[ Где тонко, там взорвётся ]

Ещё недавно такое нельзя было себе представить, но этой осенью на Кавказе чиновники, выступая на статусных мероприятиях, открыто говорили: ваххабиты – часть общества, а значит, с ними надо общаться. На «круглых столах», которые проводили в сентябре близкие к Кремлю политтехнологи, президенты кавказских республик и эксперты обсуждали преимущества исламизации и шариата. Чуть раньше в высокогорных сёлах прошли закрытые встречи с теми, кого можно назвать «сочувствующими» вооружённому подполью. До этого с ними был только один разговор – контртеррористическая операция.

Все эти движения собеседник Newsweek в Кремле называет «локальным мероприятием». Он имеет в виду, что Москва на самом деле не собирается договариваться с радикалами – просто осторожно и точечно прощупывает почву. Но делает это не от хорошей жизни. «Уровень коррупции, насилия, клановости в северокавказских республиках беспрецедентен», – говорил Дмитрий Медведев в Послании. Ситуацию на Кавказе он назвал «самой серьёзной внутриполитической проблемой страны».

Раньше ни он, ни его предшественник не допускали в своих Посланиях такого откровенного пессимизма. Владимир Путин во время своей прямой линии дал понять, что на Кавказе всё не так плохо, и заверил россиян, что новой войны в регионе не будет. На самом деле Медведев ничуть не сгущает краски – этот год стал для Кавказа очень тяжёлым.

 

Контрнаступление

«Они организовались, стали лучше (более) управляемы, набрались опыта и определили свои цели», – говорил летом в интервью Newsweek первый президент Ингушетии Руслан Аушев. К тому времени по Кавказу уже шла волна убийств и терактов. За три дня до этого интервью террористы подорвали нынешнего ингушского лидера – Юнус-Бека Евкурова. Он чудом выжил.

Экстремисты стали готовиться ещё прошлой зимой. Где-то в начале года среди кавказской эмиграции поползли слухи: лидер боевиков Доку Умаров дал команду копить силы, запасать боеприпасы и готовить новые базы в горах. Многие «подранки» (боевики, которые лечатся за рубежом) заговорили, что готовы вернуться в строй, как только откроются кавказские горные перевалы. «Цыплят по осени считают, а боевиков – по весне», – шутили эмигранты. Было ясно, что подполье мобилизуется.

Силовики не могли не заметить, что идёт какое-то брожение, но, судя по всему, сначала не придали ему особого значения. Когда некоторые исламистские сайты объявили о возрождении басаевского батальона смертников «Риядус-Салихийн» – это тоже сочли бравадой. Тем временем по каналам ГРУ уже поступала информация: в феврале-марте число исчезнувших из сёл молодых людей в разы превысило цифры за тот же период прошлого года.

Ситуация ухудшалась на глазах. В 2008 году ещё казалось, что сопротивление подавлено, но к весне 2009-го стало понятно, что это совсем не так. Тем не менее 16 апреля Москва решается на очень щедрый жест: отменяет в Чечне режим КТО, действовавший десять лет. КТО свернули как раз к появлению «зелёнки». Тут Кадыров решил одним махом добить оставшихся боевиков.

В мае началась совместная чечено-ингушская операция на границе республик. Фактически ею руководил родственник Кадырова депутат Адам Делимханов. А летом едва оправившийся от ран Евкуров объяснял Newsweek: было понятно, что в «зелёнке» боевикам легче спрятаться, но был расчёт на эффект неожиданности.

Судя по всему, он не сработал. Осенью бои ещё продолжались, а потери сторон были если не равны, то вполне сопоставимы. К тому же боевики продолжали наносить удары по городам: в июле и октябре смертники пытались взорвать Кадырова, в августе на воздух взлетел ОВД Назрани, и тогда же в Грозном вдруг появились взрывающиеся велосипедисты.

Впрочем, боевикам тоже пришлось несладко. «Очень многие не вернулись с летних каникул», – говорит источник, близкий к лагерю сопротивления. Он рассказывает, что многие партизанские группы оказались отрезанными на летних базах и теперь не имеют возможности отойти на зимние: «Перевалы закрылись, и нам предстоит страшная зимовка, пока лежим в блиндажах и потихоньку сходим с ума».

По его словам, главная проблема уже не силовики, а голод. Бывает, что смертельно опасные атаки предпринимаются лишь для того, чтоб захватить какое-нибудь сельпо и достать еды. Выживают, в первую очередь, за счёт поддержки местных жителей. «Сочувствующих много, но и стукачей не меньше. Сейчас в Чечне и Ингушетии в первую очередь следят, кто сколько продуктов покупает. Если ты в магазине взял сразу десять буханок хлеба, считай, что уже не жилец», – рассказывает источник.

Против «сочувствующих» в этом году развернулась целая кампания. Практически по всем республикам прокатилась волна похищений. Силовики не особо затрудняют себя сбором доказательств. Местные правозащитники приводят одну историю за другой о том, как люди исчезают, а вскоре правоохранительные органы предъявляют трупы очередных уничтоженных боевиков.

С правозащитниками тоже шла война. В июле в Чечне убили сотрудницу «Мемориала» Наталью Эстемирову. В августе там же были убиты сотрудники фонда «Спасём поколение» Зарема Садулаева и Али Джабраилов. В сентябре в Дагестане раскидывали листовки с угрозами в адрес местных правозащитников. В октябре в Кабардино-Балкарии был застрелен ингушский оппозиционный политик Макшарип Аушев.

