Пять минут. Ровно столько времени понадобилось Шарон Стоун в 2005 году для того, чтобы собрать миллион долларов на борьбу с малярией. Десятки тысяч спасённых африканских детей одной только трогательной речью знаменитой актрисы! Это Запад. Это особая культура, в которой благотворительность давно стала нормой.
А как же у нас, в Дагестане? Где известные и любимые заняты собой, а в двери с просьбой спасти очередного умирающего ребёнка стучатся простые ребята. И где каждый из них рано или поздно слышит: «Честно скажи, а тебе это зачем?».
Ну а зачем это руководителю благотворительного фонда «Живи и дари жизнь другим» Лейле Керимовой, «ЧК» поинтересовался сам.
— Мы просто хотим помочь детям, поднять их на ноги, если на то будет воля Всевышнего. Это интервью я бы не дала, правда. Хотя бы чтобы лишний раз кто-то в министерском кресле не бросил в спину: «Дешёвый пиар!». Но как ещё привлечь внимание к проблеме умирающего ребёнка, нуждающегося в нашей помощи? Человек, который хоть раз посетит наш онкологический центр и увидит этих ребят, никогда не будет задавать таких вопросов. Или вот ещё любимая фраза: «Это твоё хобби, наиграешься и забудешь». — «Вам бы такое хобби, – отвечаю. – Вам бы такое хобби хоть на неделю!»
— Их можно понять. Девушки в вашем возрасте думают совершенно о других вещах…
— Почему же? Мне уже двадцать три. А начиналось всё вообще чуть ли не в пятнадцать. С походов в Дом ребёнка с однокурсниками. Помню, дети даже начали узнавать нас. Ещё был мальчик. Инвалид… Называл меня мамой. Он не был трогательным, нежным. Напротив. Серьёзный, как взрослые. С умными глазищами. Сейчас его уже нет… Извините, мне больно говорить об этом. (Лейла опускает глаза. Молчит. Мы пытаемся заговорить на отвлечённые темы и только спустя некоторое время возвращаемся к вопросу.)
— Позже мы решили открыть фонд. О направлении долго не думали. Конечно, апельсины детям — это хорошо, но спасение хотя бы одного ребёнка — важнее. Поэтому онкогематология.
— Саркомы и лейкозы… Страшные заболевания, которые если и излечимы, то только за баснословные деньги. Вам удаётся собрать необходимую сумму?
— Мы пытаемся. На сегодня уже помогли 20 детям. Кому-то лечением за границей, кому-то лекарствами. Если говорить о тех, кто полностью на нашем попечении, их пятеро. Большее количество детей пока не в состоянии охватить финансово. Купили недавно реанимационный блок для отделения онкогематологии нашей Республиканской детской клинической больницы. Планируем приобрести аппарат плазмафереза. Вообще, Дагестану необходим нормальный детский онкологический центр. Тогда можно будет на месте поставить верный диагноз. Главное — своевременно. А с профессионализмом врачей у нас проблем нет.
— Скажите, а кто вам помогает? Как люди находят ваш фонд?
— Скорее наш фонд находит людей. Акции, концерты, обращения в различные организации, вовлечение отдельных людей… К примеру, часть денег на покупку первого кардиомонитора для реанимационного блока нам помог собрать тележурналист Нурлан Алиев, который организовал благотворительную акцию «Судьба особого режима». А второй и вовсе купила директор одного из бутиков города Сабигат Нурова.
— А вот интересно, почему наши люди боятся вслух говорить о своих хороших поступках, как о преступлении?
— Я не знаю, но многие и вправду скрывают своё участие в благотворительности. То ли боятся осуждения в обществе, то ли…
— Осуждения?! Вы ничего не путаете?
— Именно. Считается ведь, что когда даёт правая рука, левой знать незачем. В России всегда важной традицией меценатства был отказ от восхваления за добродетель. Возьмите, к примеру, меценатов Савву Морозова и Шелапутина. На Западе благотворительность давно стала нормой, там даже неприлично не засветиться в ней. Да и выгодно из-за неплохих налоговых льгот. Наше законодательство не так лояльно, люди жертвуют деньги от чистого сердца, но всё равно считается, что говорить об этом неприлично. Может и так, но ведь чем модней тенденция, тем больше пожертвований. Детям нет разницы: двигает спонсорами «халял» или корысть. Они просто хотят жить.
— Что самое сложное в вашей работе?
— Не буду говорить о мелочах — мы были готовы ко многому. Но когда речь идёт о недоверии тех, кому протягиваешь руку помощи, действительно становится обидно. Вот, к примеру, недавно мы помогали одной семье. Собрали немалую сумму, договорились об отправке ребёнка на лечение в Германию, организовали концерт. Сначала мы были молодцы, умницы, «что бы мы без вас делали», потом отцу не понравилась сумма, собранная с концерта, — мало! Затем он и вовсе обвинил нас в фальшивомонетничестве и присвоении денег. УБЭП, РОВД, прокуратура… Доказать свою правоту удалось только после трёх месяцев кромешного ада. К счастью, в жизни немало хороших людей и искренне благодарных родителей намного больше.
— Кстати, о хорошем. Скоро у вас состоится ещё один благотворительный концерт. Я думаю, что среди наших читателей найдутся желающие посодействовать…
— Концерт состоится 15 февраля — во Всемирный день детей, больных раком. В организации нам помогают школа Мурада Кажлаева и известные артисты. Все вопросы по телефонам 77-71-18 или 8(963) 4085050, либо можно найти нас на сайте http://blago-fond.com/. Будем рады каждому предложению, каждой донорской капле крови, каждому рублю. Чем быстрее мы сплотимся и отреагируем, тем выше шансы спасти детей.
Заведующая отделением онкогематологии Республиканской детской клинической больницы Индира Юнусова:
— Сегодня мы наблюдаем в республике рост заболеваемости онкологией. Если в 2005 году у нас на учёте состояло 150 детей, а в 2010-м — 297, то сегодня эта цифра достигла 314. Конечно, дело не только в росте, но и улучшении выявляемости. Показатель заболеваемости по России составляет 12,9 на 100 000 детского населения, в нашей республике — 10,5. Другими словами, в год на учёт нужно ставить 80–90 детей, а мы ставим в среднем 75. Смертность за последние 10 лет уменьшилась в 2,5 раза. Таких результатов удалось достичь ещё и благодаря внедрению современных технологий лечения. Так, дети с диагнозом «лейкемия» выздоравливают в 80% случаев. Что касается других видов онкологии, всё зависит от их рода, но средний процент близится к 50–60. Запущенность рака в Дагестане остаётся высокой. У наших подростков она составляет 31,3, когда в целом по России она не превышает 10,6. Детский организм более чувствителен к химиотерапии, и, если вовремя обратиться к врачам, шансы на выздоровление довольно неплохие.
- 30 просмотров