[ Корона светлых голов ]

Имя Мирза-али аль-Ахты ни в научной, ни в литературной среде никогда не уходило в полное забвение, но и сведения об этом ахтынском окружном судье и поэте, учёном и деятеле всегда оказывались не столь обширными. Тому очень много причин, связанных с его жизненными перипетиями и с тем, что происходило после его смерти, с огромным творческим и научным наследием, оставленным им.

Хотелось бы остановиться на наиболее важных, на наш взгляд, фактах из жизни Мирза-Али, учитывая их историческую значимость, поскольку в нашей истории вряд ли найдётся личность такого масштаба, которая удостоилась чести называться видными современниками «аристократом духа», «короной светлых голов», «мореподобным учёным», «сокровищницей знаний», но в то же время со стороны других исторических лиц испытывала жестокую хулу, невиданные унижения и оскорбления, хотя и сами противники Мирза-Али не отрицали в нём тех талантов, которые в нём находили его ценители и сторонники.

Сохранились неопровержимые свидетельства, принадлежащие таким выдающимся представителям нашей истории как Мухаммед аль-Яраги, Мухаммед-Тахир аль-Карахи, Гасан Алкадари, которые и приводят в своих трудах сведения из жизни знаменитого ахтынца. Не менее ценны и воспоминания дочери коменданта ахтынской крепости Фёдора Рота – Нины, прозванной в русской армейской среде «девой гор», чьи воспоминания проливают свет не только на исторические события, связанные с походом Шамиля на Ахты, но и на факты из жизни многих других видных людей XIX столетия.

К примеру, возьмём цитату из воспоминаний Нины Рот: «Да, жизнь поэта трудна и опасна, – сказал он (Мирза-Али. – А. К.) однажды. – У нас был поэт Саид по соседству (Саид Кочхюрский. – А. К.). За вольные стихи хан ему выколол глаза, а однажды, заманив меня к себе, бросил в холодный колодец за то, что я ему не писал хвалебных од, и спасся я чудом…»

Здесь речь явно идёт об Аслан-хане, о жестоком поступке которого писал и Гасан Алкадари в книге «Асари Дагестан», а ведь считалось, что глаза вольнолюбивому певцу и поэту Саиду из Кочхюра выколол Сурхай-хан II (Кун-Буттай). С Сурхай-ханом у Мирза-Али были дружеские отношения, и поэт посвятил ему оду. Когда Сурхай-хан, не найдя поддержки в войне с Россией у Ирана, вернулся в Дагестан, а здесь российская власть заменила его Аслан-ханом. Аслан-хан мстил Мирза-Али не только за то, что не дождался от него оды в свой адрес, но и за то, что стихотворец из Ахты посвятил поверженному хану хвалебные стихи.

Мирза-Али оказался в немилости и у Шамиля, поскольку во время осады Ахтынской крепости сторонниками имама находился в укреплении среди русских солдат.

«Лизоблюдничающий поэт – не поэт, историк, – говорил Мирза-Али. – Ахтынские мухаджиры, служившие у Шамиля, очень хотели бы, чтобы я им посвятил несколько бейтов. Но они сеют смуту и там, где русские и горцы живут в мире», – пишет Нина Рот.

Осада Ахтынской крепости оказалась мучительно долгой для противоборствующих сторон. Сельский кадий Мирза-Али вышел из крепости, надеясь остановить бессмысленную бойню. Но Шамиль и его сторонники были непреклонны. Вот что рассказывал позже, в 1855 году, Мирза-Али своим муталимам: «Тогда я не выдержал, вышел из крепости и присоединился к имаму, надеясь, что он простит меня за то, что я был у русских, и оставит меня и мою семью в покое, уважая хотя бы мой старческий возраст. Но имам меня с презрением арестовал и отправил пешком из Ахтов в Аварию с очень грубым конвоиром. Там я остался в тюрьме больше года в очень трудных условиях до тех пор, пока не отпустили нас взамен мюридов, находящихся в плену у русских».

Что удивительно, во всех испытаниях, выпавших на долю Мирза-Али, в нём преобладал поэтический дар. Он создаёт высокопробные стихи независимо от того, о чём пишет: о своём пленении или о поздней любви.