 

Хоккейный счёт 

В соседнем Дагестане за год убито около ста сотрудников правоохранительных органов. «Официальным открытием» сезона «зелёнки» стало убийство главы МВД республики Адильгерея Магомедтагирова. Ответственность взял на себя командир небольшого отряда боевиков Ибрагим Гаджидадаев. Многие уверены, что Гаджидадаев был лишь организатором.

«Убийство главы МВД Дагестана могло быть выгодно многим. Он контролировал теневые финансовые потоки в республике, – говорит осведомлённый федеральный чиновник. – Теперь страшно представить, в чьи руки они перейдут. Это действительно вызов». Он считает, что сейчас на Кавказе идёт сращивание экстремистских, криминальных и властных «кадров». Так, недавно в Карачаево-Черкесии был арестован глава одного из поселений – его обвиняют в организации убийства муфтия Исмаила Бостанова. На фоне Чечни, Ингушетии и Дагестана Карачаево-Черкесия и Кабардино-Балкария выглядят относительно благополучно. В Кремле признают: боевики пока не главная проблема Западного Кавказа. Там хватает других проблем, например, чудовищной коррупции. «Возьмём КБР. На обороте алкоголя расхищаются миллиарды. В прошлом году им выделили акцизных марок на 12 млрд рублей продукции. Они отчитались по 750 000 рублей. В этом выделяют на 60 млрд… Очень серьёзные деньги отстёгиваются тому же криминалу и ваххабитам», – говорит источник в Кремле.

Этот кремлёвский чиновник предлагает такой рейтинг коррупционности кавказских республик: Дагестан, Северная Осетия, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Чечня, Адыгея, Ингушетия. Ингушетия, по его словам, обязана своим последним местом президенту Евкурову, за это на него и покушались.

 

Горы и оружие 

При этом собеседники Newsweek в Кремле и Белом доме говорят, что боевики и коррупция – это проблемы второго плана. На первом, по их мнению, – отсутствие идеологии и кадров. «На Кавказе ещё остались честные, лояльные центру чиновники. Но они не уверены в том, что отстаивание ими федеральных интересов будет по достоинству оценено Москвой. И совсем не уверены, что центр их защитит, если регионалы начнут прессовать», – объясняет один из кремлёвских политтехнологов. Так, по словам источников Newsweek, чудовищное давление сейчас испытывают прокуроры Адыгеи и Карачаево-Черкесии, где идут расследования по коррупционным делам. Но центр не оказывает им никакой поддержки.

«Мы просто мажем йодом вокруг фурункула – и сидим ждём. Нет намерений – как целостной системы мер – вернуть [кавказцев] в правовое поле Российской Федерации», – говорит эксперт, близкий к замглавы кремлёвской администрации Владиславу Суркову. Сурков прекрасно затыкает дыры, говорит он, но сформировать на Кавказе идеологию, которую можно было бы противопоставить экстремистам, так и не получилось.

 

Лесная братва

Лидером кавказских боевиков по-прежнему остаётся Доку Умаров. В этом году вокруг него зажглось несколько новых «звёзд»:

Магомедали Вагабов.Возглавляет крупнейший партизанский отряд, действующий в Карабудахкентском и Сергокалинском районах. Прославился кровавым противостоянием с силовиками в своём родовом селе Губден, считается мастером засад и прорывов из окружений.

Ибрагим Гаджидадаев.Уроженец дагестанского села Гимры, бывший чемпион Европы по ушу-саньда. Возглавляет небольшую группу, сформированную из односельчан. Объявлен в федеральный розыск ещё в 2005 году. Этим летом взял на себя ответственность за убийство министра внутренних дел Дагестана Адильгерея Магомедтагирова. Кроме того, Гаджидадаев обязал многих республиканских бизнесменов и чиновников платить так называемый революционный налог.

Исрапил Велиджанов. Возглавил «Дербентский джамаат» в конце прошлого года после гибели прежнего лидера, участника обеих чеченских войн Ильгара Маллачиева. Использует тактику «осы»: проводит мелкие, но регулярные столкновения с сотрудниками правоохранительных органов. Несмотря на большой дефицит оружия и боеприпасов, поддерживает боевую активность на постоянно высоком уровне. В 2009 году на него началась настоящая охота: Велиджанова неоднократно блокировали, но всякий раз он с боем прорывался и ускользал.

Супьян Абдуллаев. Боевик «первого призыва», воюет с первой чеченской, но долгое время держался в тени. То, что он персона № 2 после Доку Умарова, стало понятно лишь летом 2009 года, когда силовики поспешили объявить о ликвидации самого Умарова. Тогда-то Абдуллаев и был выдвинут как человек, готовый возглавить кавказское подполье. Тогда же чеченские власти попытались принудить Абдуллаева к сдаче, задержав его сына Масхуда, но Абдуллаев на переговоры не пошёл, и юношу, как ни странно, вскоре отпустили.

Саид Бурятский. Он же Саид абу Саад аль-Бурьяти, а по паспорту Александр Тихомиров. Родился в 1982 году в Улан-Удэ. Исламский философ и один из идеологических лидеров кавказского подполья. Ислам принял в 15 лет, учился в Египте, служил при Московской соборной мечети, в 2007 году совершил хадж в Мекку и Медину. Прославился своими религиозными лекциями, которые записывает с 2002 года. В прошлом году присоединился к чеченским боевикам. Параллельно с написанием статей о джихаде участвует в диверсионных вылазках и подготовке смертников.