президентом Дагестана, он ничего не изменит, если Москва ограничится только самой процедурой назначения и продолжением бюджетных ассигнований и не подумает о серьёзной коррекции кадровой, финансовой и силовой политики в регионе, в том числе и в режиме ручного управления. Например, посредством специального представителя президента России в регионе, появления которого, анонсированного Дмитрием Медведевым 12 ноября в Послании Федеральному Собранию, ждут уже два месяца.