История любви пожилого «аристократа духа» Мирза-Али к молодой русской девушке Нине Рот удивительна. Поэт посвятил ей целый ряд стихов, которые представляют собой откровенные признания в своих чувствах. Все любовные стихи Мирза-Али, написанные, как литературное правило того времени, на тюркском языке, в дословном переводе доставлялись адресату и имели успех. Читая их, невольно думается, что в осаждённой крепости поэт оказался не из-за политических убеждений, а из-за головокружительной любви.

Самым крупным произведением из всех известных посвящений, адресованных поэтом своей чаровнице, является стихотворение «Пора любви», написанное в форме муашшара. В этой традиционной стихотворной форме каждая строфа состоит из 10 строк; первая строфа имеет одну общую рифму, которая повторяется в последней строфе остальных строф. Мирза-Али в классическую строфу добавляет ещё одну строку и воспевает возлюбленную аж в 15 одиннадцатистрочных строфах, тонко и изящно следуя строгим требованием формы.

Это стихотворение сохранилось частично. Подстрочный перевод предоставил автору этих строк Галиб садыки, имевший в своём архиве диван со стихами Мирза-Али, написанными его же рукой. Это и некоторые другие стихи были переведены мною на лезгинский язык и впервые представлены на суд читателей в 1993 году на станицах «Лезги газет». К сожалению, после смерти уважаемого Галиба-Эфенди судьба рукописной книги Мирза-Али неизвестна.

Нина Рот относилась к чувствам Мирза-Али с уважением, но приняла руку и сердце другого горца.

Полковником Ротом было дано слово офицера о том, что выдаст свою дочь-красавицу замуж за самого отчаянного и смелого солдата. Выбор его пал на молодого лезгина Алисултана, храбро воевавшего на стороне русских и принявшего во имя любви к Нине христианство. Алисултан был произведён в чин капитана и после крещения стал известен в офицерской среде как Николай Николаевич Беннет. От него Нина родила трёх сыновей. Но судьба через 30 лет после событий вокруг вышеупомянутого укрепления опять вернула его вместе со старшим сыном в Ахтынскую крепость, при повторном осаждении которой восставшими горцами во время бунта 1877 года оба погибли за царскую власть.

И 70-летний Мирза-Али, освободившись из тюрьмы, взял себе в жёны 17-летнюю красавицу из Хунзаха, о которой говорили, что она была поразительно похожа на Нину Рот.

В более-менее совокупной форме со всеми бытовавшими в разных источниках сведениями об этой удивительной личности можно ознакомиться благодаря небольшой, но весьма ценной книге профессора Джонрида Ахмедова «Святая звезда Мирза-Али аль-Ахты», изданной в 2002 году Фондом имени Шамиля. Эта книга подробно рассказывает и о трагических судьбах творческого наследия Мирза-Али, вновь напоминая о том, что каждая выявленная из моря незаслуженного забвения строка поэта возвращает нам уверенность в достойное прошлое нашего народа и обещает нам духовное пробуждение и возрождение.

В этом ключе целесообразно привести ценное свидетельство Гасана Алкадари об «аристократе духа»: «…Мирза-Али-эфенди Ахтынский... усвоил все знания и науки у Араканского Саида-эфенди, у Шиназского Саида-эфенди, у Хачмазского Саида-эфенди и у других учёных, был и истинным учёным и искусным поэтом, у которого много стихотворений на арабском, персидском и тюркском языках».

Красноречивей и убедительней всех о Мирза-Али аль-Ахты высказался великий шейх, первый дагестанский муршид Мухаммед Яраги, написавший о нашем горском Гёте стихотворения, скромным моим переводом которого мне и хотелось бы завершить эту статью:

О Мирза-Али аль-Ахты!

Мореподобного учёного стихотворенья

Я нынче получил: в них солнечных лучей сплетенье.

И, без сомнения, велик творец этих стихов,

В Ахтах живущий средь благоухания садов.

Могуч его талант, и мастерство так бесподобно,

Что удивление и зависть породить способно.

Неисчерпаемый лучится в каждом слове ум,

Читателя маня в пучину животворных дум.

Благочестив и прям, живёт он, добродетель множа.

Будь милостив к нему, опорой будь ему, о Боже!

А тот, кто мудреца не признаёт, душою слеп,

Такого я бы счёл за топчущего нагло хлеб. ]§[

Номер газеты